Письма полковнику
Шрифт:
Стар подумал, что сейчас по законам жанра мобила должна взорваться музычкой, а Толик — судорожно отдернуть руку, словно от ожившей дохлой змеи. То же самое, кажется, пришло в голову и Маше; их взгляды пересеклись, и Стар негромко засмеялся вместе с ней.
Мобилка молчала.
Все остальные тоже.
— Ладно, — сказал Стар. — Спасибо, что зашли. Классная у вас будет статья. Газетку занесете?
— По–любому, — Толик встал. И тут же снова хлопнулся на табурет, будто не хватило горючего для взлета. — Блин! Совсем забыл.
— А может, не надо? — бросила Маша.
— Надо–надо, — Толиковы глаза разгорелись еще ярче, а секундой позже к ним присоединился огонек диктофона на груди. — Там же еще одна темка намечается на подзаголовок. Про девчонку–убийцу.
— Чего?
До Стара не дошло. Ни сразу, ни после того, как журналист поинтересовался, что он может сообщить по данному поводу. Маша встала и, возвышаясь над Толиком, настойчиво тянула его за рукав. Толик не велся, а до Стара всё никак не доходило; наверное, он просто устал. Наползала тупая боль в затылке и груди, на слух наложился шуршащий фон, а на глаза — мутный фильтр, постепенно размывающий резкость. Хотелось спать. Они ведь уже обо всем поговорили.
— Ты же с ними в одном классе учился, с обеими. Они еще тогда что–то между собой не поделили, да? Или кого–то?
— Толик, пошли. Хочешь, чтобы тебя снова медсестра вытолкала взашей? Какая еще девчонка? Ничего подобного там не…
— Машка, ты не втыкаешь. Она сама вчера призналась. На этом самом месте.
И укололо длинной иглой в висок, тряхнуло током, подбросило на постели: Дылда!!! Дылда, которая… надо ж было ей так влипнуть, и почему она по жизни такая невезучая? Блин, Толик, идиот, ну как тебе объяснить…
— Никого она не убивала, — выговорил Стар. — Просто так сказала… просто.
— Гонишь, журналист был разочарован. — Она что, того?.. крейзи?
Стар сморгнул, прогоняя пелену перед глазами. Поймал Толика в фокус, зацепился взглядом за его зрачки и сказал негромко, раздельно:
— Сам ты крейзи. Дылда… то есть Катя, если хочешь знать, она отличница, самая умная девчонка в классе… И добрая, отзывчивая, и готова принять на себя всё что угодно, лишь бы…
Замолчал, припоминая, что бы еще хорошего сказать про Дылду. Но вместо отдельных черт из школьной характеристики она всплывала в памяти вся, целиком, объемная, живая. Вчера она правда сидела на том самом месте, где сейчас Толик. Сидела очень прямая, без очков, со сломанной рукой на перевязи. А на уровне его глаз были ее ноги, такие длинные–длинные… красивые.
И она тоже убежала, не попрощавшись.
Ладно, с ней–то еще увидимся.
— Короче, ты не поймешь, — устало бросил он. — Но если черкнешь про нее хоть строчку… я тебя достану и в Срезе, и в Исходнике…
— Поймет, не дурак, — усмехнулась Маша. — Так, прикидывается.
Толик, вставая, пожал плечами:
— Да ну тебя… Вообще–то оно к тому материалу не очень и клеится.
Заглянула медсестра, и он поспешно добавил без паузы:
— Уже идем.
Прикрыв глаза, Стар слушал, как удаляются по гулкому коридору их шаги. Все–таки здорово, что они к нему зашли. И обещали заглядывать еще… неплохо бы. Хорошие они ребята. Всё у них получится.
* * *
— Я больше не могу! Ева!! Ты слышишь?! Не могу!!!
Тяжесть, оседающая в снег, тянущая ее за собой. Выпустила на мгновение — бессилие, слабость, я тоже не могу!.. — опустилась рядом на колени, по колено… Подняла голову, отыскала взглядом высокую фигуру в снежной мгле:
— Тогда я дальше не пойду.
— Эва!!!
— Я сказала, не пойду!
Злорадная усмешка внизу, у ног. Уже припорошенная снегом. Поднял руку, обтерся ладонью, но ухмылка осталась. По правде говоря, он вполне заслужил, чтобы бросить его здесь. И уж точно не заслужил, чтобы вот так тащить его за собой, на себе… неизвестно куда. Но других вариантов всё равно нет. И нет смысла.
— Ева, — Брадай вернулся, навис над ней, крича почти в ухо. — Это бессмысленно, как ты не понимаешь?! Мы все здесь замерзнем! Тупо, нелепо замерзнем все, если не по пробуем найти дорогу…
Вскинула глаза:
— Мы заблудились, да?
— Разумеется, — пробормотал снизу Красс. — Попробуй не заблудиться, когда прешь сам не зная куда.
Федор вряд ли мог его расслышать. Впрочем, такие мелочи уже неспособны повлиять на расклад. Патовый, заведомо проигрышный для всех.
— Как нога? — спросила негромко.
— Ничего. Я ее давно не чувствую.
— Перестань с ним шушукаться! — Брадай рванул ее за плечо, поднял на ноги, развернул к себе. — Да, мы сбились с пути. Но ненамного. Я еще примерно представляю себе, где мы находимся. Если прямо сейчас попытаться… Уже совсем близко, Ева!
— Ты говорил то же самое час назад.
— Час назад я не рассчитывал тянуть на себе… этого!..
Усмехнулась:
— Что ты предлагаешь?
Она прекрасно знала, что он предлагает. И он знал, что она об этом знает. И тот, второй претендент, приподнявшийся на локте в снегу, тоже всё великолепно знал.
Отступила на шаг. Посмотрела вверх. В небо. Нет, просто вверх: никакого неба всё равно не видно в снежной сумеречной мгле. Неужели уже вечер? Не может быть, хотя кто его знает, в горах время идет совсем по–другому. Если б их могли заметить с воздуха!.. нереально. Даже если бы здесь летали драконы — видимость сквозь туман и тучи нулевая. Но драконы тут не летают. Они пропадают здесь. Они безошибочно находят дорогу…