Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников

Павлова Маргарита Михайловна

* * *

— Хорошо, — вам аттестат Мы отличный накатаем, Строчки все поставим в ряд, — Это дело мы ведь знаем. Тут бумага не нужна. Перьев и чернил не надо, И телесная дана Будет вам сейчас награда. Что бумага! Обронить Можно всякую бумажку. Нет, на теле мы строчить Станем, снявши с вас рубашку. Прутьев крепких связки две. Да скамейка, да веревка. Дать подушку к голове? Вам лежать, надеюсь, ловко? — Голый, связанный лежу, Аттестат я получаю И ору, реву, визжу, О прощеньи умоляю. Встаньте! Годен аттестат? Вам не надо добавленья? Что же вы? благодарят, Получивши награжденье. Аттестат-то наш каков! В ноги стоит поклониться! — И пришлось без лишних слов Приказанью покориться. Одевайтесь! Аттестат Надо помнить слово в слово, А не то я буду рад Написать

его вам снова. <12 июля 1897>

* * *

Я помню эти антресоли В дому, где в Вытегре я жил, Где, корчась на полу от боли, Под розгами не раз вопил, И, воздух ревом оглашая, — Ах, эта горяча лапша! — Нагими пятками сверкая, Такие делал антраша! Порою свяжут. Распростерто Нагое тело. Круто мне, И бьется сонная аорта, И весь горю я, как в огне. И как мне часто доставался Домашних исправлений ад! Для этого употреблялся Общедоступный аппарат, Пук розог. Быстро покрывался Рубцами обнаженный зад. Спастись от этих жутких лупок Не удавалось мне никак. Что не считалось за проступок! И мать стегала за пустяк: Иль слово молвил слишком смело, Иль слишком долго прогулял, Иль вымыл пол не слишком бело, Или копейку потерял, Или замешкал с самоваром, Иль сахар позабыл подать, Иль подал самовар с угаром, Иль шарик хлебный начал мять, Или, мостков не вверясь дырам, Осенним мокрым вечерком По ученическим квартирам Не прогулялся босиком, Иль, на уроки отправляясь, Обуться рано поспешил, Или, с уроков возвращаясь, Штаны по лужам замочил, Иль что-нибудь неосторожно Разбил, запачкал, уронил, — Прощать, казалось, невозможно, За все я больно сечен был. Недолог был поток нотаций, И суд был строг и очень скор; Приговорив, без апелляций, Без проволочек, без кассаций Исполнит мама приговор: Сперва ручные аргументы Придется воспринять ушам, И звучные аплодисменты По заднице и по щекам; Потом березовые плески; Длиннее прутья, чем аршин; Все гуще, ярче арабески, Краснеет зад, как апельсин. И уж достигла апогея Меня терзающая боль, Но мама порет, не жалея, Мою пылающую голь. Бранит и шутит: — Любишь кашу? Ну что же, добрый аппетит. Вот, кровью кашицу подкрашу, Что, очень вкусно? Не претит? Ты, видно, к этой каше жаден. Ори, болван, ори стократ. Ишь, негодяй, как ты наряден! Смотри, какой аристократ! <26 октября 1899>

* * *

Есть для меня простых два слова, И с ними связан смысл двойной, — Слова «иди» или «готово», Произносимые сестрой. Порой «готово» означает: — Вот полосканье для зубов. — Порою поркой угрожает, — Пук свежих розог уж готов. — Иди, пора уже обедать, Скорее, Федя, стынут щи. — Иди-ка розгачей отведать, Повоешь, Федька, не взыщи. Две клички мне даются розно: Коль Федя — ласковая речь; Коль Федькою покличет грозно, Так, значит, захотела сечь. Еще двум кличкам есть дорожка За мой смиренный гардероб: Коль в доме мир, я — «босоножка», А если ссора, — «босошлеп». 24 августа 1900

* * *

Иногда мне станет тошно, Если долго не секут. Нагрешу тогда нарочно, Стану дерзок, зол и крут. Разобью иль поломаю Хоть линейку, хоть стекло. Сам себя не понимаю, Так на сердце тяжело. Покоряясь грозной воле, На пол я потом ложусь, И когда от резкой боли Наорусь и наревусь, Вдруг в душе спокойно станет, Жизнь покажется легка, И уж сердца не тиранит Посрамленная тоска. Но такие промежутки Мать не часто мне дает. С нею очень плохи шутки, За пустяк порой сечет. Пусть из прутьев от березы Солона была лапша, Но едва обсохнут слезы, Успокоится душа. <24 августа 1900>

* * *

Вино и карты. Проигрался, А деньги считаны точь-в-точь, И поневоле я сознался И проворочался всю ночь… Уроки кончились, и снова Настал расправы грозный час, И повели меня сурово Для наказанья в третий класс. Не замедляя и не споря, Я снова принял боль и стыд. Хлестанью бешеному вторя, Кричал и плакал я навзрыд. Так бичевали розги лепко, Что, выбившись совсем из сил, Вскочил бы с пола я, но крепко Веревками привязан был Руками и ногами к ножкам Раздвинутых широко парт, И розги счет вели оплошкам, Карая карточный азарт. Сестра смеялась, рядом стоя, Смеясь, стегали сторожа. Лежал я голый, плача, воя, В порывах тщетных весь дрожа. 30 января 1901

