Петля
Шрифт:
— Ладно, расхвастался. Сколько можно о делах…
Она толкнула его на подушки, разбросанные на узкой тахте. Поляков испытывал восхитительное чувство, ни мужское желание, ни возможности его пока не покинули, как он опасался, несмотря на возраст. Они сидели с переплетенными руками лицом к лицу, с закрытыми глазами, касаясь друг друга лбами. Наташа расстегнула его пояс, начала стягивать маскировочную куртку. Она не стеснялась, и ему это нравилось, он просто упивался ее ласками. Это было чудесно. Это было влечение, желание в своем наилучшем виде. И все же, задыхаясь от страсти, они то и дело возвращались
— Это, должно быть, работа, которую ты любишь больше всего, дорогой? — продолжила она простодушно. — Там наверняка оружие, что-то вообще военное. Система безопасности. Охрана чего-то. Я права? — Он кивнул. Он все-таки хотел не разговоров. — Тогда они нашли идеального человека. В конце концов, Олег Иванович, ты ведь заслуженный боевик с огромным опытом и подготовкой.
Она льстила ему. Она делала вид, будто ей все известно, хотя на самом деле это было совсем не так. Но Поляков ни о чем не догадывался. Он не помнил, как Наташа однажды очаровала и соблазнила Марченко только для того, чтобы добиться своего. Он чувствовал, как она расстегивает ему «молнию», затем опустила пояс его брюк, забралась рукой куда хотелось обоим. И оба почувствовали, что им хорошо, ну, разве еще немного чего-нибудь… А разговор, как ни странно, продолжался.
— Но ради чего все это, дорогой? — настаивала она. — Что это за таинственные темные фигуры, на которых ты работаешь? Зачем они предприняли столько усилий, чтобы похитить тебя? Почему не подошли к тебе нормальным путем и не предложили работу?
Он-то знал почему: потому что отклонил деловые домогательства Марченко, когда беседовали в бане, сделав это откровенно оскорбительно. Но ей он не скажет.
Наташа принялась всерьез доводить Олега до экстаза, в полном соответствии с инструкцией КГБ, словно та лежала раскрытой на нужной странице рядом с ними.
— Когда они первый раз обратились ко мне, я сказал нет, — нехотя, думая исключительно «об этом», продолжал он. — Я легко произношу слово «нет» — за исключением таких случаев, как сейчас, когда лежу с тобой полуголый в своей квартире холодным зимним утром. — Он улыбался в то время, как одной рукой расстегивал верхние пуговицы на ее плотной зимней рубашке, а другой гладил ее мягкие волосы — не там, где гладят у детей, у друзей и родственников. Наташа вздрагивала. — Я убедился, что со старой системой не следует больше считаться. Только с «крестными отцами» бандитских формирований — новой российской мафией. С деньгами и властью. Именно поэтому я согласился быть завербованным. И я полагаю, именно поэтому твоего отца убили. Слушай, может, хватит чесать языки? Для этого необязательно снимать штаны.
Он чувствовал прилив мужской силы, и приятная теплота заполнила тело. Наташа стянула рубашку с плеч и склонилась ближе к нему. Он швырнул в сторону ее лифчик, и они соприкоснулись грудями.
— Это Марченко? Ты работаешь на генерала?
— Да, Марченко, да, генерал, да, работаю, — заорал Поляков. — Ты что, легла допрос снимать, черт бы тебя подрал? Я мужик, в конце концов, или импотент? Другого времени и места не нашла, чтобы выспрашивать, твою в душу мать…
— Ох, миленький, да ты и ругаться умеешь. А я вот не позволю…
Она впилась в его губы, потом раздвинула их язычком и шустро, ласково, умело заиграла им.
А она думала лишь о задании, поставленном Зориным, и о своей патологической ненависти к Марченко. Но что поделаешь, выполнить задание без этого — не получится.
Она стянула остатки его маскировочной одежды. Он встал на колени, обнаженный, полный желанья, а она откинулась на пол, на пышный афганский ковер из овечьих шкур. Их губы снова слились, он медленно проникал в желанное тело и чувствовал, как ее мускулы там, внутри тесно обжимают его ствол. Это было блаженство. Блаженство, таившее смерть. Заслуженный профессионал снова был пойман с помощью своего собственного мужского орудия. Он сказал, что любит ее. Снова и снова повторял. О, да, да, тоже говорила она. Но это были слова. Пустые слова, ценность которых начала проясняться, когда их тела стали расслабленными и безвольными.
Когда после они лежали, покрытые гусиной кожей в холодном воздухе и запутавшиеся друг в друге как оборванные концы веревки, страшное ощущение реальности стало возвращаться. Отношения без участия сердца не имеют будущего. Это были отношения двух людей, соединившихся из-за их незащищенности, а еще более того — из-за сложных игр начальства в московском Центре.
Поляков подремывал. Глаза Наташи блуждали по комнате. По стенам, по мебели, по книжным полкам. Затем обратились на пол. На розовый кусочек картона, который выпал из его кармана, когда Поляков поспешно раздевался, объятый страстью.
Наташа гладила его левой рукой и осторожно тянулась правой к билету. Она медленно подняла его за спиной Полякова и разобрала мелкий типографский шрифт. Москва — Ургенч. Сегодняшняя дата. Поезд номер 12, отправление в 17.15 с Казанского вокзала. Она осторожно выпустила картонку так, чтобы она легла на прежнее место.
— Ты собираешься в дальнюю поездку на поезде, насколько можно судить, дорогой. — Она почувствовала, как Поляков напрягся, проснувшись и осознав, что она ему сказала.
— Откуда ты знаешь?
— На полу валяется билет на поезд дальнего следования.
Наташа спрашивала намеренно безразличным тоном, будто не придавала этому никакого значения.
— Когда отбываешь, Олег Иванович? — Она играла пальчиками на его обнаженной спине. Она не даст ему уехать. Пока еще нет.
— Сегодня.
— Так скоро? Куда посылает тебя Марченко? — узнав, что нужно, из билета, она подстраховывалась, добивалась устного подтверждения.
— В Центральную Азию.
— Снова в Узбекистан? В Ташкент? В Хиву?
— Просто в Центральную Азию. Это все, что тебе нужно знать.
Наташа стала щекотать ему поясницу.
— Это ради таких операций завербовал тебя Марченко?
— Просто очередное задание, — пробормотал Поляков на этот раз с раздражением. Он скатился с Наташи, лег на спину и строго посмотрел ей в глаза. Его мысли блуждали где-то далеко-далеко.
— Ты изумительна, товарищ майор. Изумительна.
— Желаю счастья, милый. Я буду здесь, когда ты вернешься. — В то же время она подняла свои часы за его спиной на уровень глаз. Было основательно за полдень. — Тебе нужно собрать одежду и что-нибудь поесть на долгую дорогу, — добавила она.