Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

Кузнецова Лилия Константиновна

В «бриллиантовом» XVIII веке европейские государи, ставшие кавалерами ордена Золотого Руна (что от мадридского двора, что от венского), как только получали от суверенов-гроссмейстеров соответствующее разрешение, делали для себя лично дополнительные орденские знаки, теперь как можно пышнее украшенные драгоценными камнями, причем ювелиры старались иллюзорно передать переливы пламени от выбитого кресалом огня в геральдической эмблеме Бургундии и Нидерландов, скрывающей еще один девиз: «Удар падает прежде, блеснет пламя» (Anteferit Quam flamma micet). Теперь на смену звену-огниву, скромно украшенному одним некогда разрешенным блестящим камешком, пришел крупный «огнистый» самоцвет с отходящими от него золотыми языками «пламени», все чаще дополняемыми ослепительным сверканием граней бесценных кристаллов.

Баварский курфюрст украсил свои орденские знаки громадными вишнево-красными богемскими гранатами и редкостным голубым алмазом в 35 карат, имитирующим вспыхнувшее огниво. Не отставали от властителя Мюнхена и саксонские курфюрсты Август II Сильный и его достойный сын Август III. Избранные на польский королевский престол, они, обожавшие пышность, заказывали волшебникам камня ордена Золотого Руна, один роскошнее другого, непременно входившие в очередной великолепный набор аксессуаров костюма. В одном из них взоры участников придворных церемоний несколько десятилетий восхищал несравненный по величине и редкостному цвету «Дрезденский Зеленый» алмаз, а в другом взгляды ослепляла сплошная, ослепительно сверкающая мозаика из крупных бриллиантов. Да и сейчас в «Зеленых сводах» столицы Саксонии хранятся карнеоловый (сердоликовый), черепаховый, изумрудный, рубиновый и алмазный гарнитуры обоих Августов, и гордость дрезденской сокровищницы составляют одиннадцать знаков ордена Золотого Руна [153] .

153

Treasury in the Munich Residence: Official Guide. M"unchen; Bayerische Verwaltung der staatlichen Schl"osser, G"arten und Seen, 1995. P. 38, № 309; Горева, Алмазная сокровищница России-2006… С. 42; Зюндрам, Дирк. Ювелирные гарнитуры саксонских правителей // Кабинет драгоценностей Августа Сильного из собрания Зеленых Сводов: Каталог выставки в музеях Московского Кремля (к их 200-летию). М., 2006. С. 28–29,46-55 (кат. №№ 4–9); Москвин А.Г. Драгоценности мира. М., 2004. С. 166–167; Низовский А.Ю. 100 великих реликвий и сокровищ. М., 2005. С. 322–326 («Дрезденский Зелёный»); Menzhausen, Joachim. Das Gr"une Gew"olbe. Leipzig: VEB E.A. Seemann Verlag, 1968. Abb. 135, 137–139, 142, 143.

Но всех европейских монархов превзошел французский король Людовик XV. Августейшему кавалеру ордена Золотого Руна мало было «белого» убора, в коем золото основы едва виднелось из-под сверкающих и переливающихся всеми цветами радуги «инеистых» алмазов. Поэтому для любимого государя ювелир Жакмен с резчиком Жаком Греем в 1749 году создали «цветной» комплект, куда также входил самый желанный из иноземных орденов. Фантазия умельцев на сей раз преобразила огниво с кремнями в огнедышащего дракона-хранителя шкурки волшебного барашка. Для создания тела ужасного монстра не пожалели столетиями покоящейся в сокровищнице владык Франции громадной алой шпинели, причем как крылья, так и хвост, спирально обвившийся вокруг бриллианта в 38 карат, сплошь унизывали алмазы, в большинстве своем поставленные на красную фольгу. Два топаза напоминали клубы огня, вырывающегося из пасти сказочного чудовища, заодно изрыгающей похожий на ослепительно блестящий поток голубого пламени или на язык раскаленной вулканической лавы грушевидный синий бриллиант в 67 ¹/₈ карата, с которого свисало само золотое руно.

