Пират.Дилогия
Шрифт:
Кроме Марии и вот, Громова, еще имелся Энрике, смуглый и немногословный мужичок лет пятидесяти, водитель небольшого пикапа, развозивший товар по небольшим торговым точкам – кубинцам принадлежал вовсе не один магазин, а несколько, пять или шесть.
Работенка была непыльная, но в магазине приходилось торчать постоянно – Энрике делал по три рейса в день, иногда выходило и по четыре. Вот как сегодня.
Андрея пока все устраивало – вообщето все могло бы и куда как хуже сложиться. Угодили бы с Бьянкой в полицию, в ФБР… Да, еще хорошо, что в Штаты попали, не в СССР, уж тамто точно без документов не прожили бы, разве что в Сибири промышлять – бичами в геологоразведочных партиях.
С другой стороны – все ж таки двадцатый век, тем более вторая его половина, – не восемнадцатый: комфорт, медицина, цивилизация: всякие там разные автомобили, радиотелевидение, дансинги. Интернета еще нет, это плохо, но… не так чтоб уж совсем убийственно.
Что же касаемо баронессы, то та – тьфутьфу, чтоб не сглазить! – к новому миру привыкла быстро, от самодвижущихся повозок уже почти что и не шарахалась, под ручку с Андреем отваживалась гулять по улицам, а пять раз в неделю вместе с новой своей подружкой во все глаза смотрела по телевизору «Америкэн Бэндстед», заодно – совершенствовала свой английский и в популярной музыке разбиралась куда лучше многих, Рики Нельсона с Фрэнки Авалоном не путала, а вот Громов, к примеру, этих смазливых красавчиков вовсе не различал – пелито они одинаково… как и вся продукция из шоу Дика Кларка.
Кстати, в следующую субботу Лина подбивала своих новых друзей к походу в дансинг, располагавшийся в двух кварталах от магазина «Орландо» в приземистом, украшенном многочисленными разноцветными лампочками здании бывшей прачечной. А что? И сходить! Развеяться, поплясать, почему бы и нетто?
В дальнейших планах Громова на первом месте, естественно, стояла скорейшая легализация, а именно – получение удостоверений личности, прав и медицинской страховки, причем не только на себя, но и на Бьянку.
Похоже, что с документами мог помочь Гонсалес, и это нужно было использовать, хоть Андрей и чувствовал в этом внешне приветливом и улыбчивом парне какоето второе дно. О многих вещах Майк говорил намеками, иногда даже обрывал разговор либо резко переводил тему на чтото другое, особенно если дело касалось его иных доходов, работы и прочего. Не то чтоб сей вполне приятный молодой человек жил на широкую ногу, но ведь жил – и неплохо! Снимал дом – дом! Не комнату, не квартиру – имел приличный, пусть и не очень новый, но вполне надежный, автомобиль, содержал нигде не работающую подружку, и все это – не занимаясь никакой конкретной деятельностью. По крайней мере, Андрей никогда не замечал, чтоб Быстрый Гонсалес мчался каждое утро на работу.
Занимался какимнибудь мелким бизнесом? Управлял мелкими магазинчиками? Тоже не оченьто похоже. Тогда на какие доходы жил?
Громов, конечно, подозревал – на какие: наверняка парень был тесно связан с эмигрантской кубинской мафией, со всеми теми, кого сторонники Кастро называли «гусанос» и у которых были какието свои не вполне законные дела по всему южному атлантическому побережью – от Каролины до Флориды. Являясь представителем столь опасного сообщества, Майк мог заниматься чем угодно – торговлей наркотиками, рэкетом, вербовкой наемников, крышеванием этнических публичных домов, даже нелегальной торговлей алкоголем – тем же ромом – или сигарами.
И вместе со всем этим молодой Гонсалес оставался вполне приятным и разговорчивым до определенных пределов молодым человеком, этаким даже денди, из тех, кто всегда кажется вполне комильфо.
Собственно, и черт с ним, с Майком. Это даже хорошо, что он наверняка мафиози – уж точно с документами сможет помочь. Потом, конечно, потребует ответных услуг… но их ведь – если уж далеко зайдет – можно и не оказывать, просто сбежать, уехать, скажем, куданибудь в Калифорнию или в Орегон, Монтану, в СолтЛейкСити – к черту на кулички, Америка страна большая, никто никогда не найдет! А там… а там потихоньку раскрутиться, купить, скажем, лесопилку или транспортную контору открыть – дело знакомое, со временем можно во всю ширь развернуться, тем более, здесь все по закону можно, а не так, как в России, где на одного с сошкой семеро с ложкой в лице полицейских и налоговых органов, прокуратуры, Госпожнадзора, госветнадзора, СЭС и даже какойнибудь инспекции по маломерным судам. По крайней мере, сеньора Фернандес ни пожарникам ни санитарной инспекции мзду не носила. Хотя… может, с ними кубинцы напрямик договаривались.
– Так я говорю, Энрике десять ящиков слив везет, – налив из небольшого медного, начищенного до золотого блеска кофейника кофе, Мария уселась на стул и протянула присевшему рядом, прямо на деревянный ящик изпод апельсинов или помидоров, Громову пачку сахара. – Берите, сколько хотите, Андреас. Да! Десять ящиков слив. И двадцать – апельсинов. До семи сможете разгрузить?
– Управлюсь!
Махнув рукой, молодой человек размешал сахар и, сделав долгий глоток, блаженно зажмурился:
– Ах, какой вкус!
– Вкус родины… Кубинский.
– Вот не знал, что на Кубе кофе выращивают.
– Выращивали, – Мария тяжко вздохнула. – У моего отца небольшая плантация была близ Сантьяго. Да у многих… Эти сволочи все отобрали, все разрушили! Ах, Андреас, и за что нам такое? Жили себе и жили, и вот на тебе – революция.
– Что, все так уж хорошо и жили? – не удержался, поддел Андрей.
– Ну не все, конечно… Но со временем, думаю, выправилось бы. Вон, в Мексике тоже ведь, как у нас, живут – и ничего, никаких революций.
Хозяйка и ее новый грузчик пили кофе прямо за прилавком, на котором сверкал никелированными кнопками массивный кассовый аппарат, а чуть позади вертелся воткнутый в розетку вентилятор: несмотря на вполне сносную температуру на улице – плюс двадцать два – в небольшом, заставленном прилавками помещении все же было душновато.
Посетителей, ввиду вечернего времени, уже практически не было – местные домохозяйки предпочитали делать покупки утром – так, зашел с полчаса назад один седобородый дед в соломенной шляпе, купил килограмм апельсинов, на том все покупатели и закончились.
– А выручка сегодня неплоха, – заглянув в кассу, довольно сообщила Мария. – Так бы и всегда – хватило бы Пепито на бассейн.
– А сколько вашему Пепито летто?
– Двенадцать. Уже совсем большой.
Порыв свежего ветерка, залетевший в открытую дверь, принес с улицы медвяной запах лип и чегото еще такого, вкусного… И тут же запахло бензином – вальяжно покачиваясь, проехал синебелый междугородний автобус «Чарлстон – Саванна», он всегда в это время проходил.