Пикник (сборник)
Шрифт:
Миссис Пикеринг начала говорить, что раз у Мэкстеда было столько врагов, то понятно, почему его в конце концов убили, но муж перебил ее:
— Как ни странно, в результате некоторые становились ему не врагами, а друзьями. Торгсен вот тоже. Каждый раз после расправы Мэкстед сам же назавтра прибегал вне себя от угрызений совести, просил прощения, говорил, что вел себя как негодяй и готов загладить вину любым способом.
— Дурак он, твой Торгсен.
— Никоим образом, — сказал мистер Пикеринг. — Я так не думаю. Мэкстед давал ему десять или двадцать фунтов в виде компенсации. Легкий заработок. Однажды он так
Миссис Пикеринг надоело слушать. Она встала, набросила на плечи купальный халат и сунула ноги в розовые сизалевые пляжные туфли, украшенные на носках бледно-зелеными и голубыми ракушками.
— По-моему, это одни пьяные разговоры, — сказала она. — Пойду-ка я переоденусь. И ты не задерживайся. Тут ведь по удару гонга изволь быть на месте.
— Торгсен, конечно, пьяница, это верно, — сказал мистер Пикеринг. — Но факт остается фактом: он покупает на острове доллары и соверены. От этого никуда не денешься.
— Давай я возьму твои брюки, — предложила она. — Монеты переложу в сумку. Кстати, сколько ты за них платишь?
— Эти люди рады выручить на двадцать процентов меньше, чем они стоят, — сказал он. И алчно улыбнулся смуглыми шершавыми губами. — Вот и подсчитай, пока будешь одеваться.
Мистер Пикеринг надел очки и зашлепал к морю, похожий на полуголую двуногую лягушку. Некоторое время он плавал среди низких рифов, защищавших бухту от ветра. Вода была такой чистой и прозрачной, что в этих подводных садах видны были стайки голубых и оранжевых рыбок — маленьких, в несколько дюймов, и более крупных, в розовую и голубую полоску. Его нежно гладили водоросли, кое-где шоколадные, иногда ярко-желтые, они извивались вокруг него, словно угри, прикрепленные ко дну хвостами.
Выйдя из воды и вернувшись на свое место на пляже, он улегся на песок лицом вверх. Солнце пекло очень сильно, и не было слышно ни звука, кроме тихого плеска маленьких волн, лизавших ровный белый песок.
— Кто-нибудь да знает, — сказал сам себе мистер Пикеринг. — Должен знать.
В это мгновение он вспомнил о крабе; повернулся — а он тут как тут, к его удивлению и радости: замер на желтых проволочных ножках и не сводит с мистера Пикеринга странных, выставленных наружу вурдалачьих глаз.
— Часть зарыта на дне, — сказал мистер Пикеринг. — Или спрятана под водой. Это я выяснил.
— Ты ведь приехал отдыхать, — сказала его жена. — Розыски убийцы — не лучший способ восстановить силы после плеврита.
— Я не разыскиваю никакого убийцу, — отозвался он. — Я хочу найти деньги.
— Все равно, одно с другим связано, — сказала она. — Как бы то ни было, ты не отдыхаешь.
— Я прекрасно себя чувствую, — сказал он. — Ведь надо чем-то занимать голову. Нельзя все время сидеть просто так.
За три недели карибского солнца и невообразимой синевы карибских вод у мистера Пикеринга почти стерся из памяти мир жесткой конкуренции, который остался в Детройте. Порой он вынимал из бумажника рекламную карточку, над текстом которой они с компаньоном Чарли Мюллером долго ломали голову и результатом остались вполне довольны: «Страхуем что угодно и продаем все на свете». Теперь, на расстоянии трех недель, эти слова и название фирмы «Пикеринг и Мюллер, маклеры»
— Итак, я накупил на сто восемьдесят долларов, — сказал он.
— Давай посидим, — сказала миссис Пикеринг, — и посмотрим на закат.
Страсть миссис Пикеринг к закатам и восходам приводила их каждый вечер, перед ужином, на маленький мыс с восточной стороны бухты. Внизу, вдоль белого берега, росли изуродованные бурями пальмы, они так сильно выгнулись, что в розово-золотом свете заката странно походили на пылающие кривые сабли гигантских размеров. Огромное солнце уходило за горизонт, и от него на тишайшей морской глади разгорался настоящий пожар. На вершине мыса под бальзамовыми деревьями стояла скамья. Маленькие побеги паразитирующих на древесных ветвях розовато-лиловых орхидей удивительно напоминали бабочек; воздух был до духоты пропитан влажным приторным ароматом бальзамовых цветов.
— Посмотри на море, — сказала миссис Пикеринг. — У каждой волны — розовая верхушка. Нет, ты только посмотри — просто божественно! Через минуту все станет оранжевое, или желтое, или еще какое-нибудь — так быстро все меняется.
Мистер Пикеринг посмотрел и увидел на сверкающей поверхности моря, в четырехстах ярдах от берега, темную лодку, длинную и узкую, как пирога. В ней высоко громоздились какие-то предметы, напоминающие клетки для кур.
— Ребята ловят лангустов, — сказал он. — Поплыли ставить ловушки. Кстати, надо попробовать самому на них поохотиться.
— Теперь все красное, — сказала миссис Пикеринг. — Гляди! Все красное, как огонь.
— Думаешь, они действительно ловят лангустов? — произнес мистер Пикеринг. — Может быть, и нет. Знаешь, я совсем не уверен. — Он вдруг встал со скамьи, спустился по ступенькам, вырубленным в черной скале, и остановился у кромки моря.
У низкого острова лодка встала. Вглядываясь в суденышко, окруженное красно-зелеными закатными водами, мистер Пикеринг видел, как ловушки-клетки одна за другой плюхались в море. В лодке орудовали два темнокожих паренька в рваных серых рубахах и широкополых фетровых шляпах. Было видно, как ловушки, одна за другой падая в воду, взбивали на нежной глади фонтанчики белых брызг. Потом вдруг и сам островок будто вытолкнуло из разлитого вокруг жидкого пламени, и он выступил так четко, что мистер Пикеринг схватился за голову. Его осенила блестящая мысль.
— Ага, вот оно что, — сказал он. — Ставлю миллион против доллара, что Мэкстед там их и спрятал. Торгсен говорит, они на дне — и я что хочешь готов прозакладывать, что попали они туда вот так.
Голос его странным двойным эхом отразился от воды и скал, и он спохватился, что говорит сам с собой. Он побежал по ступеням вверх. У самого обрыва в восторге замерла миссис Пикеринг, опершись на низкую бетонную ограду. Она вскрикнула от неожиданности, когда мистер Пикеринг, подбежав на резиновых подошвах, вдруг схватил ее за локоть.