Песнь Зачарованного Леса

Линдгрен Софи

– Что ж, не зря тебя прозвали Переменчивым, Уайрпулом, – потом посмотрела на братьев, – Засыпайте. Надеюсь, дождь скоро закончится.

Вскоре Эйри услышала мирное детское сопение. Темноволосая сидела недалеко от входа в пещеру и смотрела на тёмное грозовое небо. Позади неё горел костёр, согревая девушку со спины. Трещали несгораемые дрова волшебной ивы, изредка вспыхивали искорки. И вдруг на фоне этих звуков послышался сначала шелест, а потом характерный хруст. Звук шел со стороны Богдана.

– О, ты тоже ночная птичка! – Улыбнувшись, сказала Эйри. – Чем это ты хрустишь?

– Семечки.

Будешь? Ещё козинаки есть... – Бодя мечтательно прикрыл глаза.

– Семечки? Козинак? – темноволосая недоверчиво посмотрела на Маслова-старшего. – Что ж... В твоих устах это звучит вкусно, – недоверчиво взяла с протянутой руки Маслова кусочек козинака и горсть семечек, – впрочем, так и есть!

– Приятного аппетита! – Бодя вновь улёгся в постель и через пять минут заснул, всё ещё сжимая в руке плитку козинака.

***

Вы когда-нибудь видели восход или закат над лесом? Это смесь синих, сиреневых, пурпурных, розовых, желтых и алых красок над бездонным изумрудным морем. Колышущиеся листья и ветки и впрямь похожи на неспокойное море. Больше всех с того холма, где стоит пещера Путника выделялось высокое дерево, могучее и широкое, как дуб, с серебристой корой и насыщенно-зелеными листьями. Тишину нарушила пролетевшая со свистом стрела, вонзившись прямо туда, откуда росла толстая молодая ветвь, очень выделяющаяся средь остальных. Быстро спустившись с холма, Эйри представила под древесную рану, извлечённую из сумки деревянную миску и вытащили стрелу. Из ранки довольно быстро полился сок, напоминающий берёзовый. На солнце сок отливал серебром. Сделав маленький глоток, девушка облегчённо вздохнула и, по-видимому, осталась довольна. Чуть дотронувшись кончиками пальцев к губам, затем к ране на коре, она воткнула стрелу на место и понесла к пещере. Во вторую миску она набрала воды из родника. Сорвала с другого дерева несколько мясистых плодов, внешне похожих на плоды дерева какао. Так же извлекла кусок мяса непонятного животного. Мясо было синеватого оттенка, и Эйри, сообразив, что там, откуда пришли братья-Масловы, такого мяса нет, улыбнулась, представив их реакцию.

Тем временем Бодя проснулся. Осмотревшись по сторонам, он быстро подбежал к Никите и растолкал его.

– Вставай, вставай, Никитос! – Кричал он, тормоша брата.

– Что такое, Бодя? – Спросил всё ещё сонный Маслов-младший, протирая глаза.

– Что? Я думал, я сплю... – удивлённо пробормотал старший, разглядывая свои руки.

– Тогда чем я тут, по-твоему, занимаюсь? – Без эмоций сказал младший, повернулась на другой бок.

– О, встали уже!

– Голос Эйри испугал Бодю и окончательно разбудил Никиту. – Чего такие перепуганные? Как будто увидели корову-дракона!

– А тут и такое бывает? – немного испуганно и удивлённо спросил Богдан.

– Тут и не такое бывает! – Эйри улыбнулась ребятам. – Ну, что, проголодались? Мясо уже поджарилось. – С этими словами темноволосая протянула братьям то самое синее мясо, завёрнутое в листья. Заметив их реакцию, девушка засмеялась. – Вы попробуйте, не бойтесь. Только листья не ешьте. Вы же не кони. – Эйри посмотрела на Арвэда, который уже тянул морду к листьям.

Мясо действительно было очень вкусное – нежное, сочное, хоть и зажаренное до хрустящей корочки.

– Никогда не пробовал мяса вкуснее! – Никита уплетал за оба уха.

– Ага! – Согласился с ним Богдан. – Только хлеба не хватает!

– Ну-ка подержи! – С этими словами Эйри протянула ему несколько крепких сучков и нанизала на них плоды, сорванные на рассвете.

