Пейзаж с видом на кладбище
Шрифт:
Каким-то чутьем, пробуждающейся мужской интуицией Славка понял, что надо менять позицию, иначе противник добьет его до потери сознания. Он кубарем скатился с кровати, больно ударившись спиной о стоящий рядом стул. Симонян подбежал к мальчишке и, не дав подняться с пола, несколько раз ударил ногой в живот. Славка не чувствовал ни боли, ни страха – его тело стремительно наполнялось уже изведанной однажды яростью. Сейчас он встанет и… Но едва он привстал, особо сильный удар Симоняна пришелся ему в лицо. Славка снова рухнул на пол. Желтые, оранжевые, красные шарики замельтешили у него перед глазами. Где-то он такое уже видел. Ему стало жутко – это больше не должно повториться.
Выбившись из сил, Славка рухнул на кучу мусора возле недостроенного дома. Он вдыхал запах цемента, кирпичной пыли, древесных стружек и хотел верить, что страшный случай произошел не с ним, а с кем-то другим. Этот другой ударил Симоняна стулом и, наверное, почувствовав, что он явно переусердствовал, ринулся прочь из спальной комнаты. Он бежал неуклюже, неловко выгнув спину, высоко поднимая острые коленки и широко размахивая длинными тонкими руками, но передвигался достаточно резво. Вышедший из кабинета дежурный воспитатель лишь на мгновение увидел нескладную фигуру нарушителя, которая тотчас скрылась за входной дверью. Одетый только в линялые, некогда черные сатиновые трусы, Славка неожиданно легко перемахнул через высокий бетонный забор и, оглядевшись по сторонам, пересек асфальтированную дорогу. Вокруг не было ни машин, ни людей. Он, задыхаясь, бежал по темным извилистым улочкам, сопровождаемый неистовым лаем собак, отдаляясь всё дальше и дальше от интерната. Наконец силы покинули его, и он свалился в какой-то строительный хлам.
Славка проснулся от кукареканья петуха и от холода. В середине сентября рассветы были уже довольно прохладными. Открыв глаза, он тут же вспомнил события прошлой ночи. Поднявшись с мусорной кучи и отряхнув с себя пыль и стружки, Славка осмотрелся вокруг. Находился он в загородном, очевидно, дачном поселке. Невдалеке виднелись недостроенные остовы кирпичных и шлакоблочных домов. Взошло солнце и сразу стало теплее. Послышался шум приближающегося автомобиля, раздались чьи-то голоса и смех. Наверное, это были строители. Славка бросился в дом, но, на его счастье, люди прошли мимо. «Надо уходить – подумал он. – Но как идти по улице в таком виде?» На деревянных козлах висела рабочая одежда строителей. Славка торопливо перебирал заляпанные известковым раствором брюки и ветхие рубашки без пуговиц. Они оказались большими; очень даже большими. Но другого выхода у него не было. Чтобы штаны не спадали, он подпоясался куском алюминиевой проволоки и туго затянул ее. Накинул на себя пахнущую потом фланелевую рубашку, завязав ее полы узлом на животе.
Рядом остановилась машина. Хлопнули дверцы, послышались голоса, лязг извлекаемых из багажника инструментов. Славка тут же выпрыгнул в окно и, пригнувшись за сложенным в стопки кирпичом, побежал в сторону от поселка. Поплутав по заросшему бурьяном пустырю, он вышел к дороге. Было не трудно определить, в какой стороне находится город – не далее, чем в километре в утреннем тумане высились голубоватые столбики многоэтажек. Славка представления не имел об аксиоме, гласившей, что нарушителя закона почти всегда тянет на место преступления, но ноги уже вели его по направлению к интернату.
