Пират.Дилогия
Шрифт:
Жилистый седобородый старик с морщинистым лицом – хозяин «Ржавого якоря», усевшись за небольшим столом в глубине зала, как раз прикидывал возможные доходы, считая на искусно выточенных из яшмы четках, когда сверху спустился рыжий слуга с ножницами, кувшином и тазом… да так неудачно спустился, что выронил таз, и тот – медный! – со звоном прикатился к хозяйским ногам.
– Ты что там спотыкаешься, дурень? – корчемщик недовольно поднял глаза, маленькие и слегка косые. – Совсем обленился? Давно затрещин не получал? Сейчас получишь. А нука, иди сюда! Вот тебе, вот!
– Господииин… – уклоняясь от града обрушившихся ударов – а кулаки у хозяина таверны были крепкие, – заканючил слуга. – Я просто хотел доложить… сказать хотел…
– Интересно, что же?
– Ай! Просто эти… ай, ай!
– Да говори же, бездельник!
– Я постоял под дверью, как вы велели…
– Ну? – хозяин наконец отпустил бедолагу, требовательно на него воззрившись. – И что?
– Я думал сначала – они содомиты, – быстро заговорил рыжий. – Ну те двое парней – они, как остались одни – целовались!
– Хо!
– А потом один разделся, и я увидал – он девка! Точно девка, ага!
Трактирщик безразлично повел плечом:
– И что с того, дурень?
– А еще – они говорили про меж собой на какомто непонятном языке… Думаю, что это – испанский! Певучий такой, раскатистый…
– Тактак… – озадаченно протянул хозяин таверны. – А тебе не послышалось, дурачина?
– Да что я, не знаю, как испанцы говорят?
– Ладно, не канючь! Лучше еще за ними посмотри, послушай… А там видно будет. В конце концов, стражников позвать – бежать недалече.
– Ваша правда, ваша правда, мой господин.
Аньеза и впрямь стала походить на мальчика, о чем ей не преминул сообщить Мартин, тут же об этом и пожалевший: девушка неожиданно покраснела, а в уголках ее больших глаз заблестели слезы:
– Значит – мальчик, говоришь? Так?
– Нну…
– А ято тебе верила! Считала своим другом… и даже больше того… А ты…
– Но Аньеза, милая, я просто хотел сказать – здорово, что все получилось… Нет, в самом деле – теперь тебя никто не узнает, и это…
– Молчи! – несколько успокоившись, девчонка погрозила пальцем и вдруг, еще более покраснев, повесила голову.
– Что?! – вскричал Мартин. – Что ещето?
– Меня видели голой… нагой…
– Ха! – юноша осторожно взял Аньезу за плечи и заглянул в глаза. – Да, я видел тебя без одежды… Первый раз – когда мы вместе купались, ты сама захотела, кстати… потому что очень красивая… второй раз…
– Помолчи, не о тебе сейчас речь, – вскочив на ноги, девушка подбежала к двери. – Видишь? Чутьчуть приоткрыта! А я закрывала плотно. Наверное, это тот рыжий слуга… ох, у него такой взгляд нехороший! Недаром про рыжих всегда говорят плохое.
– Ну милая Аньеза… – Мартин не знал, что и сказать. – Подумаешь, подглядывал… ты же красивая, вот он и…
– Не в этом дело, – напряженно поджала губы девчонка. – Он мог слышать, как мы с тобой разговариваем – между прочим, покаталонски, который для англичан звучит, как кастильский. То есть мы с тобой говорили поиспански… в английском городе!
Глянув в окно, юноша почесал затылок:
– А, вон ты о чем. Думаю, надо про все рассказать сеньору Андреасу!
– Обязательно расскажем! Но до этого… и самим надо тут за всем последить. Эти корчемщики… те еще типы.
Покусав губу, Аньеза выставила вперед левую ногу и приказным тоном промолвила:
– Сделаем так: ты будешь сидеть у окна и запоминать, кто пришел, кто вышел… А я, как появятся посетители, спущусь вниз, посижу и послушаю разговоры.
– Ой, милая… А давай, ты посидишь здесь, а я спущусь и послушаю. Поверь, так будет лучше!
Стенли Фогерти, племянник боцмана Смоллетта, оказался высоким и худым молодым человеком с грустным взглядом наивных голубых глаз и красным, как у закоренелого алкоголика, носом, уныло повисшим почти до самой верхней губы. Перетянутый широкими белыми ремнями мундир – красный кафтан с белыми отворотами и пристегнутыми полами – сидел на нем примерно так же, как беговое седло на старой ослице. Впрочем, несмотря на флегматичную внешность, Стен оказался парнем сметливым и явно благоволившим к своему дядюшкебоцману.
Выйдя на зов стражника из помпезного здания суда, молодой Фогерти, выслушав торопливые пояснения Громова, быстро огляделся вокруг и махнул рукой:
– Да, помню, дядя Джон мне говорил. Ну пошли, парень. Нет, не сюда – тут есть черный ход, туда и двинем.
Проникнув внутрь сквозь небольшие, как видно, предназначенные для прислуги, воротца, Андрей и его проводник прошли по длинному гулкому коридору, по узенькой лестнице поднялись на третий этаж и вышли на широкую стену, опоясывавшую весь двор, в глубине которого виднелась небольшая часовенка или церковь.
– Мдааа… – разочарованно протянул лейтенант. – Отсюда я вряд ли кого разгляжу.
– Вот, – без лишних слов стражник вытащил из кармана складную подзорную трубу, которую и протянул Громову.
– Сейчас ведьм поведут в церковь, – пояснил племянник боцмана. – Очистить заблудшие души – ведь уже завтра казнь.
– Завтра? – переспросил молодой человек. – И что с ними сделают? Повесят или утопят?
– Ни то, ни другое, – Фогерти горделиво расправил плечи. – Что мы, хуже других, что ли? Колдуний сожгут на костре на площади перед церковью Святого Майкла.
– Крутовато у вас… – покачал головой Громов.
Стражник покривился и зло сплюнул под ноги:
– А нечего колдовать да наводить порчу! Прав отец Джозеф – этих сожгут, и остальным станет неповадно. Знаете, сколько тут у нас колдуний?
– И сколько же?
– Да почти все бабы, дьявол их разрази!
– Однако… отцу Джозефу работы! – съязвив, Андрей расправил трубу и оглянулся. – А куда смотретьто?
– Воон на ту дверь, за кустами. Сейчас их вызовут, слышишь – звонят уже!