Песнь ледяной сирены
Шрифт:
Глава шестнадцатая. Вендиго
Паутина, как живая, пробежала вверх по ноге, опутывая броню-«кокон». Пришлось осадить ее огненным прикосновением. Выпрямившись, Эскилль натолкнулся на мертвый взгляд незнакомца, плотно закутанного в кокон из серебристой паутины. Даже его рот был заклеен тонкими нитями, а в глазах, выделяющихся на бледном лице, застыл ужас.
В ворох мерзлой паутины едва не вляпался и Нильс. Аларика, держась на расстоянии от кокона, с хмурым видом его
Такую паутину – тонкую, кружевную, холодную на ощупь и похожую на прочную ледяную сеть, не оставляют обычные членистоногие. Эскилль с содроганием вспомнил инеевых пауков, которые встретились ему в одном из патрулей. Огромные, доходящие до середины бедра, с белой шерстью на лапах, они плевались холодным ядом, парализующим жертву, а затем опутывали паутиной и как в прочном мешке утаскивали ее в свои пещеры.
Замотанному в кокон бедолаге не повезло встретить инеевых пауков. Впрочем, в своей беде он был совсем не одинок. Слишком часто в последнее время в Ледяном Венце находили человеческие останки, опутанные инеевой паутиной.
Эскилль мрачно переводил взгляд с новехонькой, но уже окровавленной брони на висящие на шее защитные обереги, а с них – на перевитый ледяной лозой добротный меч. История повторялась: очередной убитый в Ледяном Венце пришел сюда не случайно. Не заблудился, не был обманут духами зимы. Пришел сам. А перед этим выковал меч у кузнеца (или вынул из сундука фамильный, принадлежащий деду или отцу). Так думать Эскиллю позволяло довольно хилое телосложение жертвы Сердцевины и мозоли от рукояти на вывернутой кверху ладони. Перед ним был не охотник и не страж.
Но он все-таки пришел в самое сердце леса, кишащего и исчадиями льда, и духами зимы.
Зачем?
На озвученный вопрос ни Нильс, брезгливо смахивающий с себя остатки инеевой паутины, ни Аларика, задумчиво глядящая вдаль, не ответили.
Эскилль расстелил на снегу сделанную им карту. Не слишком аккуратную: как бы ни была тонка зачарованная кожа его перчаток, рисовать в них непросто. А без них велик риск, разволновавшись, превратить в пепел результаты долгих часов работы.
На карте, где были отмечены уже изученные ими места, сличенные с маркерами на деревьях, Эскилль поставил новую метку – найденное ими тело в коконе-шкатулке.
– Думаешь, он тоже станет исчадием льда? – спросила Аларика. – Твоя вера сулит такой исход?
– Да, – хмуро отозвался Эскилль. – И за это Хозяина Зимы я ненавижу даже больше, чем за то, что он превратил Крамарк в остров вечной мерзлоты.
– Хочешь сказать, наш остров не всегда был таким? – скептически отозвался Нильс.
– Святое пламя, тебе сказки в детстве не читали? – всплеснула руками Аларика.
Он смешно скривился.
– Никогда не любил сказки.
Эскилль недовольно бросил им обоим:
– Это не сказки. Это история нашего острова, хоть и полузабытая за давностью лет.
– Брось, ты же не можешь всерьез утверждать, что в Фениксовом море и впрямь спит Феникс, а сверженный им Хозяин Зимы когда-то заморозил целый остров и… что? Впитался в землю, как вода?
Эскилль усмехнулся – Нильс явно лукавил, делая вид, что легенды Крамарка ему не известны. Или и впрямь знал лишь ту, что повествовала о противостоянии воплощений двух противоположных стихий – огненной и ледяной.
– А ты думаешь это, – Эскилль обвел руками пространство, – и есть весь наш мир? Снежные пустоши с ледяными скалами и россыпью городов, огороженные Фениксовым морем?
Нильс пожал плечами.
– Ну… да.
– Но что-то же должно быть там, за ним, на Большой Земле.
– А если ничего больше не осталось? – непривычно тихий голос Аларики вклинился в жаркий спор двух друзей.
Эскилль нахмурился. Не нравилась ему обреченность, что сквозила в словах охотницы.
– О чем ты?
– Я говорю, что Феникс всех нас подвел. Как бы ни была тяжела битва, Хозяина Зимы он не уничтожил. А потом еще и отрезал нас от всего остального мира – если тот, конечно, вообще когда-то существовал. Сколько веков прошло с тех пор? Если там, на Большой Земле, есть кто-то, почему не прилетит за нами, почему не найдет способ спасти нас от вездесущих тварей Хозяина Зимы?
– Может, потому что они не знают, что здесь есть мы?
Аларика упрямо тряхнула головой.
– Я говорю о том, что будь во мне столько огня, сколько есть в Фениксовом море, а значит, если верить легендам, было и в самом Фениксе…
– То ты бы уничтожила самого Хозяина Зимы? – усмехнулся Эскилль.
Она невозмутимо пожала плечами.
– Если не я, то кто?
Слова и тон огненного серафима подняли в душе волну противоречивых чувств. Уверенность в своих силах, решимость и дерзость восхитили, а заносчивость и самонадеянность покоробили. Судя по обращенному на Аларику взгляду, Нильс остановился на восхищении.
– Ты правда веришь в то, что Хозяина Зимы можно победить, а зиму вместе с духами и исчадиями прогнать с Крамарка?
Думал ли об этом сам Эскилль? Разумеется. Даже, смешно, в пору мальчишеской горячности и твердой убежденности, что мир вертится вокруг него, считал себя главной надеждой Атриви-Норд на избавление от ледяной угрозы. Но Эскилль Анскеллан был один, а исчадий льда – десятки. А сам Хозяин Зимы, закованный в льдистые недра Крамарка, и вовсе оставался недостижим.
– Я не знаю, – хмурясь, призналась Аларика. – Но я готова показать этому морозостойкому мерзавцу, кто такой огненный серафим и надрать его ледяные уши. Пусть только появится.