Через полчаса он был возле знакомых корпусов. Славка подполз к бетонному забору и заглянул в щель между двумя его секциями. Возле спального корпуса стоял интернатовский микроавтобус, машины «Скорой помощи» и милиции. У Славки учащенно забилось сердце. «А может, Симонян жив и всё обойдется? Ну разбил я Гарику голову в драке… С кем не бывает? Но не убил же! Да нет, конечно! Просто от удара стулом Симонян потерял сознание, и дежурный воспитатель был вынужден вызвать «Скорую помощь» и милицию. Конечно, меня накажут за этот проступок и наверняка снова определят в карцер. Но ничего страшного… Теперь я никогда не буду обращать внимания на глупые шутки и даже на нападки Симоняна. Пусть говорит, что хочет»… Славка с облегчением вздохнул.
В это время открылась входная дверь, из помещения вышли двое санитаров. В руках они держали носилки. На них кто-то лежал. И этот кто-то с головы до ног был накрыт простыней. Славка похолодел: «Неужели всё-таки убил?!» Следом появились несколько милиционеров, Надежда Ильинична, дежурный воспитатель и еще какие-то незнакомые люди. Из микроавтобуса вышел водитель и открыл заднюю дверцу. Санитары погрузили носилки в машину.
Славку трясло, словно в ознобе, по лицу стекали крупные капли пота. Он пытался их вытереть, но руки его дрожали, и пальцы совершенно не слушались.
«Надо бежать отсюда немедленно, и чем скорее, тем лучше. Ведь меня уже, наверное, начали искать». Он поднялся и на нетвердых ногах побрел вдоль забора. Время от времени оглядываясь, Славка всё дальше уходил от интерната.
Целый день он в оцепенении просидел в кустах на окраине города, а к вечеру пробрался в уже знакомый ему дачный поселок. Сильно хотелось есть. На грядках он нашел несколько перезрелых помидоров и пожелтевших огурцов, выдернул из земли пару морковок. В том же недостроенном доме на сложенных досках Славка обнаружил оставленные строителями полбулки хлеба и немного кефира в пакете.
О сне он и не думал – необходимо уходить из города. По ночам в интернате слышались гудки электровозов и стук колес: где-то недалеко проходила железнодорожная линия. До рассвета нужно было пробраться к ней. Славка прислушался. Действительно, с правой стороны послышался шум проезжающего состава. Мальчишка завернул в обрывок газеты остатки хлеба и сунул сверток в карман широченных брюк – неизвестно, когда ему удастся достать хоть какую-нибудь провизию. «Эх, видела бы меня сейчас мама», – подумал он, и глаза его наполнились слезами. Славка тряхнул головой. «Нет, не раскисать и не плакать! Обо мне, кроме меня самого, сейчас некому заботиться. Вперед»!
Славка подошел к железнодорожной станции и устало выдохнул воздух. Сколько времени он сюда добирался? Час? Два? А может быть, три? На нескольких путях стояли составы. Этот – с цистернами, наполненными горючим, ему явно не подходил. Славка, нагнувшись, полез под вагонами и вдруг испугался – а если состав сейчас тронется!? На следующем пути стояли теплушки, но все они оказались закрытыми. Мальчик снова пополз между колес. Едва он вынырнул из под вагона, как раздался жуткий лязг, и состав, дернувшись, медленно двинулся с места. Славке стало страшно. Во рту у него пересохло, ладони покрылись мокрой испариной. За что Небеса так разгневались на него?!
Впереди показался человек с большим красным фонарем в руках. Наверное, это был стрелочник или обходчик. В любом случае, встреча с ним не сулила Славке ничего хорошего. Начнет спрашивать – кто он и откуда? И что ему отвечать? Славка осмотрелся по сторонам. В нескольких шагах стояла приоткрытая теплушка. Рядом, грохоча, набирал скорость едва не погубивший его состав. Рубиновое пятно фонаря в руках железнодорожника скакало и приближалось. Славка подбежал к вагону и, облокотившись об основание, с трудом ввалился вовнутрь. На него дохнуло запахом прелой соломы, навоза и еще чего-то очень знакомого, но забытого. Он поднялся на ноги и тут же ткнулся лицом в что-то теплое и мягкое. Славка в испуге отшатнулся и уперся спиной в стенку теплушки.