Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало
Шрифт:
Вюртембергская бриллиантовая диадема
По типу диадемы с розовым бриллиантом [125] императрицы Марии Феодоровны (см. цвет. илл. 15) Яков Дюваль по просьбе патронессы исполнил для супруги ее брата диадему из великолепных бразильских бриллиантов. Благо, герцог Людвиг Вюртембергский со своей законной половиной, принцессой Генриеттой Нассауской, в 1803 году недолго погостил в Петербурге у августейшей сестры. Сделанная вещь оказалась не только роскошна, но и восхитительно красива. Заказчики были довольны.
125
Алмазный фонд России, инв. № АФ-43. Сокровища Алмазного фонда СССР. Каталог выставки. М., 1975. С. 37. № 108. Илл. 51 (Далее – Сокровища АФ-1975); Алмазный фонд СССР. Вып. 4. С. 18. № 159. Табл. LXXXV. Фот. 187; Алмазная сокровищница России… С. 59, 76–77 (илл.).
Вероятно, именно за сию диадему 16 февраля 1803 года вдовствующая императрица в присутствии герцогской четы обязалась выплатить в рассрочку Якову Дювалю 30 тысяч рублей ассигнациями вместе с нарастающими процентами, причем в счет образовавшегося долга 3 января 1811 года вместо уехавшего на родину в Швейцарию старшего брата получил под расписку шестнадцать тысяч Луи Дюваль.
Через три четверти века творение «собственного ювелира» Павла I стало украшать голову другой герцогини Вюртембергской – великой княгини Веры Константиновны (1854–1912), жены принца Вильгельма-Евгения. Нуждаясь в деньгах, эта внучка Николая I продала в 1907 году родственникам дивной красоты венец, и тот вошел в собрание фамильных драгоценностей русской императорской семьи. Те же идущие по верху крупные бриллианты, возвышающиеся на алмазных уголках, как бы зависают в воздухе, ибо серебряная оправа с золотой подпайкой совершенно незаметна. Так же с плавных, высоко взмывающих вверх, дуг «катетов» треугольника свисает вниз вереница отдельных камней, но на сей раз не капелек-бриолетов, а алмазных грушек-панделоков, отделяемых друг от друга вместо фестончиков парочкой-тройкой листиков. Опять, как и полагалось в пору господства ампира, четко выделен центр и во всем рисунке царит симметрия. Под самым большим панделоком, напоминающим то ли «око Провидения», то ли пылающее радужными сполохами сердце, на фоне густого частокола алмазных лучей, образующих арочку-«гипотенузу», переливается разноцветными огнями овальный бриллиант в 11 карат, заключенный в сверкающую рамку. (См. цвет. илл. 16.)
Кстати, эта форма диадемы, в которой сплелись черты русского очелья и головного убора супруг повелителей Императорского Рима и Византии, настолько полюбилась ювелирам, что довольно часто повторялась в дальнейшем, получив название «русской тиары» [126] .
Яков Дюваль хорошо помнил волю покойного отца. Тот желал, чтобы старший сын обязательно вернулся на родину предков, в Женеву. Но еще больше бывший «Собственный Императорский ювелир» никак не мог забыть капризы усопшего самодержца, его сиповатый голос, зловеще доходивший до крика, если монаршьи приказания сразу не исполнялись, происки придворных завистников, вынужденную разлуку с любимой женой. Ему часто вспоминалось, как однажды Павел I решил сделать щедрый дар фельдмаршалу Александру Васильевичу Суворову, дабы тот забыл годы опалы и жизнь под неусыпным присмотром в незаслуженной ссылке, куда его отправил в гневе преемник Екатерины II. К Якову Дювалю явился посланный самодержцем Фёдор Ростопчин и передал желание императора: нужно срочно доставить во дворец перстень с большим бриллиантом. Когда же «Собственный Императорский ювелир» посмел только заикнуться, что у него сейчас нет столь хорошего камня, но он тотчас же постарается выписать его из Голландии, Павел I, не воспринимая никаких разумных доводов, гневно вскричал, что ослушник его воли быстро очутится там, где его никто не найдет. На следующий день Яков Дюваль привез своему грозному августейшему патрону требуемую вещь. Довольный государь вручил сей перстень полководцу, а тот отвез дар императора любимой дочери Наталье, к тому времени бывшей замужем за графом Николаем Зубовым, и, застав ее обедающей, не нашел ничего лучшего, как кинуть ей в тарелку с супом жалованный предмет.
