Петровна
Шрифт:
— Ваша светлость, нашли! — он подскочил к трону и протянул раскрытую ладонь, на которой поблескивали камни.
— Где нашли?
— Один у нее в кармане, другой в комнате.
— Это все она! — воскликнул мужичонка, ткнув пальцем в ключницу, и бухнулся в ноги судье. — Хозяин, не вели казнить! Оклеветали меня, оговорили! Не брал я камушки, это все она, Фронька! — он пополз на карачках к трону, отставив костлявый зад.
И тут Петровна ахнула, закрыв ладонью рот — догадка, которая её осенила в камере, оказалась верной. Ей стало жалко
Советник что-то сказал, склонившись к уху герцога, но что именно Петровна разобрать не смогла из-за причитания воришки — тот уже дополз до судьи и пытался облобызать его сапог. Герцог же всячески этому препятствовал, отпихиваясь свободной ногой.
Побежала охрана, оттащила мужичонку на прежнее место.
— Повесить, и этого, и ключницу, — вынес решение герцог, — в назидание. А то совсем народ распустился.
Советник попытался возразить, но тот отмахнулся от него, словно от назойливой мухи. Глядя, как приговоренный извивается в руках охраны, Петровна не выдержала. Новенькая, свежесколоченная виселица внезапно примирила её с прошлым.
— Постойте! Ну нельзя же так!
Герцог дал знак стражникам, и те остановились.
— Да, они виноваты, но почему сразу вешать? Можно ведь и другое наказание придумать.
Герцог задумался.
— Хм, и то верно. Четвертование будет уместней, — произнёс он. — Или лучше колесование? А может за ноги к кобыле, да и в поле пустить? — он пощелкал пальцами, — Забыл, как это называется.
— Что вы такое говорите! — возмутилась Петровна. — Вы ведь нашли свои камни, во всем разобрались, может и…
— Ну ладно, ладно, — герцог скривился. — Хотите отрубание головы, пусть будет отрубание. Хотя это так банально.
— Да не хочу я никакого отрубания! — возмутилась Петровна.
И тут осуждённый наконец-то её узнал.
— Зина? Зинаида? Это ты?
Он снова попытался вырваться, но получил подзатыльник и затих.
— Вы что, знакомы? — насторожился герцог.
— Да это жена моя, Зинка!
— Жена? — взвизгнула ключница. — Ах ты кобелина! А клялся, что не женат!
— Бывшая жена, — утешила её Петровна. — Давно это было. И недолго. Я его выгнала.
— Не бреши, это я от тебя ушёл!
— Ага, — усмехнулась Петровна, — задом по лестнице, все ступени пересчитал.
Лицо мужика пошло красными пятнами.
— Я запнулся!
— Не выходи за него, — Петровна обернулась к ключнице. — Он бабник, проходимец и вор. Он уже тебя подставил. Наверняка идея украсть камни принадлежала ему.
Ключница закрыла лицо руками и разразилась рыданиями
— Ах ты паскуда! — взревел мужичонка. — И сюда добралась! Нигде от тебя покоя нету! — он снова рванулся, и снова безрезультатно.
— Так, — произнёс герцог. — Я смотрю, у нас тут заговор. Все друг друга знают, все друг другу родственники, — от его вкрадчивого тона по спине Петровны побежали мурашки. — Я понял, как с вами поступить, — он замолчал, а потом рявкнул, обращаясь к страже: — На виселицу их всех! Живо!
— Ваша светлость! — воскликнул советник, разом перестав шептать, и Петровна тотчас его узнала. — Одумайтесь!
— А может и ты с ними заодно, а? — накинулся на него герцог. — Может ты и есть зачинщик? Помнится, ты появился в моем замке при очень странных обстоятельствах. И все это время пытался разрушить мои порядки, вот, даже суд этот дурацкий — твоя идея. А прав оказался кто? Я! Стоило ли тратить время даром? Надо было сразу всех повесить — и дело с концом.
— Но это несправедливо! Есть же закон…
— В моих владения закон — это я. И я сказал — повесить! И знаешь что, Карлус, ступай-ка и ты на виселицу. Утомил.
Подскочившие стражники попытались его схватить, но тут раздался грохот, с потолка просыпалась штукатурка и в белом от пылевой взвеси воздухе замерцали силовые линии, образовывая светящийся семигранник… И погасли.
— Зря стараетесь, — с усмешкой произнёс герцог, — зал защищён от чар. А вы чего стоите, болваны! — рявкнул он на стражников. — Я что, сам их к виселицу должен тащить?
В зал вбежало подкрепление, и всех поволокли вон, за исключением герцога и его писаря. К Маруське никто приблизиться не рискнул, она пошла сама.
Солнце, зелень, запах свежих стружек — все это совсем не сочеталось со скорой смертью.
Петровна брела вперёд, подпихиваемая в спину ретивым стражников, и чувствовала себя странно. Ей казалось, что происходящее — дурной сон, и что она вот-вот проснётся. Ведь не может такого быть, чтобы финалом её богатой приключениями жизни стала какая-то дурацкая смерть на виселице.
Она вспомнила, как в детстве в такой же солнечный день играла во дворе с подружками. В школьные годы, в один из таких дней впервые влюбилась, в Витьку, мальчишку из соседнего дома. В юности, в точно такой же день, выиграла три рубля в лотерею. В молодости, с чемоданом в руках, приехала строить БАМ, хоть и не задержалась надолго, все-равно было весело.
В зрелости, ещё совсем недавно, таким же солнечным днем она сидела на раскладном стуле возле супермаркета, рядом на перевернутом ящике алели помидоры, жизнь казалась почти завершённой.
Спустя пару часов она провалилась в другой мир — и понеслось… И вот теперь её ведут на виселицу — и это достойный финал её странного жизненного пути?
Петровне стало смешно — скажи ей кто-нибудь, что жизнь закончится вот так — не поверила бы. Но что делать? Выхода из сложившейся ситуации Петровна не видела. Вряд ли ей удастся расшвырять охранников, спасти друзей и бежать.
Виселица выглядела мирно. Если убрать перекладину с петлёй, из неё бы получилась отличная сцена, хоть пьесы показывай, хоть концерты. И даже лавки со зрителями пригодились бы. Людям, которые на них сейчас расселись, было бы приятней смотреть на доброе и вечное, думала Петровна.