Песня для тумана
Шрифт:
— Я покаяться хочу.
Тот неловко прикрывал рот ладонью.
— Жди теперь, отче. Все нынче утром уехали.
***
Чем ближе приближалось маленькое войско к месту обитания друида, тем большую робость проявляли добрые христиане. Епископ злился, стыдил священнослужителей, но поделать ничего не мог: уж больно велика была слава Великого Барда. Говорят, он может исцелять смертельные раны. Говорят, он знает все травы, все горы и все реки Ирландии. Говорят, от звуков его арфы сердце пойманным жаворонком трепещет в груди, а божественный голос покоряет и заставляет
— Выходи, Ульв, называемый Великим Бардом! Выходи и предстань перед истинным Господом!
Из пещеры неторопливо вышел мужчина. Свод её был так низок, что даже этому невысокому человеку пришлось наклониться, чтобы пройти. Друид оказался неожиданно молод и ожидаемо бледен. Последнее епископ отнёс на счёт естественного страха: вооружённые люди, широким полукольцом окружившие пещеру, представляли собой впечатляющее зрелище. Сразу несколько лучников целились в барда, но пока ещё не время стрелять.
Друид отряхнул руки (они почему-то оказались в земле) и вопросительно уставился на епископа, безошибочно угадав в нём предводителя. Тот спешился, воздел руки к небу и звучным, хорошо поставленным голосом начал читать молитву. На лице барда отразился интерес, впрочем, довольно вялый. Он вообще выглядел осунувшимся и уставшим.
Теперь настала очередь епископа глядеть на друида с ожиданием и вопросом. Тот, кажется, собирался что-то ответить, но вдруг закашлялся, сложился пополам, выплюнул сгусток неестественно яркой крови на песок. Епископ сам, не дожидаясь помощи кого-либо из свиты, сбил Великого Барда с ног. А через пару секунд расхохотался так бешено, что христово воинство в страхе отпрянуло.
— Чудо! Это Божье чудо, братья! У него вырван язык!
Но не зря ведь они все сюда пришли, верно? Такого подъёма, такого единения, такой искренней веры хозяину Армага не удавалось добиться от паствы самыми пламенными проповедями. Нельзя упустить момент! Господь не простит, что Его чудом пренебрегли и не воспользовались.
***
— …а потом разрушили святилище, — рассказывал исповедник Иоанну пока тот отрабатывал ежедневную епитимью. — Сам епископ идола кнутом хлестал и хулой поносил. Друид этот защищать, было, своего бога хотел, да его быстро скрутили. Стрела в бедро и в плечо, в круг копий взяли. Ещё пару отчаянных было… но на том и всё. Дикари как громом поражённые стояли: уж очень в силу своего колдуна верили.
Иоанн усердно драил каменный пол обители. Может быть, именно от чрезмерного усердия, на лбу у него выступил пот.
— А знаешь, что странно?
— Что? — спросил оступившийся, но быстро осознавший свою ошибку брат, не поднимая головы.
— Друиды железа, вроде, даже касаться не должны, а этот так на меня поглядел, когда я его руку к кресту прибивал…
— Как? — Иоанн даже выронил тряпку.
— С одобрением, что ли. Улыбнулся… то кричал всё что-то… ну, да без языка не особенно-то покричишь, выл больше. Ух, как выл! Чисто твой волк. А тут успокоился, вроде. Вздохнул с облегчением, голову на грудь уронил. Будто так и надо всё. Видать, проняло Слово Божье! С нами крёстная сила!
— Он умер? — тихо спросил проповедник.
— Умер, — уверенно кивнул его собеседник. — Долго не мучился. С такими-то ранами! Может, час какой повисел. Мы когда уходили, уже холодный был. Я проверял. На всякий случай. Кто их знает, этих друидов.
До того дня, когда раб божий Иоанн без вести пропал в ирландских лесах, оставалось чуть больше месяца.
Книги на сайте - Книголюб.нет
***
Королева Мэб склонилась к поверженному идолу. Её прекрасное лицо не освещало торжество победы. Напротив, в уголках губ затаилась скорбь. Повелительница фей опустилась на колени и нежно погладила избитое, покорёженное, когда-то позолоченное дерево. Стоявший рядом цверг с удивлением наблюдал за росинкой слезы, медленно катящейся по бледной щеке.
— Разве он не был твоим врагом, моя королева? — тихо спросил бард. — Разве не Кенн Круаха ты называла кровавым богом, поедающим собственных детей?
— Он был сидхе, — ответила Мэб, не глядя на Ульва. — Это плохая смерть для таких, как мы.
Густой туман окружал их плотным маревом, ластился к её ногам, как бездомная собака.
— Моя королева? — это произнёс не бард, с потемневшим лицом обдумывающий слова Мэб. Перед повелительницей фей склонил белоснежную голову предводитель Дикой Охоты. Ночной Всадник опустился на одно колено. Мэб ласково провела рукой по его макушке.
— Чего тебе, дин ши?
— Все холмы знают, как Кенн Круах мечтал жениться на тебе. Прими же его подданных под свою руку, ибо ты теперь последняя из великих сидхе.
Мэб погладила воина по щеке, и он поднял на неё горящие колдовским синим пламенем глаза.
— Пусть будет так, — сказала она, и в голосе её прозвучала усталость. — До тех пор, пока не придёт моё время оказаться на месте убитого бога.
— Ты никогда не окажешься на его месте, — Ульв порывисто шагнул вперёд. — Я этого не допущу, моя королева. Тебя никогда не забудут, тебя всегда будут любить!
Мэб встала с колен и обратилась к Ночному всаднику:
— Скачи, оповести всех, — сказала она. И молчала, пока дин ши не скрылся из виду. — Ты убил бога, которого должен был защищать. — Мэб всё ещё не глядела на Ульва. — Много ли стоят твои клятвы?
— Я защищал его столько, сколько мог, — смиренно ответил Великий Бард. — Но когда мне вырвали язык, расстреляли, затыкали копьями и пригвоздили к кресту сырым железом, я уже был не в силах что-либо сделать.
Королева, наконец, обернулась.
— Почему же ты до сих пор жив? И язык твой подвешен не хуже, чем всегда.
— Потому что меня нельзя убить, — ответил цверг. И, чуть замявшись, уточнил: — Нельзя убить насовсем.
— Каждого, кто живёт, можно убить, — задумчиво произнесла Мэб. — Нужно только знать, как. Какая-нибудь стрела из омелы, пущенная в пятку… всегда остаётся хоть одно уязвимое место.
— У меня оно тоже есть, моя королева.
— И какое же? — в голосе Мэб звучал неподдельный интерес.
Без тени улыбки Великий Бард произнёс: