Пират.Дилогия

Посняков Андрей

– А ну не входить! Выстрелю!

– Спокойно, Аньеза, свои.

Вбежав в каюту, Громов едва не расхохотался, увидев рядком уложенные на столе мушкеты – иначе б как же девчоночка смогла их удержать?

– Я смотрю, ты тут даром времени не теряла. Отдачей не ушибло?

– Ушибло, – кивнула девушка. – Плечо очень болит, вон…

Она приспустила рубашку, и Громов ахнул, увидев огромный синяк, расплывавшийся на правом плечике Аньезы синей бесформенной кляксой.

– Ничего, девочка, главное – сама жива. Ага! Вот и наши!

В каюту, один за другим, вбежали оставшиеся соратники Андрея – Каменщик, Деревенщина, Мартин… Не хватало лишь Головешки Сильвио – но он сделал свой выбор.

– Быстро заряжайте мушкеты, – распорядился Громов, подходя к распахнутому окну. – Чуток негодяев подержим и уйдем без проблем. Слава богу, они забыли поднять на борт шлюпку.

– Они не забыли, – оторвался от мушкета Мартин. – Это шкипер приказал оставить шлюпку на привязи, я сам слышал. А боцманто был против!

– Значит, шкипер… – Андрей ухмыльнулся. – Я всегда знал, что сеньор Хименес очень умный и расчетливый человек. Добился всего, чего хотел – получил и корабль, и команду, убрав сразу двух опасных конкурентов – боцмана и меня… Или у вас есть сомнения, кто будет здесь капитаном? Что ж, тем лучше! Скорее в шлюпку, друзья! Думаю, преследовать нас никто не станет.

Громов как в воду глядел – никаких действий против беглецов не предприняли: дали спокойно перебраться по канату в шлюпку, даже пару мушкетов с собой прихватить никто не препятствовал. А зачем? Капитан Альфонсо Хименес и так получал все, что хотел.

Дружно навалившись на весла, беглецы направили лодку к берегу, время от времени оглядываясь на казавшуюся непомерно высокой корму «Святой Эсмеральды». Серебряная луна, отражаясь в черной спокойной воде, безразлично взирала на бриг и плывущую к берегу шлюпку. Светало.

До наступления темноты путники успели пройти на север километров пятнадцать, больше просто не вышло – по пути отдыхали, охотились, даже както выкупались в ручье, и у подобного же ручья заночевали.

А утром обнаружили выставленного часового – Мартина, ему выпала очередь – лежащим связанным у догорающего костра! Мало того, рядом с ним, на корточках, сидел плечистый индеец в кожаных леггинсах, мокасинах и в украшенной бахромой оленьей куртке. Прическу его украшали перья какойто птицы, а бесстрастная физиономия напоминала лицо югославского актера Гойко Митича – ну кого же ещето?

Никаких враждебных действий незваный гость не предпринимал, просто сидел да ворошил длинным прутом угли.

– Э… доброе утро, сэр… – поднявшись на ноги, вежливо поздоровался Громов поанглийски.

– И вам добрый день, – индеец вовсе не выглядел букой, правда, тут же предупредил: – Прошу не делать резких движений, здесь вокруг мои верные воины, – а стреляют они, могу вас уверить, метко.

– Хорошо, – предупредив своих, Андрей уселся на бревно рядом и хмыкнул. – Вы, верно, желаете чтото спросить?

Незнакомец невозмутимо кивнул:

– Спрошу. А вы ответите. А потом я решу, что с вами делать. Итак – кто вы и что вам надобно на священной земле маскогов?

– А, так вы маскоги! – обрадованно протянул Громов. – Как же знаю. Есть у нас и добрые знакомые среди них… один молодой человек, по имени… Грозовая Туча, вотвот готовая изойти дождем… Нет – ливнем!

– Я знаю Саланко. Он славный воин, хотя и юн, – индеец бросил на собеседника пристальный недоверчивый взгляд. – И если Саланко знает вас – тогда все хорошо. Если же вы лжете…

– Клянусь Святой Девой!

– …тогда мы медленно снимем с вас кожу.

– Вот добрый человек! – с отвращением сплюнул Громов. – А еще поанглийски разговариваете, словно какойнибудь лорд.

К большому удивлению всех, индеец вдруг рассмеялся, весело и беззаботно, как могут смеяться, пожалуй, лишь не обремененные никакими заботами дети.

– Это шутка, – посмеявшись, пояснил незваный гость. – Мы вовсе не такие кровожадные, как почемуто думают бледнолицые.

– Шутник вы…

– А вот насчет Саланко – не шутка. Он будет в нашей деревне к полудню, сегодня большой праздник – смотрины невест!

Они подъехали к городу на закате, верхом на гнедых конях – беглецы, Саланко и его родичшутник, со сложным именем «Человек, бросающий камни, от которых на воде расходятся большие круги»… впрочем, этот веселый человек откликался и на более простое английское имя Джордж.

– Ну вот вам и Чарльстон, – обернувшись в седле, указал рукою Саланко. – Вон там, на холме – церковь, там – улицы, дома, а вон, чуть левее – гавань. Туда и идите – в портовых тавернах ни один незнакомец подозрений не вызовет.

– Ежели не будет сорить фальшивыми золотыми монетами! – не преминул пошутить Джордж. – Тогда уж конечно, подозрения вызовет обязательно. А всетаки зря вы не остались в нашей деревне, парни! Выбрали б себе невест… Особенно вы, Гонсало, – индеец повернулся к Деревенщине. – Такой сильный человек! Ах, какие взгляды кидала на вас наша первая красавица, Сиреневый Лепесток. Если б на меня так девушка смотрела, я б точно никуда не уехал.

– Напрасно вы это ему говорите, Джордж, – усмехнулся Громов. – Наш славный Гонсало плохо понимает английский. Ну что, пора прощаться… – молодой человек спешился и подошел к Саланко. – Спасибо за все, дружище. И за приют, и за лошадей.

Юноша улыбнулся:

– Вам спасибо, сэр. Я помню добро. Если задержитесь в Чарльстоне, можете со мной встретиться – на старом кладбище, у дуба с большим дуплом… Я буду там в пятницу на закате дня.

– Хорошо, будем помнить, – Громов с улыбкой обнял спрыгнувшего с лошади парня, теперь уже не казавшегося тощим и угловатым.

– Я обязательно там буду, – с недобрым прищуром прошептал Саланко. – Есть у меня в этом городе коекакие дела.

Буквально часа через полтора после прощания с индейцами беглецы уже сидели в уютной портовой корчме с большим ржавым якорем у входа, потягивали недавно сваренное к какомуто местному празднику пиво да прислушивались к разговорам сидевших вокруг моряков, взахлеб обсуждавших нападение на местный военный шлюп.