Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга первая
Шрифт:
– Ты посмотри на себя, колобок ты масленый. Ты-то недоедал? Я из тебя душу вытрясу. Все выложишь, как на тарелочке, как начнут тебя на огне поджаривать да жирок из тебя вытапливать. Мно-о-го жирка стопится, – в глазах царя сверкнул плотоядный огонек любителя поджаривать. Веселовский знал, что сие – не пустые угрозы и задрожал по-настоящему. А царь продолжал гневаться. – И что за напасть? Один ходит павлином французским, другой себе дворец выстроил за казенный счет. Люди подумают, что Россия – кладезь богатств несметных, бездонный мешок, в который можно руку всем запускать. Ошибаетесь! Я вам баню кровавую устрою. Уже выгоняем в шею мастеров, которые
– Ваше величество, батюшка мой все доходы в меня вкладывает. Я немного, – Веселовский замялся, подыскивая слово поделикатнее – немного уменьшил со страху доходы батюшки. У него до двух тысяч в год получается.
– Значит, все пять – ухмыльнулся Петр, – ровно в десять раз надул государя. Хорош резидент!
– Ваше величество. Сие уж точная цифирь. Копит и мне отдает; копит и отдает.
– А что, других детей нету? Токмо ты един, распрекрасный. Знаю я ваши семейки.
– Ваше величество, так ведь всем семейством ко мне и переедут. Вена побогаче Варшавы будет, – Веселовский одновременно лихорадочно думал, кто мог донести на него царю и что еще может знать государь. Неужто Кикин? Дважды дома у него был, восхищался. Нет, такой не донесет. А может, Матвеев? А может, Долгорукий? О люди! Все недруги, все недоброжелатели…
–Ни на кого не вали, Абрам, – сказал Петр, заметив напряжение мысли в глазах резидента. – Сие мне рассказал барон Плейер. Жаловался, что цесарь содержит его худо в Питербурхе, и ссылался на тебя: мол, живут же люди! Так-то. Жди комиссию, Абрам.
–Ваше величество, – простонал Веселовский, – Я же документы на материалы, на работы не брал. Как же я отчитаюсь?
– На твой дворец мне документы не надобны, а вот за строительство посольства, будь любезен, отчитайся. Ты порядок знаешь. Иначе твоя семейка так и останется бедствовать на пять тысяч в год, токмо без тебя, – саркастически заключил царь. Он посчитал, что достаточно потешился и нагнал страху на резидента.
– Ладно, Абрам, не горюй, – вроде бы примирительно сказал Петр после некоторого молчания. – Отдашь дворец в казну, и на том сочтемся. Давай теперь по работе. Как дела в Вене? Россию чтут? Тебя не обижают?
– Слава богу, Ваше величество, чтут. В почете жалуют. В министерстве при каждой встрече о Вашем здоровье справляются.
Петр кисло усмехнулся.
– Да-а-а, справляются. Им мое здоровье – небось, поперек горла кость. Ежели б я сгинул, они бы салюты во всех европейских столицах устроили. Но я пока еще жив-здоров, и на здоровье не жалуюсь. Так и передавай, что государь в прекрасном здравии, что Неву переплывает несколько раз кряду.
– Обязательно передам, Ваше величество. Позвольте Вас утешить. Австрийский двор очень на Россию полагается супротив турок.
– Как же, как же! – заворчал Петр. – Ловки чужими руками жар загребать. Да вот им! – царь показал известную русскую фигуру, ударив рукой в сгиб локтя. – Привыкли, что русским лестное слово скажут – так они готовы своим интересом поступиться, лишь бы сию похвалу оправдать. Теперь мы тоже ученые, нас на мякине не проведешь.
– Совершенно верно, Ваше величество, – радостно подхватил Веселовский, внутренне утверждаясь, что гроза, кажется, прошла. – Надобно только не подавать виду. Пусть утверждаются в мысли, что русские по -прежнему падки на лесть.
– Ладно, Абрам, не умничай, – строго сказал Петр, принимая его последние слова в свою сторону: царь и сам чувствовал, что слаб к иностранным похвалам. – Я, собственно говоря, вызвал тебя совсем по иному поводу. Архиважному и для меня, и для державы нашей. Смотри, не проболтайся. Сие есть важнейшая государственная тайна. «Точно, гроза прошла» – подумал Веселовский.
Обуреваемый внутренним волнением, Петр опять поднялся, вышел из-за стола, медленно прошелся по комнате, наклонив в раздумье голову, сзади похожую на детскую. Затем остановился против Веселовского, словно раздумывая, доверяться ему или нет, а потом, как будто поневоле, медленно начал:
– Сын мой Алексей куда-то запропастился, Абрам. Должон был ехать ко мне в Копенгаген и не приехал. Два месяца уж как нет. Наверное, ему всякие пакости обо мне наговорили – вот он и забоялся. А может, пошалить захотел в Европе – России уж ему мало. А может, заехал в университет какой к ученому мужу поговорить на философические темы – он сие зело любит. В России его нет – сие уж точно. Морями отплыть никуда не мог, он моря не любит, страдает морскою болезнию. Остается одно – он где-то в Европе обретается. Уехал без охраны, храбрец. Может, где заболел? Может, где ограбили его в дороге? В кабаке каком? И молчит, мне душу изводит.
– Как же так, Ваше величество? – Веселовский не выдержал и всплеснул руками от изумления. – Алексей Петрович, что ли? Он же великого ума человек. Сам Лейбниц о нем высоко отзывался…как же…
На сей раз ушлый дипломат не угадал с лестью.
– Великого ума говоришь? – в бешенстве закричал Петр, давая, наконец, выход долго сдерживаемой злобе. – Какой великий ум нужен, чтобы отказываться от наследства такого? Чтобы к супротивникам нашим перекинуться? Чтоб отца своего на посмешище выставить? Для сего великий ум нужен? Начитался всяких бездельников, что за свою жизнь гвоздя в стену не вбили и разглагольствует. Сие великий ум? Жену в гроб загнать – тож ума палата нужна? Он всегда был бездельником, он чертежа порядочного не может сочинить, не глядя, что я кучу денег на сие его умение потратил. Мерзавец!–пена летела изо рта царя, глаза сверкали, но Абрам Павлович был стреляный воробей, и чужие страсти мало его трогали. Он лишь понял, что речь идет о серьезном разрыве между отцом и сыном, и ему, Веселовскому, доверено стать на сторону отца. Сие сулило хорошие выгоды.
– Абрам, – царь пальцем поманил его подойти поближе и сказал почти в ухо: – я знаю твою расторопность и пронырливость. Подними всех, кого можешь, сам шарь по всем дорогам, но найди мне Алешку. Сие тебе зачтется.
– Понял, Ваше величество, – в тон царю прошептал резидент, одновременно понимая, в какое неприятное дело его впрягают. Царевич Алексей – законный наследник, и, судя по здоровью царя, в любой момент может взойти на престол. И что тогда? Будет он жаловать своего преследователя? А как отказаться? А с другой стороны, какие возможности! Нет, здесь надобно поторговаться.
– Ваше величество, но я только ваш резидент. Здесь нужна более знатная фигура. Что я могу?
– Можешь, Абрам, можешь, – убежденно сказал Петр.– И не увиливай. Не сможешь – попадешь на виселицу за растрату казенных денег. И твой отец не усидит на своем месте со всем вашим кагалом. Потому моги изо всех сил. Знаю, на Алексея оглядываетесь, но я еще умирать не скоро собираюсь. Так что Алексея не бойся.
– Что мне сейчас делать, Ваше величество? – уже деловито спросил Веселовский, «убежденный» доводами царя.