Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало
Шрифт:
Луи (Луи-Этьен-Жан-Франсуа) Дюваль
Семейное дело теперь продолжали оба других брата Дювали, работавшие своеобразным тандемом. Однако самый младший из них Луи (Луи-Этьен-Жан-Франсуа), родившийся в Петербурге 15/26 мая 1782 года, недолго проработал в российской столице. Свое профессиональное образование и навыки руководства, а также общения с высокопоставленными клиентами он, как и брат Франсуа, с младых ногтей получил в семейной мастерской. В отличие от старших братьев, он не задержался с женитьбой. Его избранницей стала прелестная кузина Андриенна, дочь петербургского ювелира Франсуа Сегена и Жаклины Дюмон, родной сестры матери счастливого жениха. Бракосочетание состоялось 2/13 мая 1807 года. Вскоре один за другим стали рождаться дети.
Первенец счастливой четы, Мария-Луиза-Жаклина, появившаяся на свет в столице Российской империи 20 января 1809 года, удостоилась чести стать крестницей самой вдовствующей императрицы Марии Феодоровны. 9 июля того же года Григорий Иванович Вилламов, состоявший «у исправления дел» царицы-матери, написал Франсуа Дювалю, что августейшая крестная велела через него передать ювелиру для вручения свояченице модную алмазную стрелу-«флеш» («une fl`eche en Diamans»). Однако пожалованная драгоценная гребенка оказалась не единственным приложением к этому посланию. Там же содержалось кольцо, то ли совсем сломанное, то ли у него лишь отошла нижняя часть. В воскресный день 11 июля, после посещения храма счастливая мать малышки уже с самой живой признательностью рассматривала высочайший дар, а затем попросила своего деверя повергнуть ее благодарность к стопам императрицы-благодетельницы. Назавтра довольный Франсуа Дюваль, вложив в ответное послание починенный перстень, отписал своему приятелю о чувствах, обуревавших Андриенну. Кстати, в 1827 году достигшая восемнадцатилетия Мария-Луиза-Жаклина станет законной супругой бывшего ее старше почти на три десятка лет Жакоба-Луи Дюваля, сына Якова Дюваля.
Следующая дочка, Люсиль, родилась у Луи Дюваля в 1810 году, но прожила она совсем недолго. В годину Отечественной войны 1812 года в семье наконец-то появился долгожданный мальчик, названный Жаном. Настала пора уезжать на родину предков.
Луи Дюваль покинул российскую столицу в 1814 году и вместе с женой и тремя детьми вернулся в Швейцарию, где он дослужился до члена Государственного совета, а в 1839 году ушел в отставку. Уже в Картиньи, имении Якова Дюваля, которого опять именовали Жакобом-Давидом, родился 13 октября 1814 года у Адриенны и Луи малыш, получивший имя Давид-Жакоб в честь родного дяди по отцу. Последним ребенком четы стал Этьен-Луи, увидевший свет 20 августа 1818 года.
Поскольку дети как Якоба, так и Франсуа не пошли по стезе ювелиров, то одному из отпрысков Луи Дюваля суждено было по решению отца и дядюшек продолжить фамильное дело в далекой столице Российской империи. Давид-Жакоб Дюваль 25 февраля 1843 сочетался узами законного брака с Полиной Плантамур и вскоре увез молодую жену в Санкт-Петербург, где родились Филипп-Луи (28 марта 1844 года) и Натали (18 ноября 1845 года). Однако по каким-то причинам пребывание в Северной Пальмире оказалось недолгим, и последующие чада появились у супругов уже в Женеве: София – 5 мая 1847 года, Теодор – 6 марта 1849 года и Эмиль – 21 марта 1855 года [131] .
131
РГИА. Ф. 759. Оп. 6. Д. 627. Л. 2, 3; Galiffe. Notices g'en'ealogiques… P. 311, 314.
Франсуа Дюваль – человек многосторонних дарований
Однако подлинным преемником старшего брата стал Франсуа, или Жан-Франсуа (его полное имя – Жан-Франсуа-Андре) Дюваль, родившийся в Петербурге 13/24 марта 1776 года. Он, также иногда именуемый на немецкий манер «Францем», фактически уже в 1803 году сменил Якова на должности придворного ювелира. Августейшая патронесса его очень ценила, поскольку ювелир безотказно выполнял ее поручения. Любили его и в обществе, ибо Франсуа был всегда любезен и услужлив, а, заведя полезные знакомства, старался поддерживать с кругом избранных приятелей хорошие отношения.
Особенно близко он сошелся с Григорием Ивановичем Вилламовым, личностью весьма незаурядной, необыкновенного ума и дарований, ибо однажды статс-секретарь вдовы Павла I на пари выиграл заклад, поскольку ухитрился одновременно писать деловую бумагу по-русски, разговаривать по-немецки и петь арию из французского водевиля.
