Пират.Дилогия
Шрифт:
– Ого! Да тут течение… или это просто волны, – обернувшись, крикнула Бьянка. – Нас воон к тому мысу несет. Я там бывала и раньше, но… чтото не узнаю местность. Дома какието стоят… высоченные. Вроде их раньше не было.
– Тут… тьфу… много чего не было, – отплевываясь, Андрей усмехнулся и, глядя на мыс, добавил: – Смотрика, а там загорают. И это славно.
– А еще славно, что вода не очень холодная, – загребая, заметила девушка. – Ой! А я юбку сбросила… как же теперь на берег выйду? Надо какоенибудь безлюдное место выбрать, хотя бы за мысом.
– Доплывем?
– Спрашиваешь! Что тут плытьто?
Громов и сам уже избавился от тяжелых башмаков с пряжками, пошел на дно и пояс со шпагой, остались лишь короткие штаны – кюлоты, чулки, да белая кружевная сорочка, такая же, что и на баронессе, только та была куда как длиннее.
– Ах, все же лишь бы никого не встретить!
Андрей улыбнулся:
– А если б все вокруг вдруг оказались голыми?
Бьянка ничего не ответила, лишь снова фыркнула и рассмеялась.
Между тем гонимые ветром волны несли пловцов прямо на мыс, на песчаный пляж, полный загорающими людьми… Ну не то чтобы так уж полный, но человек двадцать имелось точно! Правда, никто не купался – это для Громова было тепло, а для изнеженных американцев – явно холодновато.
Америка, черт побери! Чарлстон, штат Южная Каролина. Российского консульства тут, конечно, и в помине нет. Чтото придется делать, както выбираться, тянуть Бьянку…
– Слышь, милая… Помнишь, я тебе говорил? Ты только ничему не удивляйся, ладно? И не бойся – это самое главное. Все же мы вместе – не пропадем!
– Бояться? – девушка насупилась и, опустив голову, шумно выдохнула в воду. – Да я уж отбоялась… пришлось. Сожгли бы ведь, как бы не ты да не твой амулет.
Амулет – иконка Пресвятой Богородицы Тихвинской из нержавеющей стали – Громов подарил баронессе давно, и с помощью подарка этого – по его следам – и отыскал девчонку впоследствии, надо сказать – очень даже вовремя. И вправду: опоздал бы – сожгли бы Бьянку, как ведьму!
– Ой, какой прибой! Милый, давай воон к тем кустикам.
На самой оконечности мыса, метрах в двадцати от воды, и впрямь росли кустарники и какието небольшие деревья, не слишком густые, но вполне достаточные для того, чтоб укрыться на первое время – привести себя в порядок и обдумать стратегию дальнейших действий.
– К кусточкам? Давай!
Бьянка оказалась на берегу чуть раньше Андрея, выбралась, побежала по пляжу, вымокшая батистовая сорочка вовсе не скрывала всех прелестей ее стройной фигурки… Пара абсолютно голых парней, оказавшихся както уж слишком близко, проводили девушку восхищенными взглядами, один даже выкрикнул чтото, и пробегающий мимо Громов показал обоим кулак. Парни не обиделись, наоборот – расхохотались и, повернувшись, замахали комуто руками. Андрей скосил глаза, увидав бегущую к ним нагую девчонку – черноволосую, загорелую, тощую, с упругой, мило покачивающейся на бегу грудью.
– Они тут все голые, – раздвинув ветки кустов, без всякого удивления сообщила юная баронесса. – Видать, общественная купальня. Как раньше, в старину, даже городские бани были общими – и мужские, и женские одновременно. – Ой! Кажется, гроза начинается.
– Нет, это не гроза, – обняв девчонку за талию, Громов проводил взглядом пролетевший в синем безоблачном небе реактивный лайнер. – Летучий корабль. Воон он блестит, видишь?
– На корабль совсем не похоже! – отмахнулась Бьянка. – Все шутишь, милый. Ой! – баронесса вдруг встрепенулась, словно вспомнила чтото важное: – А нам ведь в город нельзя, Андреас! Там же преподобный отец Джозеф, солдаты… Они ж сжечь меня собирались! Ой… зря мы сюда вернулись, надо было в Новую Англию плыть, там затерялись бы. Только там… В Каталониюто нам с тобой ходу нету!
– А нам никуда ходу нету, – стаскивая через голову рубашку, негромко заметил молодой человек и, перейдя на русский, пропел: – Я мотаюсь между Ленинградом и Москвой, я здесь чужой, я там – чужой… Старая такая песня, «Алиса».
– Какая еще Алиса? – тут же насторожилась Бьянка.
– Группа такая. Кинчев. Хотя… не бери в голову, лучше сорочку сними да посуши.
– Ага, сними, – девушка настороженно обернулась на загорающих. – А если эти придут, голые?
– Ну так и мы голые будем – примут за своих, за нудистов, – весело расхохотался Андрей.
– За кого?
– Ну… здесь так тех называют, кто любит голышом загорать и купаться.
– Голышом… А как же ещето?
– Ну снимай рубашечкуто, снимай.
– Ааа…
– И я тоже разденусь.
Миг – и оба уже сидели голыми на песке, тесно прижавшись друг к другу. Громов размышлял, ласково поглаживая девушку по волосам, Бьянка же смежила веки – то ли от усталости, то ли от удовольствия, вытянула ноги, улыбалась, только что не мурлыкала, словно пригревшаяся на солнце кошка.
– Хай! – ктото бросил сзади.
– Хай.
Обернувшись, Андрей вежливо приветствовал двух парней – тех самых, что околачивались рядом на пляже – и девчонку. Конечно же голых. Парень – смуглый, тощий, с небольшими усиками, явный латинос, как и девчонка – красивая, ровесница Бьянки, с вьющимися темными, с заметным рыжеватым оттенком, волосами и черными жгучими глазами, настоящими «очас неграс».
– Я – Мигель, но все зовут – Майк… Майк Гонсалес или – Быстрый Гонсалес, ну как рокнролл у Пэта Буна, знаете. А это моя девушка – Лина.
– Вообщето я – Магдалина!
– И приятель – Боб.
– Очень приятно, – дружелюбно улыбнулся Громов. – Я – Эндрю, а это – Бьянка.
– Привет, Бьянка!
– Буэнас диас, – распахнув глаза, машинально отозвалась баронесса, еще даже не успев смутиться.
Впрочем, тут никто никого не стеснялся.
– О, сеньорита знает испанский? – обрадованно подскочил МигельМайк. – Ты слышала, Лина?
Тут уже удивилась Бьянка: