Песня для разбитого сердца
Шрифт:
— Всё это пустое. Не забивай себе голову…
— Нет! Хватит затыкать меня! — рьяно воскликнула Кейли. — Сколько можно тайн? Сколько можно держать меня в неведении? Я думала, что моё письмо затронет хоть какие-то струны в вашей душе…
— Ты можешь говорить тише?
— Насколько же нужно ненавидеть меня, чтобы так мучить?! Почему вы не хотите рассказать правду?
— Какую правду?
— Обо всём! Об этой женщине, о своём детстве! Почему ваш брат думает, что отец любил его меньше? От чего вы защищали его?
— Я просто…
Он вдруг запнулся на полуслове и опустил глаза. Вот и всё, на что он был способен.
Кейли тряхнула волосами и сжала руками голову. Мысли путались, а в горле сильно саднило. Она всё шептала, что это было жестоко, жестоко, жестоко… Александр стоял напротив неё, и она уже не видела несчастное выражение на его лице. Кейли хотелось одного — забраться в постель, укрыться с головой и уснуть. Желательно, надолго.
— Можешь владеть моим разбитым сердцем, — прошептала она, затем выпрямилась и развернулась, чтобы уйти.
— Кейли! — окликнул её муж.
Она остановилась, опираясь рукой о столик для цветочного горшка.
— Эта женщина — любовница моего отчима…
Кейли обернулась и зло прошипела:
— А то я не догадалась! Хоть я и дура, но не настолько…
— Она была и моей любовницей тоже.
Ей показалось, будто она ослышалась. Но нет. Эти слова эхом отдавались в её голове. Девушка прижала руку к груди, потому что сердце пронзила такая острая боль, что почудилось, будто её вот-вот схватит удар. Но этого не случилось.
— Это было очень давно, — сказал Александр. Он сделал к ней шаг, но Кейли отступила назад. — Я должен был…
— Должен был рассказать мне раньше, — произнесла она, словно в трансе. — Но теперь ничего не вернуть. Ты бросил меня ей на съедение и позволил унизить.
«Мама, я так хочу к тебе!» — подумала Кейли внезапно. Она ушла, оставив мужа в коридоре, и ни разу больше не обернулась.
Глава 12
Это произошло в конце ноября.
После злополучного праздника Кейли хотела остаться в Лидсе, чтобы ухаживать за мачехой, которой совсем не становилось лучше. Но даже в таком состоянии леди Кларисса была неумолима: она велела Кейли отправляться с мужем в Фаунтинс, ибо «какими бы ни были разногласия между супругами, отдаляться и злиться друг на друга глупо». В тот момент девушка не выдержала и разрыдалась. Накопившиеся боль и обиды вылились в слёзы, но кроме пары неприятных фактов о миссис Хоук она больше ничего не рассказала.
И без того бледная леди Кларисса нахмурилась, прижав пальцы к вискам. Она пробормотала проклятия на голову капитана Стоуна и его любовницы, но посоветовала Кейли не поддаваться ревности, на что та хотела возразить… но всё же передумала.
— Надеюсь, он говорит правду о том, что всё случилось давно, — сказала мачеха со вздохом, откидываясь на подушки. — Иначе я сама его проучу. Он не смеет морочить тебе голову. Но, детка, у многих мужчин до брака были подобные связи, поверь, они не хранят невинность, как мы, им это не требуется… Но я очень надеюсь, что между ними всё кончено.
«Как бы я этого хотела, — думала Кейли, вымученно улыбаясь. — Как бы я хотела рассказать ей всё, но, боюсь, это лишь навредит. Я так не могу».
И она уехала, оставив мачеху на попечение отца, парочки знакомых врачей да целой толпы служанок.
Пока Кейли приходила в себя после столь сильного «удара» — встречи с бывшей любовницей мужа, сам Александр более не предпринимал попыток объясниться и тем более извиниться. Однако несколько раз, во время коротких совместных трапез, девушка замечала его пристальный виноватый взгляд, сосредоточенный на ней, но не более.
Единственный из братьев, кто действительно наслаждался последними осенними днями, был Джордж, который с шиком проводил время в Лондоне. С помощью обаяния и некоторых связей ему удалось сблизиться с младшей дочерью Георга III, Софией Великобританской. Сорокалетняя незамужняя принцесса коротала дни в Кенсингтонском дворце, где самым лучшим лекарством от тоски стал молодой и смелый любовник. София была милой очаровательной женщиной, совершенно приземлённой и открытой, её не смущала разница в возрасте и тайные отношения с Джорджем, ведь их обоих это устраивало. Он знал, что принцесса нашла в нём спасение от давящей власти семьи. Семьи, в ней разочаровавшейся, ведь она так и не вышла замуж. София же в свою очередь понимала, что влюбленность молодого мужчины не продлится долго, но для её истерзанного сердца этого было достаточно.
Таким образом парой писем Джордж дал понять брату, что задержится в Лондоне, возможно, даже до нового года, а то и дольше. И, разумеется, Фаунтинс-холл не станет слишком без него скучать.
В тот вечер, примерно неделю спустя, Кейли вместе с миссис Миллз, кухаркой и её племянницей Труди из деревни колдовали на кухне. Как хозяйка Кейли, разумеется, могла контролировать работу на такой большой кухне, но не была обязана участвовать в самом процессе. Ей стало интересно, как у миссис Даунс получаются такие пышные оладьи, а также невероятно вкусные овощи в соусе, которые ещё будучи маленькой виконтесса не особо любила.
Экономка с интересом наблюдала, как молодая хозяйка крутилась вокруг поварихи, задавала ей вопросы, потом что-то записывала в журнал поблизости, затем вовсе принялась замешивать смесь для оладий. Миссис Миллз привыкла к тому, что никто из хозяев не возится с прислугой, болтает с ней о жизни и уж тем более готовит на кухне, как с равными. Наверное, так уж её воспитали, эту юную особу, улыбающуюся, с вечно расплетённой косой через плечо, такую лёгкую и в то же время умелую.
Время, когда миссис Миллз считала Кейли наглой и странной, уже прошло. Отныне ей было неясно лишь, почему хозяин так с нею холоден. Любой здоровый мужчина дал бы руку на отсечение за такую резвую красотку…