Под действием тепла от костра плоды стали разбухать. Сняв их с палочек, темноволосая дала плоды Масловым.

– Хлеб! На вкус как горячий хлеб! – Оба брата были крайне удивлены.

– Эти плоды становятся такими, как хлеб, если их подогреть. А если они сырые, то на одном

таком плоде можно прожить больше недели, всегда оставаясь сытым, – Эйри преподавала им урок выживания, – а мясо Вастандского синего грибного дракона. Оно очень питательно и его может есть каждый, даже вастандцы, которые не переносят мяса. И ещё один плюс – мясо он сбрасывает сам, как змея кожу. Его и убивать не нужно. Да и нельзя. Говорят, что тому, кто убьет вастандского синего, драконы будут мстить до конца жизни. Так-то.

– Откуда ты столько знаешь? – уже не удивляясь такому изобилию и разнообразию драконов, спросил Богдан.

– У меня были хорошие учителя! – Весело ответила девушка.

– Старейшина Зимба? – Доедая мясо с хлебом, поинтересовался Никита.

– Не только он. У меня было четверо учителей. Вначале меня всему учил отец. Он научил меня стрелять из лука, искать лучшие породы дерева и чистые источники, ездить на лошадях и объезжать диких коней. Отец очень хотел сына, а его единственным ребёнком оказалась я. Вот он и учил меня всему, как сына. Мать же учила меня хорошим манерам, плетению, танцам, пению - мы ведь были графской семьёй - и постоянно упрекала отца, мол, он вырастит из меня мальчишку. Но папина "мужская наука" всегда была мне интереснее, чем мамина, и я всегда старалась тщательнее делать то что мне говорила мама, чтоб быстрее поехать с папой пострелять или объезжать вороного жеребца. Если б не отец, я б не выжила у третьего своего учителя...

– Кого? – С нескрываемым интересом спросил старший.

– Третьим моим учителем стал Алэй Нинур.

– Этот лес? – удивлённо оглянувшись вокруг, спросил Маслов-младший.

– Да. За то короткое время, что я пробыла здесь, я научилась большему, чем у всех остальных учителей. Ну а четвёртым моим учителем стал старейшина Зимба... – Внезапно Эйри точно опомнилась. – Ну, что ж, нам пора двигаться к Эсколаду. Вперёд!

Глава 5: Королевский сын.

Тем временем на самой Дворцовой площади собралась толпа народу. Гул стоял, точно от роя ос.

Что это? Ярмарка? Публичная казнь? Митинг? Нет! Просто сегодня случилось то, что тут воспринимают как праздник: объявлена королевская охота. Многие жители и жительницы славной лиларэйской столицы приходят посмотреть на королевскую сбрую, оружие и коней. Приходят с цветами, женщины наряжаются в дорогие наряды и пестрят ими. О таких событиях говорят лиларэйские поэты, что "расцвела столица, точно маки". Правда, мы с Вами знаем, какие в Лиларэе были тогда охоты.

Эта охота была знаменательна ещё тем, что сегодня охотиться должен был сам принц. Он должен был сам достать жертву живой или мёртвой. По законам тех времён, обычно это было проверкой чести, так определяли, достоин ли принц встать на трон. В последние несколько поколений обычно охотились на врагов народа. В этот раз, разумеется, охотились на Эйри Уайрпул.

Вот Фарнац Великолепный выехал на площадь на вороном скакуне. Гул в толпе быстро стих. Монарх поднял руку в торжественном жесте и начал речь:

– Дорогие мои подданные, земляки мои, великий народ лиларэйский!

Толпа встретила его гулом, многие кричали что-то неопределённое, но жутко патриотичное.

– Сегодня настал тот самый день, которого мы всё так ждали. Время проверить вашего будущего короля и моего сына – принца Тимрона!

На площадь выехал, гордо подняв голову, принц Тимрон. Тут уже больше засуетились девушки в толпе. Оно и понятно, ведь, наверняка, во всём королевстве не было завиднее жениха, чем юный принц. Непослушные, довольно коротко стриженые тёмные волосы его Высочества так и отливали на солнце, точно медный шлем. Глубокие и одновременно весёлые карие глаза надёжно хранили след материнской красоты, а улыбался принц открыто и искренне, и, плюс ко всему, был он королевской крови, поэтому

завиднее его и впрямь не было во всей стране.