Пират Его Величества
Шрифт:
— Линч! Вернись сюда, на квартердек! — позвал Шарп. — Ты мне нужен. Будешь говорить с испанцами, когда подойдем поближе.
Гектор отправился к штурвалу, но его помощь не понадобилась. Полчаса спустя, когда расстояние между кораблями сократилось до трехсот шагов, испанец вдруг резко сменил курс, прогрохотал пушечный выстрел, и в нижнем главном парусе «Троицы» образовалась аккуратная круглая дыра.
— Свистать всех наверх! — заорал Шарп. Возникла суматоха, так как к снастям кинулась парусная вахта в полном составе. На реях развернулись дополнительные паруса, и «Троица»
Еще один выстрел из погонной пушки, и вновь он пропал втуне. Ядро упало в море далеко от цели, взметнув фонтан воды. Ветер поднял на море волнение, затрудняя испанским канонирам точный прицел.
— Похоже, на борту у них всего одна пушка, — спокойно прокомментировал Шарп, — и их пушкарям не худо бы попрактиковаться.
Стрелки «Троицы» еще не сделали ни единого выстрела, но терпеливо ждали, пока их цель не окажется на расстоянии верного выстрела. Сэмюел Гиффорд, боцман, предупредил, чтобы они не тратили боеприпасы понапрасну. После набега на Арику корабельные запасы свинца для отливки пуль намного сократились.
С испанского корабля прогремел нестройный залп, и мушкетная пуля на излете стукнулась о грот «Троицы», упала на палубу и покатилась к шпигату. Изреель протянул руку и подобрал ее. Пуля была еще теплой.
— Эй, Жак, можешь ту же самую отослать им в ответ, — сказал гигант, кинув пулю другу.
Бартоломью Шарп внимательно следил за разделяющим «Троицу» и испанца расстоянием, оценивая его и ход обоих кораблей.
— Так держать, — велел он рулевому, когда «Троица» оказалась вровень с испанским кораблем, в сотне ярдов от него и против ветра, достаточно близко, чтобы буканьеры могли выбирать себе цели. Фигура испанского капитана была видна очень хорошо. Он метался туда и сюда среди своих людей, явно подбадривая их перед боем.
— Лучше бы они образумились и сдались, — пробормотал Шарп себе под нос. Гектор припомнил, как Шарп обманул Изрееля, вынудив выстрелить в безобидного священника, и его удивило нежелание капитана атаковать. Казалось, Шарп был способен как на жалость, так и на звериную жестокость.
Испанец вновь зарядил свою единственную пушку, и на этот раз ядро ударило «Троицу» посредине борта. Гектор ощутил, как содрогнулся корпус, но тотчас же появившийся на палубе корабельный плотник доложил, что никакого ущерба вражеский выстрел не причинил. Ядро оказалось слишком легким и не пробило тяжелую обшивку.
— Открыть огонь! Очистить ему палубу! — чуть помедлив, приказал Шарп, и мушкетеры начали стрелять. Почти сразу же стали падать фигурки на палубе испанского корабля. В испанского капитана попали в числе первых. Он направлялся к своей каюте, дверь в которую виднелась нише
— Сблизиться на пятьдесят шагов, — велел Шарп рулевому, и «Троица» подошла на расстояние, с которого мушкетерам было еще легче стрелять. «Троица» обладала преимуществом в высоте, и теперь стрелки вели огонь по целям сверху вниз. Очень скоро на виду не осталось ни одного испанского матроса. Они сбежали через люки и попрятались на нижней палубе, оставив на палубе убитых и тяжелораненых. Испанский корабль замедлил ход и остановился, обезветренные паруса полоскали, бесцельно хлопая белыми полотнищами.
— Предложи им сдаться, — сказал Шарп Гектору, вручая юноше рупор. — Скажи, что ничего плохого мы никому не сделаем.
Гектор взял рупор. Ему пришлось прокричать предложение о сдаче раза три или четыре, и только тогда горсточка робеющих испанских моряков вылезла из люков и занялась шкотами и фалами. Через несколько минут паруса взяли на гитовы, и испанский корабль закачался на волнах в дрейфе, покорно ожидая, когда на него явятся захватчики.
— На море слишком сильное волнение, чтобы вставать борт в борт. Рискуем повредить галеон, — заметил Рингроуз.
— Тогда спускайте шлюпку, — сказал Шарп. — Ступайте туда вместе с полудюжиной человек и посмотрите, каков у нас улов. Возьмите с собой Линча, будет переводить.
Вид у Шарпа был самодовольный, потому что никто из его людей не был ни убит, ни ранен, а испанский корабль казался лакомым призом.
Пока Гектор помогал спустить шлюпку на воду, рядом с ним появился Изреель со своим коротким клинком на поясе.
— Пойду-ка я, пожалуй, с тобой. Вдруг испанцы замыслили какую хитрость. Слишком легко сдались. У меня есть подозрения, что они просто отступили на нижнюю палубу и хотят напасть на нас из засады.
Гектор пробормотал слова благодарности, и двое друзей тоже взялись за весла. Подплывая к поджидающему призу, Гектор скользнул взглядом по деревянному боку корабля и, как всегда, его поразило, что борт судна, издалека казавшегося низко сидящим на воде, вблизи оказывается намного выше, и взбираться по нему очень даже тяжело. Улучив момент и рассчитав прыжок, Гектор запрыгнул на планшир корабля, удержал равновесие и соскочил на палубу. Следом за ним на борт испанца ступили Изреель, Рингроуз и трое вооруженных мушкетами и саблями матросов с «Троицы».
Первым, что увидел Гектор на захваченном корабле, было тело убитого испанского капитана. Он лежал, где его сразила пуля, возле полуюта. На нем был полинялый синий мундир, теперь пропитавшийся кровью. Шляпа скатилась с лысой, с остатками седых волос головы. Одна рука была вытянута, словно он по-прежнему тянулся к двери своей каюты. Возле убитого стоял молодой человек с худым лицом, не старше Гектора, бледный от потрясения. Поодаль сгрудились с полдюжины испанских матросов, они бросали нервные взгляды на абордажную партию.