Французский путешественник Тавернье, побывавший в Индии, нижайше преподнес в 1668 году дивный лазурный каплевидный алмаз в дар королю-«солнцу», за что Людовик XIV пожаловал верноподданному в благодарность 250 тысяч ливров. Редкостный камень в 112 ¹/₄ карат после нескольких переогранок «похудел» до 67 ¹/₈ карат, зато превратился в восхитительный «Синий бриллиант Короны», перед Французской революцией 1789 года оценивавшийся в 3 миллиона франков. Однако грабителям, похитившим восхитительную вещицу из бывшей Королевской сокровищницы 17 августа 1792 года, не было никакого дела до ювелирного шедевра, попавшего к ним в руки. Изумительный по красоте знак ордена Золотого Руна безжалостно разломали, а чтобы знаменитый «Голубой Тавернье» не был узнан, уникальный камень поскорее переогранили.

Очень опытный ювелир, чье имя так и осталось неизвестным, срезал верхушку панделока-«грушки» и преобразовал ее и довольно крупные сколы камня в бриллианты. Но лишь в 1830 году на аукционе появился «великолепнейший и редчайший бриллиант замечательной чистоты и совершеннейшей огранки», сочетавший в себе «великолепный цвет сапфира с игрой и блеском алмаза». Продавал его лондонский торговец Элиассон, а приобрел за 18 тысяч фунтов для своей изысканной коллекции самоцветов то ли голландский, то ли ирландский купец Генрих-Филипп Гопе (Норе), по имени которого дивный камень в 44,4 карата отныне стал называться «Гоп/п/е», или, на английский лад, «Хоуп». Правда, голубой бриллиант, прошедший через руки многих владельцев прежде, чем оказался в Смитсоновском институте в столичном Вашингтоне, многие пишущие на русском языке авторы все чаще предпочитают именовать, обыгрывая фамилию первого владельца, «Надеждой».

Довольно крупные сколы прославленного синего диаманта Французской Короны, иначе называемого «Голубым Тавернье», превращенные в бриллианты, еще в самом начале XIX века приобрели европейские коллекционеры [154] .

Ныне взоры посетителей выставки Алмазного фонда России радует восхитительный голубой бриллиант в 7,6 карат, купленный императрицей Марией Феодоровной на ее собственные деньги. Августейшая хозяйка носила уник в перстне, завещанном любимой невестке, обеспечившей династию продолжением рода. Подарок был поистине царским: в центре щитка ярким блеском горел и переливался алмаз поразительной чистоты, редкостного небесного, как у цейлонских сапфиров, цвета, призванный напоминать дорогие сердцу Александры Феодоровны васильки, не раз предвестивших в девичьи годы дочери королевы Луизы Прусской светлое будущее. Окаймленные золотыми полосками алмазные ромбы восхитительной ажурной оправы строгого, но изящного рисунка, четырежды повторяли необычную форму дивного самоцвета. Не исключено, что то была работа «Собственного придворного ювелира» Якова Дюваля. (См. цвет. илл. 19, слева.)

154

Mabille, G'erard. Les Diamants de la Couronne. Paris: Gallimard / RMN, 2001. Table in: Le R`egne de Louis XV; Москвин, Драгоценности мира… С. 143–144; Низовский, 100 великих реликвий и сокровищ… С. 341–351 («Надежда»); Пыляев ММ. Драгоценные камни. Их свойства, местонахождения и употребление. 3-е изд. СПб., 1896. С. 189–190. (Далее – Пыляев, Драгоценные камни); Куликов Б. Азбука камней-самоцветов. Поверья о камнях: Словарь-справочник. М., 1996. С. 38–40; Белоусов, Роман. Тайны знаменитых бриллиантов. Кровавый след «Санси». М, 2004. С. 31–47; Смит Г. Драгоценные камни. 2-е изд., переработанное. М., 1984. С. 233–235. (Далее – Смит, Драгоценные камни).

Однако вдова Павла I предписала обязательное условие: после смерти супруги Николая I редкостный самоцвет присоединится к сокровищам Русской Короны. Так и произошло в 1860 году, но голубой бриллиант по прихоти императрицы Александры Феодоровны теперь находился не в кольце, а украшал навершие модной булавки, которой можно было кокетливо подколоть шляпку к прическе или красиво расположить кружева воротничка на платье [155] .