* * *

Увлекшись индивидуализмом, Смешать его готов ты с эгоизмом, Но вот о чем подумай крепко ты: Творящий Азъ дойдет и до Фиты. И я в мои растраченные годы Был друг неограниченной свободы, И подменять случалося не раз Тогда мне «я» на очень крупный Азъ. В усердии, с

большой любовью слитом, Меня знакомя с целым алфавитом, Смиряли часто маленькое «я», И укротилася душа моя. В минуты бунта приходили Буки, Неся мне корни горькие науки, Вещая: Азъ Буки Глагол Добро. Молчанье — злато, речь — лишь серебро. Единый только Есть, вы все Живете, Зело утруждены на белом свете. Встречай же дни, создателя хваля, Чьей благостью наполнена Земля. А Иже знает I, тот в неге сладкой Кончает дни, как слоги Иже с краткой, И Како Люди в мире поживут, Такой от Господа им будет суд. Мыслете: Наш Он, Бог, Покой. Рцы Слово, По правде, Твердо; если ж бестолково, Придут учить и Ук, и Ферт, и Хер Похерит все, что вылезло из мер. Цы скажет: — Цыц! смирись, во тьме ползущий! А вот за ним скользит и Червь грызущий, И близнецы там идут, Ша и Ща, Шипят они, от злобы трепеща. Вот твердый Ер с Еры и с нежной дщерью, Такою бледненькой и мягкой Ерью. Вот педантичная проходит Ять, На кою вольнодумцам наплевать. За нею Э, задумчивый и строгий, Идет своей особенной дорогой. Общительная, ласковая Ю И Я с Фитой слились в одну семью. За ними, рифму удлиняя, Ижица Благочестивая с угрозой ближится И голосом козлиным говорит: Хвала тому, кто знает алфавит! Прочесть он может много разных книжиц. Хотя иные обошлись без Ижиц, Но учат все, что только Азъ один Без прочих букв, что пень среди долин. И, кончив речь свою благочестиво. Меня он повергает на пол живо, И розгами меня сечет, а я Мечуся, наг, от боли вопия. 1 августа 1902

* * *

Я отдал книги в переплет, — Искусный мастер-переплетчик Здесь близко за углом живет, — Но экономен был мой счетчик. Я много денег издержал, Сестра осталась недовольна. Потом я на полу лежал, Мне становилось очень больно. Усердно секли сторожа. Напрасно ерзал на полу я. Иной удар больней ножа Впивался, тело полосуя. Хлестали розги в переплет. Ах, очень разны переплеты! Не мал бывает розгам счет, Когда не малы деньгам счеты. 2 октября 1902

* * *

Что за неделю накопилось? Немногое: пакет, другой… Вдруг сердце трепетно забилось, — Лежит повестка предо мной. Простое дело — два пакета, Повестка серая страшна. Я знаю, чем грозит мне это. Душа уж чем-то смущена. Читаю спешно: извещенье, Что в срок не выполнено мной Законное распоряженье О перестилке мостовой, И приглашение — в участке Быть вечером к восьми часам И по щекам густеют краски, Глаза блуждают по строкам. Все буквы, запятые, точки В пятно слилися на стене. Я знаю, там напишут строчки Не на бумаге, а на мне. Так часто малая примета И признак часто небольшой Страшнее, чем Харон и Лета, Становятся перед тобой. Увидишь слева новолунье, Иль заяц путь перебежит, И знаешь: злобная колдунья Недоброе наворожит. В приметах данное случайно В ответ на мысли о судьбе Порой совсем необычайно Вдруг отразится на тебе. <26 июня 1903>

* * *

Я к сроку не перемостил Участка перед школой нашей, В участке пристав угостил Меня березовою кашей. Сегодня так же, как вчера. Все остается в прежней силе, Сначала мать, потом сестра О том директора просили. Порядок заведен такой, Директором наставлен пристав, И неустанно он за мной Следит и в строгости неистов. Придет повестка — так и знай, Все вовремя исполнить надо: Скорее крышу починяй, Иль краску исправляй фасада. А после срока через день, Коль не исполнено заданье, Опять повестка… — Делать лень, Так потерпите наказанье. — А розги уж лежат в углу, Городовые раздевают, И вот я голый на полу, И вот уже меня стегают. Так над людьми везде царят Уставленные кем-то сроки; А если люди проглядят, Возмездья сроки так жестоки! Ах, если б можно было жить, Как ангелы живут, беспечно, О малых сроках не тужить, К великим устремляться вечно! От заповеди: «Не зевай!», От наставленья: «Сам виновен!» Уйти в желанный сердцу рай, Который свят и безгреховен. Но срокам утоленья нет. В темнице сроков тесных бейся, Стремись на ясный Божий свет И на бессрочное надейся. <27 июня 1903>

* * *

Разговор короток с приставом… Надо прежде деньги получить… Но в усердии неистовом Он не даст мне и договорить. — О ремонте можно б ранее, У меня узнав, похлопотать, А теперь уж наказания Вам телесного не избежать. Наказание телесное, И не только для одних детей, Средство просто расчудесное! Раздевайтеся же поскорей! Ведь мальчишек вы стегаете, В этом видите вы, значит, прок. На себе вы испытаете, Как полезен будет вам урок! <28 июня 1903>