Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:
Нежелание служивого дворянства самостоятельно приобщаться к ремеслам и промышленности привело к тому, что организация фабрик и заводов происходила преимущественно сверху. В Российской империи, неумолимо выстраиваемой Петром I на западный манер, занятие промышленностью было в основном уделом непривилегированных сословий; знатные люди не считали для себя возможной стезю предпринимателя. В этом состоит сущностная черта высшего российского общества, в корне отличавшая его от европейских элит, давно оценивших преимущества торговли и производства. На Западе промышленное становление происходило благодаря предпринимательским инициативам различных слоев населения, а в России – благодаря усилиям государства, понимающего, что иначе занять достойное место среди европейских стран будет сложно. Вспомнили даже о тех, кто был вытеснен из управленческой вертикали, отстранен от собственности (земельного фонда страны), – о старообрядцах. Правительство, серьезно заинтересованное в развитии торговли и промышленности, быстро ощутило созидательный настрой этой категории населения, а потому уже Петр I религиозные проблемы отодвинул на второй план, хотя, разумеется, и не снял окончательно. Главным критерием стала полезность в хозяйственном строительстве, а не активность в вероисповедных дискуссиях. Собственно, сама легализация раскола, предпринятая Петром I, была продиктована прежде всего экономическими мотивами. Отсюда хорошо известные свидетельства терпимости и поощрения им тех представителей раскола, кто демонстрировал готовность проявить себя не на идеологическом, а на хозяйственном поприще. Так, император не брезговал контактами с Андреем Денисовым – легендарной фигурой староверческого мира, основателем Выгорецкой общины, развернувшей обширную экономическую деятельность и снабжавшей стройматериалами и продовольствием быстро растущий Петербург. Прикрепление этого общежительства к Олонецким петровским заводам коренным образом изменило его правовое положение. Выговцы обязывались разрабатывать месторождения руды, взамен же получали возможность вести богослужение по старопечатным книгам. Их община признавалась самостоятельной хозяйственной единицей с выборным старостой, что подтверждалось специальными указами, ограждающими его от обид и притеснений со стороны светских и духовных лиц [5] . Эксплуатацию горных заводов Урала Петр I поручил тульскому кузнецу раскольнику Никите Демидову, который вошел в историю как один из организаторов российской
5
О взаимоотношениях выговцев и властей в петровскую эпоху см.: Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь. Т. 1. М., 2002. С. 39-44.
Привлекая в торгово-мануфактурную сферу свежие силы, правительство пыталось перегруппировать ее и внедрить в отечественную практику цеховую производственную систему. В 1721 году был введен «Регламент Городского Магистрата», которым посадское население городов делилось на две гильдии по цеховому принципу. В первую были включены банкиры (ростовщики), лекари, аптекари, живописцы, шкиперы кораблей, крупные купцы, имеющие отъезжие торги; во вторую – резчики, токари, слесари, столяры, портные, сапожники и т.д. Все прочие, «обретающиеся в наймах и черных работах», числились «подлыми людьми» [6] . К тому же представители каждого ремесла образовывали «свои особливые цехи» со своими уставами и правилами, определяющими права ремесленных людей. Формуляр к «Регламенту», подразделяющий жителей городов в соответствии с их профессиональной принадлежностью, содержит около шестидесяти наименований специальностей [7] . Такой подход был призван переформатировать торгово-промышленное население городов по западному образцу, однако дальше заимствования внешней стороны европейской организации дело не пошло. Спущенная сверху новая предпринимательская структура довольно быстро начала растворяться в прежней купеческой градации московского царства, которая базировалась исключительно на финансовой и имущественной состоятельности. В результате распределение городского населения согласно переделанной на европейский манер торгово-ремесленной системе снова происходило не по профессиональному, а по хорошо знакомому принципу тяглоспособности [8] . Эта практика полностью соответствовала менталитету предпринимательских слоев той поры. Так, идеолог российского купечества первой половины XVIII века Иван Посошков в своем известном труде «О скудности и богатстве» предлагал даже одевать торговых и посадских людей, исходя из их благосостояния:
6
См.: «Регламент, или Устав Главного Магистрата». 16 января 1721 года // ПСЗ. №3708. Т. 6. С. 295.
7
См.: Там же. С. 306-307.
8
См.: Кизеветтер А.А. Посадская община в России в XVIII в. М., 1903. С. 4, 130 и др.
