Песнь Шеша
Шрифт:
Да, замок герцога Тьялиррского практически неприступен, но именно из-за этого численность гарнизона не может превышать больше двухсот персон. При такой численности и знании, как и где, располагаются лестницы, стыки между стенами для быстрого передвижения солдат и прочие нужные вещи, совсем не обязательно идти на штурм с обнаженным мечом и кричать при этом «ура».
Если я скажу об этом Бертольду, он оскорбиться в лучших чувствах честного воина и откажется выполнять то, что запланировала и подпортит мне всю картину, уже схематично выстроенную в голове. Нельзя было терять время, в этом я была уверена точно, как и в том, что я не имею права сейчас рисковать своим отрядом, поэтому обойдусь обыкновенными хитростями. Время легенд о голом благородстве закончено, мы и так на грани исчезновения и переступить эту черту я никому не дам.
Тем более, что если идти на осаду замка по всем военным правилам, принятыми среди мужчин, может погибнуть семейная библиотека покойного герцога. А если верить Бриару и Шешу, именно там нужно было искать нужную мне рукопись.
Чем ближе была цель, тем явственнее я чувствовала прилив сил и некий мандраж от предвкушения. Мне показалось на миг, что будто бы между лопаток начали зудеть невидимые крылья, готовые понести меня в полет, едва я прикажу.
Чтобы не сидеть рядом с веселящимся графом и не порождать новых безумных слухов, я вышла прогуляться по лагерю. На мое удивление лейтенант не стал отбирать самых сильных из своей сотни, а просто, не мудрствуя лукаво, согнал всех в кучу на «полевые» работы.
Местные жители, сначала шокированные появлением легендарного Проклятого народа, которых они считали давно почившими, постепенно перестали испуганно льнуть к земле. Наверное, сработал тот фактор, что никто не дебоширил, не пытался лезть к молоденьким крестьянкам, а проще говоря, моя сотня вообще напрочь игнорировала всех кроме своего командира и собственно, княжны. Поэтому всем очень быстро надоело бояться, а через некоторое время стороны девичьей половины деревни, начали раздаваться неприкрытые моралью восхищенные возгласы. Некоторые, особо жаркие драконы, которым стало невыносимо душно от тяжелой физической работы, скинули с себя рубашки и показательно дефилировали перед молоденькими дурочками, нарочито поигрывая бронзовыми мускулами. Все правильно, это старые поколения еще могут воевать перед собой, а юная любознательность и жажда испробовать жизнь со всех сторон, будет сильнее любых страхов и запретов.
— Ваша Светлость, все готово!
Уставший лейтенант, покрытый с ног до головы белой известковой пылью, счастливо улыбался от того, что смог управиться с поставленной задачей всего за пару часов, хотя я думала, что весь процесс затянется не меньше чем до рассвета.
Я молча встала и отошла от костра, отложив кринку с лесными ягодами, которую мне любезно принесла одна из местных женщин, при этом разглядывавшая меня так, словно хотела съесть целиком и не прожевывая.
— Показывай.
За нами потянулась целая вереница любопытных: сам Бертольд, с верно семенящей за ним Мелиссой, что была беспричинно зла на меня, а так же с десяток особо смелых деревенских парней. Девчонки, тоже было потянулись за ними, но их отцы, суровые ревнители нравственности, быстро шуганули веселых наседок по домам, отпустив только юношей.
Луна трусливо спряталась за тучи, даже звезды и те как-то потускнели, вторя горизонту на востоке, стремительно черневшему прямо на глазах.
Сотня Трида, на деле оказавшимся не просто парнем мечтающем о подвигах и славе, но и очень ответственным драконом, постаралась на совесть. Мало того, что они выкорчевали мешавшиеся деревья вокруг будущего храма, но и сложили из этой древесины внушительные кострища. И стоило нам появиться, как они тут же подожгли их.
Огонь взвыл и красно-рыжей фурией взметнулся прямо в небо, словно хотел показать небожителям: смотрите, проклятый вами же народ, все равно помнит и держит все обещания, о которых вы предпочли забыть.
Нестерпимый жар опалил лицо, так что к камням, освещаемым со всех сторон, я подходила уже в гордом одиночестве. Сопровождавшие меня зеваки предпочли остаться на расстоянии и наблюдать из безопасного места. А Трида, порывавшегося следовать за своей княжной всюду, я оставила там сама. Сейчас мне нужны лишь тишина и покой, а то и так нет уверенности, что у меня получится что-то путное. Отключится от мыслей, когда на тебя направлены десятки взглядов, оказалось не так-то просто. Коротко выдохнув, я решительно вошла в дом, построенный из плит разных форм и длины. Он был совсем небольшим, внутри от силы поместится не больше тридцати человек, но для меня и это будет самым настоящим чудом, если я сделаю все правильно: так, как описано в закрытых для доступа книгах Тифона. А ведь он так и не знает, что я прочитала всю его библиотеку.
Внутри было темно, удивительно, но свет от распаленных кострищ не проникал через всевозможные щели. Молодец Трид, из тебя получится хороший командир, все предусмотрел.
Зябко поежившись от внезапно накрывшего меня холода, я отстраненно посмотрела на свои босые ступни и подумала, что как только увижусь с Шешем в следующий раз, попрошу его разрешить не снимать обувь перед вхождением в его храм. На мой взгляд, это не осмысленная традиция, а банальная прихоть своенравного бога, а так и простыть на сквозняке не долго.
Сложив между собой указательные и большие пальцы обеих ладоней, получив, таким образом, правильный треугольник, я подняла руки высоко над головой. Нужно открыть канал связи, иначе любые молитвы, какими бы правильными и заученными они не были, все равно не будут услышаны. А канал — это чистые, искренние желания, неважно какие, лишь бы сердце не молчало.
А я страстно желала, чтобы камни услышали мой отчаянный зов. Здесь и сейчас я хотела оставить для вечности частицу себя. Камень не любит тщеславия и пустого самодовольства, призирает слабость и жалость к самому себе. Заставить его услышать о чем молит сердце и поменять форму, как будет угодно именно тебе, может только смелая и гордая душа, в которой ещё не погасла жажда жизни. Моей жажды с лихвой хватит на сотни таких храмов.
Даже Шеш с его всевидящим зрением не знает, как я хочу летать.
Подарите мне небо, хотя бы на минуту, я мечтаю почувствовать, что значит вкус невесомости, когда перед тобой нет стен.
Подарите этим юнцам, пришедшим за мной как за флагманом, не просто веру в возрождение, а знание, что так оно и будет. Ведь ещё не все драконы забыли, кто они и готовы исполнить долг до конца.
Я закрыла глаза. После стольких лет плакать было глупо, но от мысли, что я сейчас выйду, мазну взглядом пo небу и снова пойду на двух ногах, навечно прибитая к земле, все внутри сжалось в тугой клубок. Несколько непрошенных слез тут же скатились по щекам, щекоча кожу, но разнимать руки, чтобы вытереть лицо, было нельзя.
Демонов Шеш! Это все только от чопорности заносчивого бога, которому постоянно что-то нужно доказывать! А почему собственно я должна, если мы все его потомки? Как так можно обращаться со своим же народом?
Слезы высохли мгновенно, но внутренний комок и не думал рассасываться. Напротив, он рос пугающими темпами, меня начало буквально распирать от гнева и глухой, зарождающейся ненависти. Воздух отчетливо завибрировал. Нежно запели невидимые глазу флейты, но этот звук ничуть не умиротворял, а напротив, сработал словно катализатор и внутреннее раздражение только росло и укреплялось.