Песнь небесного меча
Шрифт:
— Скорее всего, он умрет, — проговорил я медленно и свирепо.
Отец Кутберт снова повернулся ко мне, хотел заговорить, но перехватил мой взгляд, и голос его пресекся.
— Финан! — закричал я и подождал, пока ирландец войдет в дом с обнаженным мечом в руке. — Как ты думаешь, сколько протянет юный Осферт?
— Ему повезет, если он проживет хотя бы один день, — ответил Финан, подумав, что я спрашиваю — сколько Осферт протянет в битве.
— Видишь? — обратился я к отцу Кутберту. — Он болен. Он умрет. Поэтому скажи королю, что я скорблю вместе с ним. И еще скажи королю, что чем дольше будет медлить мой кузен, тем сильнее
— Это все из-за погоды, господин, — ответил отец Кутберт. — Господин Этельред не смог найти достаточно припасов…
— Скажи ему, что в Лундене есть еда!
Но я знал, что трачу слова впустую.
В середине апреля Этельред наконец-то явился, и наши объединенные силы составляли теперь почти восемьсот человек. Толку от этой армии было меньше, чем от четырехсот бойцов. Остальные были набраны из фирда Беррокскира или вызваны из земель южной Мерсии, которые Этельред унаследовал от отца — брата моей матери. Люди фирда были фермерами и явились с топорами и охотничьими луками. Несколько человек имели мечи и копья, еще меньше носили доспехи не только из кожи. У остальных же не было ничего, кроме заточенных мотыг. Мотыга может стать страшным оружием в уличной драке, но вряд ли она подходит, чтобы уложить викинга в кольчуге, вооруженного топором, коротким и длинным мечами и прикрывающегося щитом.
Больше всего пользы будет от воинов моего отряда, от такого же числа воинов личного отряда Этельреда и от трехсот гвардейцев Альфреда, которых возглавлял зловещий Стеапа с угрюмым лицом. Вот эти опытные люди будут сражаться по-настоящему, в то время как остальные явились лишь для того, чтобы наше войско выглядело большим и угрожающим.
Однако, по правде сказать, Зигфрид и Эрик точно знали, какие мы «угрожающие». Всю зиму и раннюю весну путники поднимались по реке из Лундена, и некоторые из них, без сомнения, были шпионами братьев. Те будут знать, сколько человек мы ведем и сколько в нашем войске истинных воинов. Те же самые шпионы, должно быть, доложили Зигфриду и о том, что мы наконец перебрались через реку на северный берег.
Мы переправились выше по течению от Коккхэма, и на это ушел целый день. Этельред ворчал насчет задержки, но брод, которым воспользовались и через который невозможно было переправиться всю зиму, был глубоким, и лошадей приходилось уговаривать входить в воду, а припасы — грузить на суда, чтобы переправить на другой берег. Только не на судно Альфреда: Этельред настоял на том, что этот корабль не для перевозки грузов.
Альфред отдал своему зятю для этой кампании «Хеофонхлаф». То было меньшее из речных судов Альфреда, и король натянул над кормой навес, чтобы затенить местечко как раз перед площадкой рулевого. В тени лежали подушки, шкуры, стояли стол и стулья, и Этельред провел там весь день, наблюдая из-под навеса за переправой, пока слуги приносили ему кушанья и эль. А еще он наблюдал за Этельфлэд, которая, к моему удивлению, сопровождала мужа. Впервые я заметил ее, когда та шла по маленькой приподнятой палубе «Хеофонхлафа». Она увидела меня и приветственно подняла руку.
К полудню меня и Гизелу призвали к Этельреду, который встретил мою жену как старую подругу — хлопотал вокруг нее и потребовал, чтобы ей принесли плащ
Этельфлэд наблюдала за этой суетой, потом посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
— Ты собираешься вернуться в Винтанкестер, моя госпожа? — спросил я ее.
Она была теперь женщиной, женой олдермена, поэтому я назвал ее «моя госпожа».
— Я отправляюсь с вами, — вежливо сказала она.
Это меня испугало.
— Ты отправляешься… — начал было я, но не договорил.
— Таково желание моего мужа, — очень официально произнесла она. Потом в ней промелькнула прежняя Этельфлэд — она быстро улыбнулась мне и добавила: — И я этому рада. Хочу увидеть битву.
— Битва — не место для госпожи, — твердо проговорил я.
— Не беспокой женщину, Утред! — крикнул через палубу Этельред, услышавший мои последние слова. — Моя жена будет в полной безопасности, я ее в этом заверил.
— Война — не место для женщин, — настаивал я.
— Она желает видеть нашу победу, — так же настойчиво возразил Этельред. — И она увидит ее, не так ли, моя уточка?
— Кря-кря, — сказала Этельфлэд так тихо, что только я мог ее услышать.
В ее тоне звучала горечь, но, когда я взглянул на нее, она уже мило улыбалась мужу.
— Я отправилась бы тоже, если бы смогла, — сказала Гизела.
Потом прикоснулась к своему животу. Ребенок еще не родился.
— Ты не можешь, — ответил я и был вознагражден притворной гримаской.
И тут мы услышали рев ярости с носа «Хеофонхлафа».
— Человек не может поспать! — кричал кто-то. — Ты, сакский эрслинг! Ты меня разбудил!
Отец Пирлиг спал под маленькой носовой площадкой, и какой-то бедняга нечаянно его потревожил. Валлиец выполз на неяркий дневной свет и заморгал на меня.
— Великий Боже, — сказал он с отвращением. — Да это господин Утред.
— А я думал, ты в Восточной Англии, — откликнулся я.
— Я и был там, но король Этельстан послал меня сюда. Он хочет, чтобы я присмотрел, как бы вы, никчемные саксы, не обмочили себе ноги при виде норвежцев на стенах Лундена.
Только мгновение спустя я вспомнил, что «Этельстан» — христианское имя Гутрума.
Пирлиг подошел к нам, в грязной рубашке, покрывавшей пузо, на котором болтался деревянный крест.
— Доброе утро, моя госпожа, — жизнерадостно обратился он к Этельфлэд.
— Уже день, отец, — отозвалась та, и по ее теплому голосу я понял, что ей нравится валлийский священник.
— Разве уже день? Великий Боже, я спал, как ребенок. Госпожа Гизела! Рад тебя видеть. Боже мой, да здесь собрались все красавицы! — Он с сияющим видом посмотрел на двух женщин. — Если б не шел дождь, я бы подумал, что меня вознесли на небеса. Мой господин… — Последние два слова была адресованы моему кузену, и по тону Пирлига сразу стало ясно, что они не дружат. — Тебе нужен совет, мой господин? — спросил Пирлиг.
— Совершенно в нем не нуждаюсь, — грубо ответил кузен.
Отец Пирлиг ухмыльнулся мне.
— Альфред попросил меня прибыть сюда в качестве советника. — Он почесал на пузе блошиный укус. — Я должен давать советы господину Этельреду.
— Как и я, — сказал я.
— И, без сомнения, господин Утред даст тот же совет, что и я, — продолжал Пирлиг, — а именно — мы должны двигаться, как сакс при виде валлийского меча.
— Он имеет в виду, что мы должны двигаться быстро, — объяснил я Этельреду, который отлично знал, что именно имел в виду валлиец.