126
Лямина Е.Э., Эдельман О.В. Дневник императрицы Елизаветы Алексеевны // Александр I. «Сфинкс, не разгаданный до гроба…»: Каталог выставки в Государственном Эрмитаже. СПб., 2005. С. 124–125 (Запись от 25 февраля 1803 г., суббота), 203 (Примечание 19); РГИА. Ф. 759. Ф. 1. Д. 249. Л. 2; Юферов Д.В. История коронных бриллиантов // Алмазный фонд СССР. Вып. 3. М., 1925. С. 27; Алмазный фонд СССР… Вып. 2. С. 20. № 51. Табл. XXXIV. Фот. 51; Проданные сокровища России / Николас Ильин и Наталья Семенова. М., 2000. С. 260. (Далее – Проданные сокровища России); Ювелиры Старого Петербурга–2006. С. 120–121.
Сколько же решимости потребовалось ювелиру отважиться спустя несколько дней прийти к графине и признаться в невольном обмане. Ведь он, дороживший своим честным именем человек, был вынужден, дабы не ослушаться императора, вставить в перстень поддельный камень, а кроме того, чтобы не раскрылась истина, получить деньги в Кабинете за сей «бриллиант». Как Яков Дюваль тогда заклинал «Суворочку» не погубить его Бога ради и просил лишь об отсрочке месяца на два, чтобы, как только из Голландии прибудет выписанный солитер, сей уник сразу, сменив фальшивый алмаз, займет в перстне свое законное место. Как умолял он графиню сохранить тайну, испуганно повторяя: «Если государь узнает, я – погибший человек». Конечно же, швейцарец сдержал свое слово, и в назначенный срок на пальце дочери будущего фельдмаршала засверкал великолепный, стоимостью в 12 тысяч рублей серебром, «бриллиант превосходной воды, величиною в двадцатикопеечную монету». Но сколько душевных сил стоил ювелиру только один этот случай.
Молодой государь не позволял себе подобных выходок, но где гарантия, что аналогичная ситуация не повторится? К тому же младшие братья Якова-Якоба Дюваля подросли и спокойно могли продолжать налаженное семейное дело. Во всяком случае, подписи как Якоба, так и Луи Дювалей красуются под распиской в получении от императрицы-патронессы 10 000 рублей за подготовленную к 5 сентября 1804 года, дню Ангела августейшей невестки драгоценность, исполненную их мастерской [127] . От уже только обременяющей его должности придворного оценщика штатный ювелир вдовствующей императрицы тоже постарался избавиться. Теперь можно и уезжать в милую отчизну. Но до поры следовало держать принятое решение в секрете.
127
РГИА. Ф. 759. Оп. 1. Д. 284. Л. 87; Galiffe J.-B. Notices g'en'ealogiques sur les familles genevoises depuis les premiers temps jusqu’`a nos jours. T. IV. Gen`eve. 1857. P. 311 (Далее – Galiffe, Notices g'en'ealogiques); Воспоминания графа M.B. Толстого // Русский Архив. 1881. Кн. 1. Вып. II. С. 118.
Сапфировые диадемы двух русских императриц
Уже в 1803 году Яков Дюваль взял продолжительный отпуск для поездки в страну дедов и прадедов. Вернувшись, он, вероятно, вместе с братом Франсуа, исполнил для императрицы Елизаветы Алексеевны дивную сапфировую диадему. Во всяком случае, Александр I 26 июля 1805 года подписал два указа. По первому император повелел «заплатить из Кабинета Коллежскому Советнику Дювалю, по счету Мне известному, двадцать тысяч рублей», а согласно второму причиталось выдать «братьям Дювалям» 65 695 рублей.