Встречи с Франсуа Дювалем неоднократно описываются Вилламовым на страницах его дневника. То он видит ювелира у императрицы Марии Феодоровны при обсуждении подарков, «которые предполагалось сделать по случаю рождения великой княжны Елизаветы Александровны», второй дочери Александра I, после чего Вилламов отобедывает у друга. То заходит к приятелю для размена 300 рублей или же они вместе идут посмотреть нашумевший в столице рисунок Шебуева «Благотворительность», а затем являются в приемную к царственной начальнице, и та, вернувшись от дочери Екатерины, отдает Дювалю нужные распоряжения. Или совершенно живая зарисовка: на обеде у Франсуа Дюваля собрался тесный круг друзей: помимо Вилламова к гостеприимному хозяину пришли Гавриил Петрович Виолье, третий секретарь вдовствующей императрицы, и композитор Буальдьё, особенно прославившийся своей оперой «Белая дама». Приятели за столом вели разговор о франкмасонстве и распевали масонские гимны, а потом собрались вечером поехать в ложу [132] .
132
Федорченко В. Императорский Дом. Выдающиеся сановники. В 2-х тт. Т. I. Красноярск-М., 2001. С. 205; Дневник статс-секретаря Григория Ивановича Вилламова // Русская старина 1912. Апрель. С. 17 (запись от 6 ноября 1806 г., вторник); 1913. Май. С. 269 (запись от 13 июля 1810 г., среда); 1913. Июнь. С. 449–450 (запись от 21 июля 1810 г., четверг); 1914. Декабрь. С. 547–548 (запись от 31 августа 1810 г., среда).
Хорошие отношения у придворного ювелира сложились и с братьями Лабенскими. Особенно часто он любил беседовать с художником Францем Ивановичем (Франциском-Ксаверием) Лабенским, заведующим Картинной галереей императорского Эрмитажа и к тому же благодаря проводимой инвентаризации прекрасно знавшим также собрания Таврического и Мраморного дворцов.
Франсуа Дюваль, ценивший все изящные искусства, и сам был талантливым живописцем-любителем. Располагая значительными денежными средствами, он, следуя примеру отца, собрал в России замечательную коллекцию работ старинных итальянских, голландских и немецких мастеров кисти. В 1812 году с некоторых картин этой галереи по заказу ее владельца художник Михайлов даже выполнил 19 рисунков, а уже по ним для каталога собрания ювелира в мастерской петербургского гравера Клаубера исполнили резцом гравюры на меди, но одно живописное произведение зарисовал и награвировал А. Бувье. Кстати, именно из галереи Франсуа Дюваля в 1805 и 1807 годах приобрели для Императорского Эрмитажа несколько картин: «Внутренность караульни» Ле-Дюка, «Вид деревни на островке реки Мааса» Ван-дер Нера и «Пейзаж» Себастьяна Бурдона.
Да и своей августейшей повелительнице Франсуа Дюваль поставлял заинтересовавшие ее живописные произведения. 5 ноября 1807 года оказались во дворце императрицы Марии Феодоровны четыре картины, приобретенные за 1100 рублей: Себастьяна Бурдона, Жака Стелла, Карло Маратти, а также «исполненная во вкусе Рембрандта» неизвестным художником. Уже в Сочельник 1808 года вдовствующая императрица могла любоваться и копией «Святого семейства» Никола Пуссена [133] .
В 1816 году и средний из сыновей Луи-Дави да Дюваля навсегда уезжает на родину в Швейцарию.
133
РГИА. Ф. 759. Оп. 1. Д. 198. Л. 30, 30 об.; Д. 259. Л. 79; Д. 283. Л. 19, 21 об.; Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4051. Л. 319–321: См.: Левинсон-Лессинг В.Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). Л., 1985. С. 138, 286 (Примечание 180). Государственный Эрмитаж. Западноевропейская живопись: Каталог-2. Л., 1981. С. 132. Илл. 94 (Якоб Дюк. Караульня); С. 153. Илл. 151 (Арт ван дер Hep. Пейзаж с мельницей).
Ликвидировав дела в связи с отъездом из России, Франсуа Дюваль увез в Женеву и свою галерею, насчитывавшую около 120 картин. Составить компанию в долгой дороге он пригласил уже прославленного, несмотря на молодость, портретиста Ореста Адамовича Кипренского, отправляющегося на три года в Италию «пенсионером» императрицы Елизаветы Алексеевны. Путники в коляске Франсуа Дюваля, запряженной почтовыми лошадьми, добрались до Кронштадта, а там 21 мая (2 июня) 1816 года сели на корабль и после четырнадцатидневного плавания по бурному морю высадились в Любеке, где провели четыре дня, дожидаясь, пока выгрузят экипаж придворного ювелира, а затем 29 июня прибыли в Женеву.
Долгие часы, проведенные Кипренским в дороге, оказались для него чрезвычайно познавательными, ведь молодой живописец не напрасно считал Франсуа Дюваля «одним из лучших знатоков в художестве в Европе».
Попутчики, вероятно, много беседовали, а подчас наверняка и спорили о старых и новых мастерах кисти и резца, недаром художник поделился с А.Н. Олениным: «Мне с Г-м Дювалем было весьма приятно сие путешествие, ибо во многом мы были согласных мнений» [134] .
134
Орест Адамович Кипренский (1782–1836). К 200-летию со дня рождения: Каталог (сводный) по материалам выставок в Ленинграде, Москве и Киеве (1982–1983 гг.). Т. 1. Живопись. Л., Государственный Русский музей. 1988. С. 23. (Далее – Кипренский, т. 1).