«У кого сколько капитала, в зависимости от этого и одевать» [9] .
И далее следовало подробное описание гардероба для обладателей определенных денежных сумм, а тех, «кто оденется не своего чина одеждою, то наказание чинить ему жестокое» [10] . Неудивительно, что возврат к старой структуре, подразделявшей предпринимателей не по профессии, а по объявленному капиталу, государство окончательно совершило уже в начале сороковых годов XVIII столетия. Оставив затеи с цеховой системой, Елизавета I специальным указом разделила все купечество на три гильдии. Собственно, этот документ адресовался купеческим старшинам и старостам, обязанным учитывать входящих и выходящих из гильдий, записывать их перемещения, а главное – строго контролировать сборы податей, «которые неотложно по указам собираемы быть имеют» [11] . О какой-либо градации по профессиональному принципу здесь речь уже не шла.
9
См.: Посошков И.Т. О скудности и богатстве. М., 2003. С. 115.
10
См.: Там же. С. 116-117.
11
См.: «Инструкция Московского купечества первой, второй и третьей гильдии Старшинам и Старостам с товарищи». 19 января 1742 года // ПСЗ. №8504. Т. 11. С. 560-565.
Неудача этой реформы весьма показательна: усилия Петра I в промышленной сфере не получили того развития, на которое рассчитывал их начинатель. Приходится констатировать, что в последующие годы его многообразные инициативы не привели к формированию рыночных условий хозяйствования. Немногочисленные акты по регулированию промышленной сферы в первой половине XVIII века свидетельствовали, что правительство заботилось не столько о формировании рынка, сколько об обеспечении российской армии необходимой продукцией. Например, при Анне Иоанновне в указе от 7 января 1736 года говорилось о необходимости «размножения фабрик, а особливо суконных и прочих надлежащих к мундиру и амуниции» – именно таким производствам обещалась казенная поддержка [12] . Или указ от 18 ноября 1732 года: он ставил задачу снабжения сукнами (без закупки иностранных) не населения империи в целом, а именно российских войск [13] . Индустриализация, инициированная сверху, предусматривала привилегии производствам в сочетании с плотной опекой государства, ждущего безусловного удовлетворения своих запросов. В результате участники создаваемого таким путем мануфактурного мира воспринимали себя не свободными предпринимателями западного типа, а своего рода правительственными агентами, хорошо осознающими, что без поддержки власти затевать какие-либо дела бессмысленно. Предприниматели той поры безоговорочно признавали экономическую власть правительства, которое может командовать частным хозяйством, как своими вооруженными силами. [14] Государство выступало главным потребителем продукции промышленного сектора, помогало в условиях дефицита рабочими, а потому жестко регламентировало производственные процессы, устанавливало штрафы за плохое качество. Понятно, что в подобной обстановке охотников открывать фабрики находилось весьма немного [15] . К тому же законы той поры запрещали заведение фабрик и мануфактур крестьянам [16] , что, с учетом нежелания дворянства погружаться в хозяйственные дела, являлось серьезным сдерживающим фактором в развитии производств.
12
См.: Указ «Об укреплении за фабриками оказавшихся у них на мануфактурах разного ведомства людей и крестьян». 7 января 1736 года // ПСЗ. №6858. Т. 9. С. 708.
13
См.: Указ «О способах к размножению фабрик суконных, для удовлетворения сукнами войск, без покупки чужестранных». 18 ноября 1732 года // ПСЗ. №6262. Т. 8. С. 976-977.
14
Мысль о всевластии правительства в промышленных и финансовых делах хорошо прослеживается в творчестве идеолога купечества И.Т. Посошкова. Примечательно, что он усматривал в этом обстоятельстве не минус, а крупное преимущество отечественного предпринимательства перед иноземным.
См.: Посошков И.Т. О скудности и богатстве. С. 110, 209.
15
См.: Нисселович Л.Н. История фабрично-заводского законодательства российской империи. Ч. 1. СПб., 1883. С. 54, 60.
16
См.: Указ «О способах к размножению фабрик суконных, для удовлетворения сукнами войск, без покупки чужестранных». 18 ноября 1736 года // ПСЗ. №6262. Т. 9. С. 976.
