Песня для разбитого сердца
Шрифт:
Он ничего не заметил, выражение его лица оставалось таким же напряжённым. Сначала нерешительно, потом уже смелее Кейли прижала ладонь к его плечу, скользнула ниже, ощутив тугие мышцы груди и торса. Его кожа была влажной и блестящей от пота, но прикасаться к нему вовсе не было противно. Эти касания заставляли её чувствовать себя странно и кроме неловкости вызывали в ней дерзкое желание делать это снова и снова.
Девушка выдохнула и придвинулась. Ей уже стало нестерпимо жарко, но Александр дрожал в ознобе, так что она быстро прижалась к нему всем нагим телом. И минуты не прошло, а она уже совершенно не понимала, как быть, и как смириться с тем, что это положение творит с её телом и разумом. «Наверное, об этом мне говорила Анита», — попыталась приободрить она себя, но сделала лишь хуже, потому что смутные воспоминания о рассказах подруги пробудили в ней жгучее желание. Кейли мысленно посетовала: Александр тяжело болел, а она думала лишь о том, какое у него большое и смуглое тело, и какой бледной её рука кажется на фоне его загорелой кожи; какими напряжёнными и тугими оказались на ощупь его мышцы, и как сладко прижиматься к нему, и тем более чувствовать, как её груди трутся о его грудь.
Но она смирно лежала рядом, даже почти под ним, поэтому ей пришлось закинуть левую ногу ему на бедро. Кейли потерялась во времени, она и не поняла, как умудрилась заснуть в такой смущающей позе, чувствуя всё его тело над собой, почти утыкаясь носом ему в плечо. И всё же она уснула. Разумеется, Кейли не знала, что миссис Миллз и Оливия приходили проведать их, а увидев супругов вместе под одеялами, понимающе переглянулись и ушли, закрыв дверь.
Проснулась Кейли уже к закату. Вернее, просыпаться она стала из-за Александра, который сам начал пробуждаться и избавляться от тяжёлых одеял. Как маленькое дитя, Кейли утёрла кулачками глаза и потянулась. Её молодое тело быстро оправилось от неудобной позы, и девушка ощутила лёгкую истому. Такую, какую прежде никогда не чувствовала. Странную, но всё же сладкую и приятную. К сожалению, лёгкие томные мгновения долго не продлились.
Сначала Кейли ощутила холод, потому что одеяло с неё сдёрнули, затем, распахнув глаза, она увидела бледное как полотно лицо Александра и его горящий ненавистью взгляд. Девушка вскрикнула и инстинктивно попыталась отодвинуться. Красивое лицо мужа, хоть и тронутое лихорадкой, исказилось такой злобной гримасой, что Кейли невольно ощутила страх.
А потом вдруг случилось совсем странное. У неё на глазах Александр тряхнул головой, оглянулся, словно потерянный, не осознающий, где он и что происходит, затем увидел, что Кейли почти съёжилась на другом краю кровати, и уставился на неё так, будто впервые увидел. Мало того, она была голая и находилась так близко, что стоило лишь руку протянуть…
Она ничего не успела произнести, хотя и собиралась оправдаться, мол, не хотела напугать, а просто согреть его, и случайно уснула, когда внезапно мужчина бросился к ней, схватил за руку и дёрнул на себя, отчего Кейли коротко вскрикнула. Она мигом оказалась под ним и, поймав гневный взгляд, увидев эти горящие жутким огнём покрасневшие глаза, поняла, что именно происходило. Поняла каким-то древним, первобытным чувством, присущим любой женщине, что именно это был за огонь в глазах мужчины.
Александр навалился на неё всей тяжестью тела, и она ничего не могла поделать: он был сильнее, несмотря на пережитую горячку, и ловчее, хотя она и извивалась под ним, словно угорь. Кейли пыталась ударить его руками — он с лёгкостью поймал оба запястья в свои пальцы, а бёдрами втиснулся между её ног и так тесно прижался, что она мигом поняла, что так сильно давило ей на живот.
Девушка попыталась закричать, но даже звука издать не успела, когда Александр свободной рукой зажал ей рот. Он словно предвидел каждое её сопротивление. Ей оставалось лишь смотреть в его побагровевшее от напряжения лицо, в его глаза, потемневшие от желания, и с ужасом представлять то, что должно случиться.
