Пикник и прочие безобразия

Даррелл Джеральд

Мы подобрались, ожидая, что последует дальше. Годы горького опыта так и не излечили маму от трогательной надежды найти когда-нибудь грека, способного понять ее запросы. Само собой, официант пропустил мимо ушей указания мамы относительно чая. Для него чай рос в мешочках для заварки, и всякая попытка пойти против природы грозила самыми тяжелыми последствиями для всех. Однако мама сильно осложнила его жизнь, заговорив о какой-то неведомой пище.

– Обжатые помидоры?
– озабоченно справился он.
– Что это?

– Обжатые помидоры?
– эхом отозвалась

мама.
– Я сказала - обжаренные. Понимаете - гренки с обжаренными помидорами.

Официант уцепился за единственное в мире разумное понятие - гренки.

– Мадам желает гренки, - твердо сказал он, силясь удержать маму на верном пути.
– Чай и гренки.

– И помидоры, - внятно произнесла мама.
– Обжаренные помидоры.

На лбу официанта выступили капли пота.

– Что такое “обжатые помидоры”, мадам?
– завершил он хождение по кругу.

Мы все заранее сделали заказ и теперь спокойно сидели, наблюдая, как собирается с силами мама.

– Ну, - выговорила она наконец, - это, гм, помидоры… такие красные плоды, похожие на яблоки. Нет-нет, я хотела сказать - на сливы.

– Мадам желает сливы?
– озадаченно спросил официант.

– Да нет же - помидоры, - ответила мама.
– Вы, конечно, знаете, что такое помидоры?

Лицо юного грека просветлело.

– Да, мадам, - сказал он, улыбаясь.

– Так вот, - торжествующе молвила мама, - принесите гренки с обжаренными помидорами.

– Слушаюсь, мадам, - покорно произнес официант и удалился в угол столовой, чтобы посовещаться с казначеем.

Греческая жестикуляция отличается особенным пылом и выразительностью. Мама сидела спиной к казначею и официанту, мы же могли в полной мере насладиться зрелищем “боя с тенью”. Судя по всему, казначей нашел убедительные доводы, объясняя официанту, что тому надлежит самому выяснить у клиента, что такое “обжатые” помидоры. Несчастный парень снова вернулся к маме.

– Мадам, - мрачно осведомился он, - как приготовляются обжатые помидоры?

До этой минуты мама пребывала в убеждении, что ей удалось проломить солидную брешь в воздвигаемых против нее греческих барьерах. Теперь ее уверенность в победе сильно поколебалась.

– Что такое “обжатые”?
– спросила она.
– Я не говорю по-гречески.

Официант опешил. Как-никак, мадам сама заговорила о помидорах, и с ее стороны нечестно в чем-то винить его. Мадам заказала “обжатые” помидоры, кому же, как не ей, черт возьми, знать, что это такое?

– Мадам желает помидора, - начал он все сначала.

– На гренках, - повторила мама.

Он уныло побрел обратно к казначею, и завязалась новая перепалка, завершившаяся тем, что тот отправил его на кухню.

– Честное слово, - сказала мама, - сразу видно, что мы вернулись в Грецию, от них невозможно добиться толка.

Мы принялись ждать следующего раунда. Находясь в Греции, главное, - настроиться на то, что все будет делаться шиворот-навыворот, и с легкой душой воспринимать любой исход.

Наконец официант появился снова. Он принес наши заказы, поставил на стол перед мамой чайничек с чаем и тарелку с куском хлеба и двумя разрезанными пополам помидорами.

– Но это не то, что я заказывала, - пожаловалась мама.
– Помидоры сырые, и это не гренки.

– Помидоры, мадам, - упрямо молвил юный грек.
– Мадам сказала: помидоры.

– Но обжаренные, - возразила мама.
– Понятно?

Он молча смотрел на нее.

– Послушайте, - сказала мама, словно обращаясь к дебилу, - сперва вы поджариваете ломтики хлеба, понятно? Получаются гренки.

– Да, - уныло произнес официант.

– Так вот, - продолжала мама.
– Потом кладете на гренки помидоры и обжариваете их. Понятно?

– Да, мадам. Вы не желаете этого?
– Он показал на тарелку с хлебом и помидорами.

– В таком виде - нет. Надо поджарить.

Официант унес тарелку и опять затеял перепалку с казначеем, крайне озабоченным тем, что в столовой появилась требующая внимания группа греческих пассажиров во главе с уже знакомыми нам тремя тучными леди.

Затаив дыхание, мы смотрели, как наш официант ставит на стол тарелку с помидорами и хлебом и расстилает рядом бумажную салфетку с видом фокусника, намеревающегося исполнить сложнейший трюк. Заметив наши напряженные взгляды, мама и Марго обернулись в ту самую минуту, когда официант аккуратно поместил хлеб с помидорами в центр салфетки.

– Что он там делает?
– спросила мама.

– Выполняет некий древний греческий ритуал, - объяснил Ларри.

Тем временем официант обернул хлеб с помидорами салфеткой и покинул угол столовой.

– Он что, собирается подать мне их в таком виде?
– удивилась мама.

Словно завороженные, мы смотрели, как официант важно прошествовал в центр столовой и опустил свою ношу на металлическую доску большой керосиновой печки. Несмотря на весну, стояла прохладная погода, поэтому печь топилась и распространяла приятное тепло. Предвидеть, что задумал этот парень, было несложно, и все же нам не верилось, что такое возможно на самом деле. На глазах у нас он осторожно опустил салфетку с хлебом и помидорами на раскаленную плиту и отступил на два шага, наблюдая за процессом. Не прошло и нескольких секунд, как салфетка вспыхнула, следом за ней загорелся и хлеб. Встревоженный тем, что его новый способ приготовления пищи не оправдал себя, официант схватил с ближайшего стола другую салфетку и бросил ее на плиту, пытаясь потушить пожар. Салфетка, как и следовало ожидать, тоже загорелась.

– Не знаю, что у греков называют деликатесами, - сказал Ларри, - но это блюдо выглядит вполне деликатно, притом оно приготовлено почти у самого столика клиента.

– Этот парень, должно быть, сошел с ума!
– воскликнула мама.

– Надеюсь, теперь ты не станешь этого есть, - заметила Марго.
– Гигиеничным это блюдо не назовешь.

– Единственный по-настоящему пикантный способ жарить помидоры, - возразил Ларри.
– Представляешь, сколько удовольствия ты получишь потом, выковыривая зубочисткой кусочки обугленной салфетки.