Тем не менее подходы, намеченные Петром Великим, получили с пятидесятых годов XVIII века всестороннее развитие. К этому времени правящий класс все больше осознавал Российскую империю подлинно европейской державой, чье место среди ведущих государств не должно вызывать сомнений. Однако амбициям такого уровня требовался прочный финансовый фундамент, позволяющий претворять их в реальную политику. С необходимостью финансовой поддержки возрастающих международных претензий при остром дефиците казны столкнулось правительство дочери царя-преобразователя – Елизаветы Петровны. Военно-экономическими вопросами ведал в ту пору ближайший соратник императрицы граф П.И. Шувалов [17] .
17
П.И. Шувалов (1711-1762) – один из активных участников возведения на трон Елизаветы I, с 1746 года граф. Его жена М.Е. Шепелева являлась наперсницей императрицы, а двоюродный брат И. И. Шувалов с 1749 года был ее фаворитом. П.И. Шуваловым разрабатывались и вносились в Сенат многие значимые проекты законов и указов по экономическим вопросам. Свою деятельность по развитию капиталистических отношений в России он определял как продолжение преобразований Петра Великого. П.И. Шувалов также являлся крупным предпринимателем, владея различными предприятиями и развивая их, участвуя в обширной экспортной торговле. Вел роскошный образ жизни, оставив после себя около одного миллиона рублей долгов, из-за чего многие его заводы были конфискованы казной. Подробнее о нем см.: Корякина Е.П. Программа социально-экономических преобразований П.И. Шувалова. Автореферат дисс. на соискание уч. ст. канд. ист. наук. М., 1992.
Он выступил с цельной программой экономического развития страны. Речь в ней шла, во-первых, о «сбережении» русского народа, или, говоря иначе, о кардинальном расширении круга налогоплательщиков, а во-вторых – о максимальном вовлечении «сберегаемого» народа в торгово-мануфактурные и ремесленные дела. Программа презентовалась как непосредственное продолжение традиций великого преобразователя. К утверждению курса на развитие торгово-промышленного сектора власти подходили опять-таки с фискальных позиций, видя здесь серьезный источник бюджетных поступлений. Поэтому в повестку дня включалось создание условий для торгово-мануфактурной деятельности (по сути со времен Петра I в этом направлении делалось крайне мало). Но главное было в другом: теперь акцент делался не на поддержке конкретных лиц, а на формировании рыночной среды. Отсюда возник вопрос о расчистке внутреннего рынка страны, опутанного всевозможными региональными пошлинами. В таких условиях ни о какой полноценной рыночной торговле говорить не приходилось: таможенные барьеры вели к неоправданному удорожанию продукции и затрудняли товарооборот в целом. Конечно, власти знали об этом и раньше, но только елизаветинское правительство проявило политическую волю, решив кардинально изменить существующее положение. 20 декабря 1753 года был обнародован указ, уничтожающий на территории России многочисленные внутренние пошлины [18] . Эта мера способствовала активизации внутрироссийской торговли, и с принятия данного акта, собственно, и началось реальное структурирование торгового ландшафта империи. Как заметил С.М. Соловьев:
18
См.: Указ «Об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов». 20 декабря 1753 года // ПСЗ. №10164. Т. 13. С. 947-953. Идеи данного указа закреплялись в «Таможенном Уставе», принятом 1 декабря 1755 года. Его преамбула гласила: «К облегчению всенародному надлежит все внутренние пошлины уничтожить и разного звания пошлинные и прочие изнутри Нашего Государства собираемые сборы, от которых всегдашнее Нашим подданным происходило отягощение и немалое разорение» // ПСЗ. №10486. Т. 14. С. 462.
«русская земля была давно собрана, но внутренние таможни разрывали ее на множество отдельных стран, уничтожением внутренних таможен Елизаветою заканчивалось дело, начатое Иваном Калитой» [19] .