Вторую сумму, судя по ее огромности, выплатили за исполнение для супруги царствующего государя целого сапфирового гарнитура, обычно называемого просто «убором синим с бриллиантами». Августейшая хозяйка не очень долго владела сей парюрой, в которую входили диадема, перо, пара серег, одиннадцать увенчанных алмазами-панделоками булавок, аграф, бант и два замка к браслетам, состоявшим каждый из крупного сапфира и восьми алмазных «штучек»-звеньев. 5 мая 1819 года императрица Елизавета Алексеевна, гостящая у баденских родственников, щедро презентовала роскошный сапфировый убор в Брухзальском замке под Карлсруэ принцессе Софии Голштейн-Готторп. Правда, в аграфе недоставало 74 камней, взятых 10 марта 1814 года «в переделку к гребню». Оставшиеся же от гарнитура не подаренными три фермуара какое-то время хранились в Императорском Кабинете, а два звена от браслетов в 1823 году использовали на исполнение узора-решетки при создании нового браслета для жены Александра I [128] .
128
РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3922. Л. 394, 397; Оп. 5. Д. 187. Л. 3 об.-4 об.; Д. 226. Л. 6 об.-7; Мадатова С. Императрица Елизавета Алексеевна в воспоминаниях ее бывшей фрейлины // Русские императоры, немецкие принцессы: Династические связи, человеческие судьбы. М., 2002. С. 197–198.
Первая же выплата как раз и могла касаться сапфировой диадемы, предназначенной для императрицы Елизаветы Алексеевны. Мотивы декора очелья, изумляющего всех своей красотой, явно были навеяны более ранним шедевром Якова Дюваля, исполненным «Собственным Ювелиром» еще при жизни Павла I для дражайшей супруги августейшего властелина. Диадема императрицы Марии Феодоровны вся как бы соткана из лавровых ветвей и лент, обвивающих тяжело клонящиеся на стебельках лазоревые цветки, окружившие сверкающий в центре глубокой синевой громадный сапфировый панделок, увенчанный алмазным сердцем, и оттеняемые полоской эмали на ободке. (См. цвет. илл. 17.)
Недаром супруга Николая I оставила унаследованную ею дивную фамильную драгоценность жене своего первенца, а императрица Мария Александровна, в свою очередь, завещала диадему вместе с колье сапфирового гарнитура свекрови присоединить к коронным вещам.
Однако новое творение Якова Дюваля оказалось еще краше, в очередной раз свидетельствуя о неуемной творческой фантазии прославленного искусника. Присутствовавшие на освящении Казанского собора с изумлением и восхищением созерцали увенчивавшую изящную головку супруги Александра I диадему-корону, составленную из золотых древесных веток. Ювелир позаботился аккуратно прикрепить отдельными крупными бриллиантами к чуть узловатым «сучкам» каждый из листиков, слегка колыхавшихся на пружинках и оттого полыхавших ослепительным сиянием многочисленных алмазов. Между ветвей возвышались два огромных сапфира, невольно приковывающие взгляды своей чарующей прелестью [129] .
129
РГИА. Ф. 468. Оп. 5. Д. 230. Л. 6 об., № 234; Алмазный фонд СССР… Вып. 4. С. 21. № 178. Табл. XCI. Фот. 206; Проданные сокровища России… С. 259 (нынешнее местонахождение неизвестно); Гафифуллин, Корона русских императриц… С. 25–26 (ссылка на: РГИА. Ф. 472. Оп. 23 (270/1287). Д. 22. Л. 7 об.); РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 1027. № 364, 365; Фёлькерзам А.Е. Ювелирные изделия времен Александра I // Старые годы. 1908. Июль – сентябрь. С. 546.
Через несколько месяцев после создания сапфировой диадемы императрицы Елизаветы Алексеевны бывший «Собственный Императорский ювелир» Павла I окончательно покинул в 1806 году Санкт-Петербург. Но еще долго, даже по прошествии двух десятилетий, в придворном календаре-«Месяцеслове», в разделе «придворный штат» неизменно публиковалось, что числившийся «при комнатах Ее Величества государыни императрицы Марии Феодоровны Ювелир: Коллежский Советник Яков Давыдов Дюваль находится в Швейцарии» [130] .
130
Месяцеслов с росписью чиновных особ, или общий штат Российской империи, на лето от Рождества Христова 1826. СПб., б/г. Ч. 1. С. 26; То же, на 1827 год. СПб., б/г. С. 37; То же, на 1828 год. СПб., б/г. С. 40.