Его форма, описанная знатоком геммологии Александром Евгеньевичем Ферсманом, как «неправильная ромбоидальная, с верхней стороны ступенчатой грани так же, как и с нижней» [156] , невольно заставляет задуматься, не обломок ли это верхушки панделока «Голубого Тавернье», ибо во времена Людовика XIV бриллиантовая форма огранки еще только вырабатывалась, а ювелиру, стачивавшему боковые углы треугольного скола, нанося новые фасеты, пришлось сохранить и несколько старых, дабы сохранить, насколько возможно, массу редкостного синего алмаза. И как жаль, что во время экспонирования в 1997 году выставки «Сокровища Романовых» в столице США так и не отважились сравнить физические параметры этого бриллианта с данными «Хоупа», а ведь они довольно близки: при изучении обоих синих раритетов в рентгеновских лучах удалось уточнить, что они принадлежат к редкой разновидности полупроводниковых алмазов типа II b, причем уник Смитсоновского института в лучах ртутно-кварцевой лампы флюоресцирует не синим, а красновато-розовым цветом. Исследование стало невозможным из-за скандальных афер российской автономной некоммерческой организации, пышно называемой «Исполнительной дирекцией проекта «Миссия доброй воли» и руководимой Михаилом Соломоновичем Гусманом, от желания урвать побольше денег совершавшим, к стыду и сожалению, многочисленные обманы как своих американских партнеров, так и отечественных участников этой выставки.

155

Алмазный фонд России… Инв.№ АФ-8. Завещание-1827. С. 356, 322; РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 1025. № 640; Д. 1027. № 173/1; Сокровища Алмазного фонда СССР: Каталог выставки. М., 1975. С. 24. № 62. Илл. 28 (слева). (Далее – Сокровища АФ-1975); Алмазная сокровищница России… С. 59–60 (илл.); Горева, Алмазная сокровищница России… С. 68.

156

Алмазный фонд СССР… Вып. 2. С. 25. № 75. Табл. XLIV. Фото 75; Смит, Драгоценные камни… С. 233–235.

А в Бриллиантовой кладовой Государственного Эрмитажа и сейчас можно полюбоваться золотым тоненьким гладким перстнем с сердцевидным бриллиантом «около 5 гран весом, весьма синего цвета», окаймленным ажурной серебряной лентой, усыпанной мелкими бриллиантиками. Он также входил в число русских коронных вещей (может быть, его некогда носила императрица Елизавета Алексеевна), пока по повелению Николая I не оказался передан в Галерею драгоценностей императорского музея. Правда, перстень этот, «парный камню в булавке Алмазного фонда», чуть было в 1932 году не продали за границей, но то ли из-за чересчур высокой цены, то ли из-за «слишком простого» вида царского кольца, показавшегося возможным покупателям не достаточно презентабельным, синий бриллиант-панделок в 1,10 карат вернулся в родные стены [157] .

157

Государственный Эрмитаж. РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 1025. № 442; Серапина Н. Эрмитаж, который мы потеряли // Нева. 1999. № 3. С. 151. Пор. № 1, № 4337 (Голубой бриллиант Пан дел ок в 1,10 кар. (парный камень в булавке, в Алмазном фонде) – 3500 руб.); Эрмитаж, который мы потеряли: Документы 1920–1930 годов / Серапина Н.С., Давыдов B.C. СПб.: Журнал «Нева», 2001. С. 290 (№ 4377).

Вдохновленная получением от своего венценосного кузена шведского ордена Серафимов, Екатерина II, льстиво называемая иноземцами «Великим государем», лютеранка по рождению, перешедшая в России в православие, теперь воспылала иметь и самый вожделенный католический орден Золотого Руна. Но гордость не позволяла ей, в случае неудачи, получить открытый отказ, и императору Иосифу II, путешествовавшему в 1780 году по России вместе с «цесарским» посланником при петербургском Дворе Кобенцелем, не раз пришлось выслушивать весьма прозрачные намеки из уст всесильного князя Григория Александровича Потёмкина.

Уже 12 июля властитель Римской империи германской нации, придя от столь неожиданного предложения в сильное замешательство, обратился за помощью и советом к своей мудрой матери Марии-Терезии: монархине-соседке «до смерти хочется получить от меня в знак дружбы и признательности орден Золотого Руна, но она не знает, как у этому приступить; она понимает, что это против правил, но тем не менее страстно желает иметь принародное доказательство моей дружбы и хотела бы, чтобы для нее одной и только в ее случае, не создавая прецедента, было сделано исключение из правил». К тому времени Иосиф II хорошо успел узнать Екатерину II лично и понять, что «тщеславие есть ее единственный недостаток, и сознание того, что она могла бы стать первой женщиной, получившей такую награду, доставляет ей неимоверное удовольствие» [158] .

158

Письмо Иосифа II императрице Марии-Терезии от 12 июля 1780 г. из Петербурга // Г.А. Потёмкин. От вахмистра до маршала. Воспоминания. Дневники. Письма / Серия «Государственные деятели России глазами современников». СПб., 2002. С. 176–177.