Но для нас наиболее важен другой аспект. Создание внутреннего российского рынка требовало определить движущую силу, которая бы наполнила это экономическое пространство реальным содержанием. Неповоротливое дворянство, далекое от торгово-мануфактурных дел, и пока еще малочисленное купечество были не в состоянии освоить открывавшиеся возможности. К тому же они традиционно были завязаны на внешнюю торговлю и на выполнение государственных заказов, а потому с опаской относились к рыночной среде, считая ее недостаточно надежной. Все это хорошо понимал архитектор нового экономического курса П.И. Шувалов. И потому сделал ставку на самое многочисленное сословие – крепостное крестьянство (другого просто не было). Это выглядело новаторски. Напомним: людям из крестьянского сословия всегда запрещалось заведение фабрик и мануфактур, а организация так называемых «безуказных» производств, т.е. начатых без разрешения властей, жестко каралась конфискационными мерами [20] . Мелкая крестьянская торговля представляла собой по большому счету обычный натуральный обмен, лишенный каких-либо фискальных перспектив. Только вовлечение как можно большего количества людей в товарно-денежную сферу могло преобразить экономику, став надежным источником налоговых поступлений в казну. Поэтому П.И. Шувалов предусматривал создание условий для обширной крестьянской торговли. Собственно, на решение этой задачи нацеливалась и денежная реформа, проведенная в стране по его инициативе. В обращение вводились более мелкие денежные единицы, что позволило осуществлять в первую очередь незначительные и массовые торговые расчеты. Осознавая дефицит таких денег, правительство выпустило значительное количество медных и серебряных разменных монет [21] .
19
См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 13. М., 1964. С. 179.
20
См.: Указ «О запрещении заводить фабрики без дозволения Мануфактур-Коллегии». 15 октября 1751 года // ПСЗ. №9889. Т. 13. С. 507.
21
См.: Указ «О делании новых медных копеек для лучшего распространения и умножения коммерций». 7 марта 1755 года // ПСЗ. №10370. Т. 14. С. 323; «О делании новых серебреных пятикопеечников». 25 мая 1755 года // ПСЗ. №10415. Т. 14. С. 369.
Стремление дать крестьянству предпринимательскую свободу вызывало немалые опасения со стороны старого купечества, привыкшего к системе опеки. Поэтому в процессе обсуждений проекты по поддержке крестьянской торговли смягчались с учетом требований крупных купцов [22] . Но главное было достигнуто: торгово-ремесленная сфера повсюду стала наполняться крестьянским людом. Важно подчеркнуть, что это стало возможным благодаря стремлению создать условия не для избранных сверху, а для всех желающих заняться торговлей, ремеслами и промыслами; задать параметры той хозяйственной среды, в которой можно самостоятельно проявить себя. Очевидно, что этот подход заметно отличался от порывов Петра I, который выхватывал годных для строительства мануфактур и фабрик людей в ходе случайных встреч.
22
См.: Волков М.Я. Отмена внутренних пошлин в России // История СССР. 1957. №2.
Реализация шуваловских идей явилась главным делом продолжительного царствования Екатерины II – ключевого периода для формирования российского капитализма. Императрица твердо следовала курсу, намеченному ее предшественниками. В частности, она продолжила политику по возвращению в страну бывших подданных, тем более что негативные последствия миграции предыдущих десятилетий ни у кого не вызывали сомнений. (По полученным правительством данным, к началу шестидесятых годов XVIII века в Польше и Турции, например, проживало не менее 1,5 млн бывших российских подданных и их потомков – это только мужского пола [23] .) Наиболее ранним и значимым на этом пути законодательным актом можно считать Манифест от 4 декабря 1762 года – о позволении всем иностранцам (кроме евреев) селиться в России. Особенно же он был обращен к бывшим подданным – к ним помимо прочего адресовалось материнское увещевание [24] . О том, что авторы манифеста рассчитывали на возвращение прежде всего беглых россиян, красноречиво свидетельствует изданный спустя десять дней специальный указ – о позволении старообрядцам прибывать в отечество и селиться не только в «порожних отдаленных местах», но и в губерниях Центра и Поволжья, перечисленных в реестре. Причем текст указа был практически идентичен формулировкам манифеста [25] . А через месяц с небольшим это приглашение продублировал еще один указ, но уже с существенным дополнением: раскольники могут поселяться вообще где угодно, обид им чинить никто не посмеет [26] . Все эти призывы сопровождались обещаниями различных льгот, освобождением от податей и работ в течение шести лет. Вместе с тем власть показала, что ее благорасположение имеет четкие пределы: оно распространялось исключительно на тех, кто самовольно покинул страну до опубликования Манифеста; если же это произошло после 4 декабря 1762 года, беглецов ожидало суровое наказание [27] .
