Письма к Тому
Шрифт:
Том, Письмо заканчиваю, – бегу на спектакль, а там – ужин и т. д. и т. п. Я потратила по карточке не то 33, не то 37 долларов. Постараюсь впредь записывать, чтобы не перейти за черту. Обнимаю Вас. Кланяйтесь Виде.
Письмо
31 мая 1992 г.
Дорогой Том! Я опять в Афинах. Помните, я Вам звонила в феврале из Квебека, говорила об «Электре» в постановке Любимова для открытия огромного культурного центра «Мегарро» в Афинах. Они даже приурочили к открытию фестиваль, который так и назывался «Электра». Тут и балет Григоровича, и опера Штрауса «Электра», и наш спектакль. Премьеру сыграли 20 мая.
После Финляндии, где мы в Хельсинском городском театре играли, как всегда «Годунова», весь апрель репетировали в Москве «Электру». Трудный вопрос всегда в современных
Играем несколько спектаклей. Я разбогатею. Суточные мне дают 35$, а за спектакль – больше. Местный миллиардер, который все это и организовал, подарил мне золотой браслет от Launinissa и предложил любую будущую работу в той же команде, т. е. с Любимовым и «Таганкой». Я предложила «Медею». Он дает деньги на постановку.
Я знала, что заболею, сорвусь. Так всегда бывает. Я не могу репетировать в «полную ногу». А Любимову без этого скучно, и он требует каждый раз полной отдачи. Я его предупреждала. И теперь – все по банкетам и гуляниям – а я до спектакля лежу, болею. Езжу по врачам.
И потом, трагедию надо играть холодно и отстраненно, с внутренним жаром, а не с внешним. Я недовольна. И плохое от этого настроение. Извините меня, Том. Тоска.
И еще я заметила такую закономерность в трех пьесах, которые играла:
Электра – Гамлет – Треплев;
Клитемнестра – Гертруда – Аркадина;
Эгист – Клавдий – Тригорин;
Хрисофемида – Офелия – Нина Заречная;
Воспитатель – Гораций – Дорн.
Закономерность в том смысле, что эти роли могли играть одни и те же актеры. (Электру в Древней Греции играли мужчины.) Но здесь дело не в поле, а в характерах. Хотя, может быть, и в поле тоже. Ведь муза трагедии – женщина. Значит, голос трагедии женский. «Голос колоссального неблагополучия» – как писал о Цветаевой Иосиф Бродский. Женщина более чутка к этическим нарушениям. И более целомудренна в этических оценках. Во всех этих крупных ролях – внутренняя честность. После катастроф стать другим человеком. Чище. Ведь принимать катастрофу можно как урок и искать, в чем была ошибка, а можно принимать эту катастрофу как неизбежность общего естественного хода явлений и поступков. Следовательно, Том, я могу сыграть все эти роли. Вот куда завернула, вот какая самонадеянная, скажете Вы. Обнимаю.
Письмо Тома
3 марта 1992 г.
Дорогая Алла! Я рад, что ты поехала в Канаду: во-первых, из-за французского языка и, во-вторых, изза ателье (work shop) и возможности передать свое знание; и, в-третьих – из-за заработка.
Напиши мне подробнее, что были эти актеры? Поподробнее напиши о них (или скажи свой телефон – я тебе буду звонить). Почему тебе нужно было их удивить? Ведь ты удивляешь, сама не желая этого, при первой встрече – это твоя личность, ваша «завершенность», если можно так выразиться. Это – «восточная» сторона русского характера – удивлять. Или, м.б., в тебе есть что-то «шаманское»? Твоя система найти психическую энергию в аудитории – это «место», откуда ты что-то позитивно ощущаешь (впитываешь), по-моему, тяжело передать упражнениями и воспользоваться твоим «методом». Но ты можешь, а другие глядят и глядят, как эти англичане, но ничего не видят. Что ты разработала для твоих студентов? Какие упражнения? Было ли языковое препятствие? (Psychic investigations). Про аппарат, измеряющий энергию, – вот что-то интересное! А ты подозревала, что эти ученые из института, управляемого КГБ? Говоришь, что «закрытый институт»? У меня был приятель (это напомнило мне Солженицына «В круге первом») – CHRIS BIRD (автор книги «Тайная жизнь растений»), который заявлял, что русские ученые лучше наших в психической области. А эксперимент, который ты описываешь, который измерил телепатическое общение, – вроде таких, что BIRD описывал мне. Моя Юлия принадлежала группе, которая делала такие эксперименты. Общались с мертвыми и т. д. Однажды, когда я хотел контактировать мою мать, я понюхал ее (ее духи в комнате). Точный знак. Может быть, что работа – натуральное состояние человека, а «мысль» – ненатуральное. Значит: работать – здорово, а «мыслить» – нездорово. Это я по поводу твоей фразы, что работа – наркотик, который нас спасает от наших мыслей.
Теперь о Клер: она не осуществила столько, сколько ты. Это говорю не ласкательно, а реалистически. Ты представляешь то, что PETER O’TOOLE представил как идеального актера – готовность играть какую бы то ни было роль. Ты сыграла роли всяческие, разнообразнее Клер, даже если она отличная многосторонняя актриса, не играла достаточно ролей. В этом смысле ты над всеми, включая и DENEUVE, которая похожа на тебя в смысле настроения, AURA, которую она создает.
