Песня для Корби
Шрифт:
– К нам приходят ребятки сниматься в рекламе, – жуя, продолжал Олег Борисович, – так играть вообще не могут, даже улыбаются в камеру ненатурально. Но у них классный вид. Не знаю, что они с собой делают. В качалку, наверное, ходят. – Он встал, открыл холодильник, вернулся за стол с банкой пива. – Хочешь?
– Нет, спасибо. Мне вчера хватило.
Олег Борисович посмотрел на сына.
– Пап, я утром опохмелился.
– А зачем вам леталка?
Корби удивленно вскинул голову, но ничего не сказал. Он догадался, что это связано с уговором с Андреем, и тщетно пытался
– Просто классная вещь, – сказал Ник. – И еще, Ара интересуется твоей работой.
– А… Ну, пусть заходит.
– Зайдет.
– Тогда и камеру бери, и все остальное.
– Круто.
– Спасибо, – поддакнул Корби. У него зазвонил телефон. – Ара.
– Легок на помине, – рассмеялся Олег Борисович.
– Привет, – сказал Корби в трубку.
– Здорово. Я уже подхожу к школе. – Голос у Ары был совершенно ошалелый.
– Ты рано.
– Я просто не могу нести их домой! Они огромные и торчат из рюкзака. Меня пропалят. Может, вы придете пораньше?
– Ладно, я понял, – протянул Корби, хотя ничего не понимал. – Ник, Ара предлагает пораньше.
Ник пожал плечами.
– Мы почти доели.
– Минут через двадцать.
– Окей. Буду ждать.
– Давай. – Корби спешно запихнул в себя остатки отбивной и вытер тарелку корочкой черного хлеба. Он чувствовал, как его захватывает желание увидеть трофеи друзей. Что бы это ни было, что бы теперь ни выкинул Андрей – в любом случае, вечер пройдет необычно.
Глава 4
БАНДА
К школе они подошли без четверти восемь. В рюкзаке у Корби лежал пистолет, жестяная коробка с промасленной тряпкой и деньги; ворох одежды и другие свои вещи он оставил у Ника. Ник, перекинув ремень через плечо, аккуратно нес черную спортивную сумку. Из-под молнии, застегнутой не до конца, выглядывало, отсверкивая на солнце, серебристое ребро. Корби догадывался, что это крыло, но с уверенностью сказать не мог.
Территория школы была обнесена весьма условным бетонным заборчиком – покосившиеся рифленые блоки всего на метр выступали из земли, калиток не было и в помине. На прогретой солнцем вершине ограды сидел Ара, болтая ногами и потягивая что-то из пластикового стаканчика. Корби и Ник издалека помахали ему. Черный брат приветствовал их жестом тоста.
– Что это он пьет? – спросил Ник.
Ара, чуть запрокинув голову и щурясь, подставлял лицо солнцу. К его темным щекам прилила кровь, отчего он казался еще смуглее, чем обычно.
– Эй, Джим, – хрипло крикнул Ник, – ты опять разграбил хозяйские погреба?
– Не бейте меня, масса! – звонким голосом взмолился Ара. – Тетя Сара сказала, что вино помогает от бородавок.
Корби прыснул от смеха.
– Когда ты успел набраться?
– Я не набрался. Выпил всего три стаканчика. – Черный брат многозначительно посмотрел вниз. Из его рюкзака выглядывали матовые горлышки трех глиняных бутылок в плетеной обвязке, с красными восковыми печатями на пробках. В центре каждой печати был продавлен витиеватый крест,
– Ты принес это в качестве трофея? – с сомнением спросил Корби. – Как-то несерьезно. Выпивка продается в любом магазине.
– Только не эта. Такого вина ни один из вас не пил никогда в жизни.
– Дай, что ли, попробовать, – попросил Ник. – Проверим.
Черный брат протянул ему стаканчик. Ник пригубил, потом пригубил еще раз и облизнулся как старый котяра, наконец добравшийся до пузырька с валерьянкой.
– Это так круто? – не поверил Корби. Он встал и принял из рук Ары стаканчик. Вино было красным, полупрозрачным, лучи солнца преломлялись в нем и рубиновым отсветом падали на белесый камень ограды. Он отпил из стаканчика крошечный глоток. Напиток был полон спокойного тепла и отдавал кофейно-шоколадным привкусом. Корби проглотил вино, вздохнул и почувствовал, что вкус кофе сменяется терпким и приятным вкусом ягод. Его слегка качнуло. Теперь он верил, что Ара выпил всего три стаканчика. Этого было вполне достаточно, чтобы захмелеть.
– Где ты взял это чудо?
Ара фыркнул.
– У тебя такое лицо… Я думал, ты скажешь: «А можно еще?»
– А можно? – поинтересовался Ник. Ребята рассмеялись. Черный брат спрыгнул с ограды.
– Там еще четыре стаканчика.
– Слушайте, – сказал Корби, – может, пойдем к ручью?
– А Андрей? – спросил Ник.
– Он нас там найдет.
– Ладно.
Ара поднял свой рюкзак, и они двинулись по тропинке, идущей вдоль внешней стороны школьной ограды.
Школа стояла на пригорке: четыре крыла, сомкнувшихся в периметр вокруг квадратного внутреннего двора, облупившиеся бело-синие стены в лучах вечернего солнца. Один из корпусов не имел первого этажа и был поднят над землей на трех рядах простых бетонных колонн; обшарпанный голый портик напоминал разросшуюся подворотню. Между зданием и забором раскинулось полудикое футбольное поле. Играли на нем редко – из-за отсутствия сеток мяч все время улетал в траву. Территория школы обрывалась неглубоким оврагом, по дну которого бежал ручей – любимец местных подростков. Это было странное место. Здесь фактически кончалась Москва: школа была последним домом на своей улице, и за оврагом уже не было многоэтажек – там находился дачный кооператив. За ним с одной стороны раскинулся лес, а с другой были пустыри и пищевые фабрики «Кока-Кола» и «Макдональдс».
– И все-таки, – спросил Корби, – откуда вино?
– Помнишь, три года назад я учился в армянской церковно-приходской школе?
– Что-то помню. Хотя мы тогда только познакомились.
– У нас было всего четыре предмета. Родной язык, история Армении, литература Армении и священное писание. Последние два преподавались через раз. Домашних заданий не давали. Занятия по субботам.
Они углубились в заросли. Эти кусты были знакомы, как родной дом. Здесь они первый раз курили, первый раз выпивали вместе, назначали свидания, целовались.