23
См.: Челобитная, поданная в Правительствующий Сенат, вышедшего из Польши доропецкого купца Мирона Плотникова. Март 1762 года // РГАДА. Ф. 248. Он. 113. Д. 1491. С. 138-139.
24
См.: Манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». 4 декабря 1762 года // ПСЗ. №11720. Т. 16. С. 126-127.
25
См.: Указ «О позволении раскольникам выходить и селиться в России на местах, означенных в прилагаемом реестре». 14 декабря 1762 года // ПСЗ. №11725. Т. 16. С. 129.
26
См.: Указ «О распоряжениях по поселению выходящих из Польши беглых раскольников и об отпуске их без обид и удержания в те места, кто куда для поселения идти пожелает». 20 января 1763 года // ПСЗ. №11758. Т. 16.С. 140-142.
27
См., напр.: Указ «О вызове из Польши и Литвы беглых российских помещичьих и всякого звания людей, о дозволении им селиться в казенных волостях, где кто пожелает, и о даче им льготы от податей и работ на 6 лет». 13 мая 1763 года // ПСЗ. №11815. Т. 16. С. 247-248; «О распространении силы Манифеста от 4 декабря 1762 года на тех только, кто до состояния оного Манифеста из отечества своего самовольно отлучились». 5 марта 1764 года // ПСЗ. №12074. Т. 16. С. 600-601.
О конкретных целях, которые преследовало правительство, проводя такую политику, можно судить по программе освоения Новороссийской губернии, подготовленной в 1764 году. В соответствии с этим документом всем иностранным и российским подданным, прибывавшим из Польши и других мест, позволялось не только заниматься обработкой земли, но и записываться в купечество. Любой желающий мог основать фабрику или завод, а губернские власти обязывались предоставлять для этого наиболее удобные места. Кроме того, создание пока еще недостаточно распространенных в стране производств давало право беспошлинно продавать их продукцию как внутри империи, так и за ее пределами в течение десяти лет. Поощрялось распространение коммерции в Новороссийском крае и приграничных турецких владениях [28] . Нетрудно заметить, что торгово-промышленная направленность составляет сердцевину представленной программы. И в дальнейшем все правление Екатерины II характеризуется уверенным продвижением к свободе предпринимательства в имперских масштабах. Каждому, независимо от звания и положения, разрешалось проявлять коммерческую инициативу – насколько позволят финансовые возможности. Уже в 1769 году правительство даровало право всем, кто захочет, заводить ткацкие станы. Здесь действовал все тот же фискальный принцип: «сколь размножение всякого рукоделия служит к обогащению государства». Поэтому в указе четко прописывались параметры этого «обогащения»: с каждого стана по одному рублю или по одному проценту с капитала ежегодно. Причем квитанция по уплате налога заменяла какие-либо разрешительные документы [29] . Еще одним важным шагом в поощрении предприимчивости стало позволение крестьянам принимать участие в откупах, чем те не замедлили воспользоваться [30] . Взятый курс закреплял Манифест от 17 марта 1775 года «О Высочайшем даровании разным сословиям милостей, по случаю мира с Портой Оттоманской». Этот примечательный документ – сплав амнистии и льгот. Прощение и прекращение следственных действий для участников Пугачевского бунта объявлялись на фоне дарования экономических свобод. Узаконивалась конкуренция, подтверждался уведомительный порядок устройства любых производств, отменялись специальные сборы с фабрик и заводов [31] .
28
См.: «О плане раздачи в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению». 22 марта 1764 года // ПСЗ. №12099. Т. 16. С. 666-667.
29
См.: Указ «О дозволении всем желающим заводить ткацкие станы, с объявлением о том в Мануфактур-Коллегию и с платежом положенным на них». 30 октября 1769 года// ПСЗ. №13374. Т. 18. С. 1007-1008.
30
См.: Высочайше утвержденный доклад Сената «О допущении к откупам не только Дворян и разночинцев, но и крепостных людей и крестьян». 13 февраля 1774 года // ПСЗ. №14123. Т. 19. С. 914-915. Правда, надо заметить, что указ допускал к участию в откупах только тех крестьян, за кого «надежные помещики в исправном платеже откупной суммы обяжутся» // Там же.
31
См.: Указ «О Высочайше дарованных разным сословиям милостях, по случаю мира с Портой Оттоманской». 17 марта 1775 года // ПСЗ. №14275. Т. 20 С. 82-86.