Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
Несмотря на свой по тем временам достаточно преклонный возраст, английский пират, при жизни ставший легендой, упоминание одного имени которого невольно вынуждало креститься испанских моряков, алькальдов, альгвасилов и даже иных губернаторов, выглядел молодцом.
Де ла Крус, повинуясь вдруг своей интуиции и удивляя друзей, решил повести разговор с капитаном Дампсом за завтраком.
Подобный прием ввел в замешательство и англичанина, однако он быстро осознал, что это может быть его шансом начать переговоры.
— Если вы, сэр, знакомы с
Один лишь Тетю подумал: «У Педро созрел план. Умница! От такого-то господина и в его положении искренних ответов можно добиться только добром», — и тут же спросил:
— Вы и название дали бригу «Хесус», чтобы уберечься от несчастья, чтобы никогда не изменила вам счастливая звезда?
— Нет, тогда я об этом не думал. Так назывался главный корабль моего славного соотечественника Джона Хавкинса.
— И вы можете гордиться! Вы принесли людям не меньше зла! — процедил сквозь зубы Девото. — И потому по справедливости должны быть наказаны!
— Ну, что вы, сеньор? Справедливость и правда! Они украшают могилы, а при жизни… так уж устроены люди, в том числе те, за которых вы ратуете, при жизни справедливость и правда многим колют глаза и делают вашу же собственную жизнь неудобной.
— Вы рассуждаете так, капитан Дампс, словно сидите у горящего камина в только что купленном замке перед обожающими вас родственниками. А ведь мечте вашей не сбыться, — уже без улыбки сказал де ла Крус. — Ваш план рассеялся, как дым от трубки. Ведь вы мечтали приблизительно через неделю, с богатством, достаточным для безбедной старости, ввести свой бриг в струю Гольфстрима на широте Азорских островов.
— И понестись, как нес своего седока Бабьека, любимый конь Сида [81] , в родную Англию, — добавил Тетю.
81
Сид Кампеадор (XI в.) — испанский рыцарь, прославившийся подвигами в Реконкисте.
— Всю жизнь везло! А впрочем, жадность! Подвело меня желание взять больше. Вы — Красный Корсар, — и Дампе поглядел на де ла Круса. — Насколько я знаю, вам лично подобное не грозит, но и счастливая звезда вам пока не светит… Я стар и утомился играть с людьми, как кошка с мышкой.
— Видите ли, совсем еще недавно англичане были союзниками испанцев. Теперь мы — враги! Но может статься, что все скоро изменится. Я полагаю, что людям необходимо объединяться не по месту рождения, а по чести, совести и уму… — Красный Корсар не договорил, англичанин перебил его:
— То есть?
— Умные и порядочные люди с умными и порядочными, а глупые, недалекие — между собой.
— Какую незавидную долю вы оставляете последним.
— Вовсе нет! Умный,
Капитан Дампе отведал кусочек бисквита, отпил из чашечки шоколада и решительно произнес:
— Я предлагаю fair play! [82]
Де ла Крус обвел взглядом друзей, и каждый увидел в глазах Педро вспыхнувшую надежду. Однако Красный Корсар не спешил.
— Чего вы, капитан Дампе, сейчас хотели бы больше всего?
— Стать свободным, как облако!
— Но оно не свободно! Оно всегда пребывает во власти ветра.
— Тогда хочу быть птицей, только привязанной к своему гнезду.
— Мы принимаем fair play. Делайте ставку!
Английский пират задумался, и этим воспользовался Тетю:
82
Честная игра (англ.).
— По мере того как бегут годы, мне все чаще кажется, что Бог дал человеку аккурат две руки для того, чтобы он, принимая левой, раздавал правой.
— Это как сказать, мосье! Итальянцы, например, считают: «Кто не уважает, тот становится уважаемым». Но… к черту итальянцев! Вы ищете Ганта. Я знаю, где он! И не ставлю условий…
Девото аж подскочил на стуле, а Медико тихо произнес:
— Для врачевания любой болезни есть свое лекарство. Дело лишь за тем, как его обнаружить. Похоже, капитан Дампе, вы нашли, что вам необходимо.
Лицо англичанина сделалось пунцовым, и он заторопился:
— На носу сезон штормов. В этом году Чарлз Гант намерен переждать его в хорошо известном, давно облюбованном месте. Это может быть в одном из рукавов дельты Коко…
— У мыса Грасиас-а-Дьос? — с удивлением спросил Тетю. — Но там многочисленные поселения индейцев-антропофагов.
— У Ганта — этого исчадия ада — есть с ними соглашение. Зато вокруг на много миль нет ни одной живой испанской души.
— А где еще может находиться его стоянка? — спросил де ла Крус.
— В устье реки, что впадает в Карибское море у самого южного из островков Москито. Я бы начал именно с этого места. Подниматься бы стал с юга, прижимаясь как можно ближе к берегу, сразу от устья Уауы.
— Ложь! Это обман! — заявил Девото и сжал кулаки.
— Сеньор уже в таком возрасте, что ему пора бы знать: часто ничто так не похоже на ложь, как истина. — Дампе извлек из внутреннего кармашка камзола золотые часы работы знаменитого мастера Грегдона, откинул крышку. — Благодарю за угощение. Прикажите провести меня в мою каюту. А сами спешите! Снимите с брига весь бегучий такелаж, оставьте на немного провизии, пороха для ружей. Мы будем ждать вас.