Пират Его Величества
Шрифт:
Команду охватило чувство облегчения. Буканьеры радостно хлопали друг друга по спинам, кто-то взобрался на рею фок-мачты и начал сворачивать паруса. Шарп уже шагал к своей каюте, когда на мыс налетел мощный шквал. Под его напором «Троица» попятилась, точно испуганная кобыла на длинной узде. Канат дернулся, вода проступила из натянувшихся прядей, а когда ветер всей мощью ударил по кораблю, раздался громкий, душераздирающий треск. Древние корни не устояли, и громадное дерево, удерживавшее корабль, рухнуло. «Троица», с убранными парусами, оказалась беспомощной. Шквал погнал галеон кормой вперед через маленький залив; содрогнувшись от киля до клотика, корабль наскочил на галечный пляж. На вой ветра наложились скрежет и треск, эти звуки на борту услышали все: корабль остался без руля.
Три недели увечная «Троица» провела в заливе. Паутина тросов, накинутых на валуны и привязанных к вбитым в галечную отмель кольям, крепко удерживала корабль при приливах и отливах, а плотники неустанно трудились, изготавливая и прилаживая на место новый руль. Необычайно сильный шквал оказался последним отзвуком урагана, и ветер в дальнейшем подобной силы не набирал. Установившаяся погода была гнетуще-холодной и сырой и перемен к лучшему не сулила. Низко надвинулись плотные облака, застив горы, так что свинцовое небо сливалось с серо-сланцевым ландшафтом. Кто не занимался ремонтом, обратился к нескончаемой игре в карты и кости или рыскал по отмели, добывая на скалах двустворчатых моллюсков. Буканьеры стреляли пингвинов, варили и жарили их мясо, темное, как оленина, хотя и очень жирное, весьма приятное на вкус. Дан добровольно вызвался сходить на разведку подальше от моря и, вернувшись, сообщил, что не обнаружил ни людей, ни их следов. Местность изобиловала утесами и была слишком бесплодной и суровой, чтобы здесь селились люди. Дан сообщил, что ему попались дикие растения, которые могли бы пригодиться, пополнить содержимое почти опустевшего медицинского сундучка, однако на деле эти слова были лишь предлогом, чтобы капитан позволил им с Гектором высадиться на берег. С собой друзья взяли бамбуковую трубку, где хранились копии навигационных записей капитана Лопеса.
Удалившись от корабля подальше, чтобы их не могли увидеть, Гектором с Даном попытались разобраться с записями, разгладив и разложив странички по порядку.
— По-моему, на этом листе показано побережье и подходы к Проливу, — сказал Гектор. Он положил страницу на плоский валун и придавил уголки голышами. — Но подробностей мало. Вот, вдоль всего побережья тянется горный хребет, нанесено по меньшей мере две дюжины островов. Но все очень похожи друг на друга. Мы можем быть где угодно.
Дан провел пальцем к низу листа.
— Смотри сюда, вход в Пролив показан ясно.
Гектор обрадовался.
— Если наши заметки точны — и верен оригинал капитана Лопеса, — то я уверен, что могу отыскать Пролив. Нужно одно — точно узнать нашу широту.
Дан потер подбородок.
— А если небо затянет тучами, как было несколько дней подряд, и ты не сумеешь определиться по квадранту? Очень сомневаюсь, что команда захочет рисковать и болтаться у побережья. Они и так страху натерпелись.
Гектор собрался возразить другу, что достаточно даже малейшего проблеска солнца, когда Дан добавил:
— А если мы, ни с того ни с сего, заявим команде, будто у нас есть лоция, то напросимся на новые неприятности. Они захотят узнать, почему мы раньше молчали.
— Тогда отправимся вокруг Мыса, а не через Пролив, и о записях капитана Лопеса никому не скажем, — ответил Гектор. — Вот карты, которые мы забрали с «Санто-Росарио». По ним вполне возможно обогнуть Мыс, надо только дойти до пятьдесят восьмого градуса, а затем повернуть на восток. И мы прямиком попадаем в Атлантику. — Юноша скатал карты в трубочку и засунул их внутрь бамбуковой палки. — Пойдем, Дан. Никому не хочется торчать в этом тоскливом месте.
Так все и вышло. «Троица», с отремонтированным рулем и перевооруженная полученным в Пайте такелажем, воспользовавшись дувшим от берега бризом, стала осторожно пробираться через ряды рифов и скал и наконец оказалась в открытом океане. Вскоре корабль взял курс на юг и направился в воды, известные команде только понаслышке. Перед моряками открывались зрелища, подтверждавшие морские байки и доходившие прежде до буканьеров слухи: чудовищные глыбы голубовато-белого льда, своими размерами напоминавшие островки, плыли по воле течений; пускали фонтаны громадные киты; день за днем за кораблем следовали птицы, парили, раскинув крылья, размах которых превышал даже расстояние между вытянутыми в стороны руками Изрееля. Все это время погода оставалась благоприятной, и «Троица» вошла в Атлантику, так и не подвергнувшись испытанию штормом. Галеон плыл на север, рассекая море миля за милей, солнце каждый день стояло высоко, и температура воздуха росла. Не встречая ни клочка земли, ни другого корабля, «Троица» будто была одна-одинешенька в безбрежном синем океане. Время шло, делать было особо нечего, и люди снова обратились к любимому досужему занятию — азартным играм. По сравнению с Южным морем словно бы ничего не изменилось. Игроки потеряли большую часть добычи, перекочевавшую в карманы капитана Шарпа, который, опасаясь обиженных, завел привычку спать с заряженным пистолетом под рукой. Среди игравших сравниться с ним мог лишь Сидиас. В игре в нарды грека никто не мог превзойти, и ему досталась большая часть того, что не попало в лапы капитану.
Наступило Рождество, зарезали и съели свинку из Пайты. В штилевой полосе близ экватора, под ясным голубым небом, на галеоне с надеждой ловили малейшие дуновения капризного ветра. К тому времени люди настолько устали от плавания и ждали его окончания, что когда Гектор и Рингроуз ежедневно в полдень производили наблюдения, буканьеры окружали их и требовали сказать, сколько пройдено за день. С установившейся теплой погодой здоровье Рингроуза заметно укрепилось, и он вновь обрел свойственные ему бодрость и доброжелательность. Именно он в конце концов заявил, что очень скоро с корабля увидят землю. Появившийся следующим утром на горизонте невысокий зеленый остров был опознан как Барбадос, хотя замеченный неподалеку от него нежеланный силуэт английского военного корабля привел к поспешному созыву общего совета. Решено было подыскать более укромное местечко, чтобы без помех разделить захваченную добычу, и в последний день января «Троица» подошла к скалистому берегу Антигуа и бросила якорь в пустынном заливчике, глубоко вдававшемся в берег. Тут и завершился восьмидесятидневный морской переход галеона.
— Никто не ступит на берег, пока я не выясню, какова обстановка, — раз, наверное, в двадцатый предупредил Шарп. Команда жадными взглядами пожирала маленькую каменную пристань и горсточку беленых домов, угнездившихся в дальнем берегу бухты. — Если губернатор нас примет, то у каждого времени будет в достатке, чтобы сполна воспользоваться заслуженной наградой. Если же он настроен враждебно, тогда мы отправимся еще куда-нибудь. — Капитан повернулся к Гектору. — Линч, пойдешь со мной. В отличие от прочих, у тебя вид приличный.
Вместе с капитаном Гектор спустился в шлюпку, и их повезли к пристани. Сидя рядом с Шарпом на кормовой банке, Гектор вспомнил, как в последний раз опасливо отправлялся на берег с буканьерским капитаном. Было это более двух лет назад, с капитаном Коксоном, и с того времени многое успело произойти: бегство из Порт-Ройяла, ураган в Кампече, застигнувший юношу в компании рубщиков кампешевого дерева, переход по жаре и духоте через перешеек и едва не закончившаяся гибелью атака на частокол Санта-Марии, потом долгое крейсерское плавание на галеоне по Южному морю в поисках добычи. Гектор раздумывал, что случилось с Коксоном, которого он в последний раз видел после неудавшегося нападения на Панаму. Может, буканьерский капитан отказался от беспокойной морской жизни, уйдя на покой с теми деньгами, какие сумел добыть и сберечь? Однако Гектор сомневался в этом. Коксон из той породы людей, которые не теряют веры в удачу и всегда готовы на авантюры.
Шлюпка заскрежетала бортом о шершавый камень причала, и Гектор вслед за Шарпом поднялся по ступеням. Никто их не приветствовал, никто не обратил ни малейшего внимания. На самом деле и людей-то поблизости было мало, по пальцам пересчитать: пара рыбаков чинила сети, а еще один человек, с виду походивший на мелкого провинциального чиновника, нарочито отвернулся.
— Обнадеживает, — пробормотал Шарп. — Нас будто и не существует. Потому и вопросов не задают.
Не поприветствовав никого даже кивком, он зашагал по немощеной дороге, которая вела мимо маленьких домиков через выступ низкого холма. Там, где дорога начинала спуск, открылся прекрасный вид на более просторную и более оживленную якорную стоянку, чем та, которую только что покинули Гектор и Шарп. Буканьер постоял, рассматривая стоящие на якоре суда.