«Но это не должно быть так! — вопила она в своей голове. — Это же не так происходит! Он не может быть таким, только не он!» Только вот это происходило на самом деле. И он не любил её, а просто поддался какому-то кошмарному внезапному порыву. Ему было плевать, что она не хотела этого, и останавливаться не собирался. Кейли всхлипнула, на сопротивление у неё уже не осталось сил.
Мужчина дышал часто и тяжело, и, видимо, почувствовав, что девушка прекратила дёргаться, отпустил её запястья. Через секунду Кейли заныла в его ладонь, потому что свободной рукой он провёл между её бёдер и коснулся пальцами там, где она больше всего боялась. Хуже того, придавливая её тело своим, большим и потным, он вдруг попытался ввести указательный палец внутрь, отчего Кейли дёрнулась и, не выдержав, расплакалась. Слёзы мешали смотреть, и она зажмурилась, но продолжала всё чувствовать: как его палец полностью проник в неё, какой влажной и скользкой она была. А затем Александр убрал оттуда руку и, громко, словно мучительно выдыхая ртом, упёрся членом между её ног.
Заливаясь слезами, от которых щипало глаза и щёки, Кейли ощущала себя мерзко и грязно. Она в последний раз попыталась отпихнуть мужчину, но не смогла. Она почувствовала, как его орган скользит по её половым губам, туда и обратно, словно готовясь отыскать вход и резко вонзиться внутрь, и захныкала от бессилия… Не так это было в её грёзах, тем более ничего такого не рассказывала Анита. Это было ужасно, больно, унизительно… И хуже всего, что это с ней делал её любимый…
Через несколько мгновений она осознала, что Александр замер над ней. Он не двигался, не шевелился. Когда его ладонь соскользнула с её рта, Кейли выдохнула и увидела его лицо…
Бледное лицо испуганного до смерти человека.
Он медленно освободил её от своего тяжёлого тела, и в этот миг девушка перевернулась, затем ещё раз, и упала на ковёр. Она вскочила на ноги и кинулась к креслу, буквально сдёрнула халат и оделась, наскоро завязав пояс.
— Кейли… Кейли! Прости меня! Пожалуйста… прости.
Дрожащая и перепуганная она обернулась к мужу: он всё ещё стоял на коленях на постели, среди смятых простыни и одеял; на его лице застыла скорбная маска, а губы тряслись, будто он готов был зарыдать, и, видимо, он совершенно забыл о наготе. Кейли лишь мельком посмотрела на его разведённые в стороны колени и мигом отвернулась. Несмотря на эту резкую перемену в поведении, и что выглядел он слезливо и жалко, мужчину совсем не волновало, что его орган до сих пор был в полной готовности, большой и твёрдый. При воспоминании об этом зрелище Кейли чуть не задохнулась от возмущения.
— Я умоляю тебя, не уходи… Не сбегай вот так… — повторял Александр, а ей не хотелось слушать. — Дай мне объясниться!
Она всё ещё бесшумно плакала и была испугана. Затем дрожь по телу понемногу прошла. Девушка обхватила себя руками и, не оборачиваясь, прошипела:
— Объясниться?! Вы спятили! Сошли с ума! Я же не хотела! Я же сопротивлялась!
— Я знаю, клянусь, я всё понимаю…
— Что тут творится?!
Неожиданно в спальню, как смертоносный вихрь, ворвался Джордж, одетый в дорожный костюм, а за его спиной роилась целая кавалькада из галдящей прислуги. Видимо, они все сбежались на шум и громкие голоса. Девушка в свою очередь отвернулась от двери к тёмной стороне комнаты и попыталась утереть рукавом лицо.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — чуть не зарычал Александр, спокойно прикрыв бёдра краем одеяла. — Ты должен быть в Лондоне!
— Я там и был, когда получил письмо от Кейли, что ты болен, идиот! Я мчался сюда, будто на адской гончей, лишь бы успеть, потому что боялся, что ты помрёшь! И что я вижу? Не успел я снять пальто, как услышал её возмущённый крик из твоей спальни, придурок ты эдакий! И ты сидишь на кровати, совершенно голый, а Кейли едва одета и дрожит при виде тебя!
— Закрой рот, сопляк!