«Бегу на спектакль» – хорошее заглавие для твоей корреспонденции (переписки со мной). Всегда случаются перерывы, созданные требованиями работы (игры) или недостатком бумаги, или приездом самолета, или автобуса. Все-таки, эти перерывы, STOPS, не нежеланные, по-моему. Из-за того, что они предотвращают вас от больше откровения о себе. Ну так, я тоже: «бегу сейчас на лекцию» и поэтому заканчиваю Письмо.
Письмо
30 июня 1992 г.
Дорогой Том, пишу из Швейцарии. Прилетала погостить у друзей. Милые люди, но… Реакции наши не совпадают на многое, особенно на «прекрасное». Где-то я прочитала у одного умного человека (у Сартра?): «Ад – это другие». Так вот: может быть, я сейчас в аду? И почему меня всегда затягивает общаться именно с этими людьми? Они тянутся ко мне, чувствуя что-то «забавное», а я по мягкости характера до поры до времени их терплю. Правда, потом, как в натянутой резинке, которую рвут, – резко прекращаю общаться с людьми. А они не понимают, почему, и ищут рядом какую-нибудь причину – обиду. А может быть, это заложено в моем характере – «страсть к разрывам». Если перечитать переписку Пастернака с имярек, то вначале страстная влюбленность, потом постепенное охлаждение, но адресат этого пока не чувствует, потому что стиль письма остается прежним, а потом… Впрочем, он сам не доводил до разрыва, отдавая эту «блажь» партнеру.
С моими швейцарскими друзьями произойдет то же самое. А пока «тишь да гладь, да Божья благодать». Ездим по разным маленьким швейцарским городкам. Иногда заезжаем во Францию, благо рядом. Вчера, например, были во французском городке Анси. И хоть рядом со Швейцарией, но жизнь и люди другие. Более артистичные. Были здесь на маленьком антикварном рынке, которые в каждом городе на площадях по воскресеньям обязательны. Накупила массу ненужных вещиц. Но я их люблю, и люблю покупать. Моя квартира в Москве и на даче постепенно из-за этого превращается в Pubele (мусорный ящик). Както давно я видела спектакль Беккета, где родители живут каждый в своем Pubele. Тогда я подумала, что это театр абсурда и художественная идея, а сейчас сама живу так. Я еще этот стиль называю «матросский сундучок», где свалены вместе все «драгоценности» от путешествий – от открыток до новых носовых платков.
Иногда ездим в лес за грибами. Здесь они растут совсем не в тех местах, что в России. А я страстный грибник. Знаю все грибы. Мы с моей московской приятельницей Неей Зоркой обожаем это занятие.
Постараюсь отсюда Вам позвонить. А пока всего доброго.
Ремарка
На Икше я очень люблю ходить за грибами с моей приятельницей Неей Марковной Зоркой. Она доктор наук, специалист по кино, выпустила много книг, но мы с ней обожаем лазать в чужие сады. На Икше есть два нежилых сада, в которых растут сливы, терновник, смородина, цветы. Иногда мне хочется лезть туда под забором, иногда – нет. Вот, например, Нея полезла за яблоками. Я сказала: «Мне сегодня что-то не хочется лезть. Я буду стоять на стреме и, если кто-то пойдет, стану кричать: „Микки! Микки!“ (Маша и Микки – мои верные псы – были, конечно, со мной). И вот кто-то появился, я закричала и вижу: этот профессор, доктор наук с испугом лезет под забором обратно. Мы похохотали и полезли, уже вместе, в другой сад, куда надо было ползти попластунски. Не просто открыть калитку и войти, а – ползти. И в этом – только азарт, потому что сливы и яблоки продаются на каждом шагу. И вот мы лезем, и с нами собаки. Но Микки так любит поскандалить (я уже не говорю о Маше), что, если кто-то проходит за километр от нас, он начинает радостно лаять. Мы собираем сливы, а в это время к соседней даче подъезжает машина и останавливается за углом. И Микки по своему характеру должен бы обязательно залаять, но оттого, что мы с Неей притаились, как сучочки, мои собаки тоже притаились. И вот мы вчетвером превратились в четыре сучочка. Послышались голоса. Я говорю: „Нам нужно быстро отсюда выходить“. Поползли под забором, и Нея застряла в дыре. И как я ее потом проталкивала!..
Я до сих пор помню ощущение азарта, когда мы, живя летом у бабушки, лазали в чужие сады, хотя был свой. Это детское ощущение, любовь делать то, что не принято, у меня осталось.
Недавно я посмотрела польский фильм про одну актрису, которая вышла замуж, уехала за границу и перестала играть. И вот она приезжает в гости в Польшу, собираются друзья, родственники. А потом выясняется, что у кого-то что-то пропало, и оказывается, что взяла эта женщина. Ей не нужно, она богаче всех, но она плачет и говорит, что взяла не из-за денег, ей нужен был азарт, потому что она перестала быть актрисой. Ей хотелось снова испытать этот страх. Среди актеров вообще много такого: азарт, обман, кураж, внутренний подхлест – без этого скучно жить. Недаром Меркурий – бог воров, цыган, торговцев и актеров.