Пламенные эвкалипты
Шрифт:
— Может, Клементина и правда по уши влюблена в Джека, — предположил Хит скорее с сомнением, чем в раздумье. Он не сказал, о чем подумал на самом деле, а в действительности однажды она уже почувствовала себя побежденной, когда сам Хит отверг ее кокетливые заигрывания, но, судя по всему, она все еще надеялась устроить свою личную жизнь. Джек был человек уважаемый, и Хит слышал, что Бангари приносит немалый доход, однако его ферма не шла ни в какое сравнение с усадьбой Мартиндейл-Холл.
— Меня наняли компаньонкой для матери мистера Хокера потому, что жизнь здесь казалась ей довольно скучной, — заметила Эбби, полагая, что такой же скучной она показалась
— А как насчет вас? Вам здесь не скучно? — спросил Хит.
— Нисколько, — ответила Эбби. — По-моему, жить в Бангари очень даже интересно.
Хит пристально посмотрел на нее. Эбби была красавица, спору нет, но при мысли, что она хочет прибрать к рукам Мартиндейл-Холл, ему делалось дурно. Он уже не раз клял про себя покойного отца за то, что тот поставил на карту его наследство.
Не успела Эльза впустить Клементину в дом, как она столкнулась с Джеком.
— Кто это там в саду с Хитом Мэйсоном, уж не компаньонка ли Сибил? — полюбопытствовала она, снимая шляпку.
— Добрый день, Клементина… угадала, — прямо сказал Джек. Он не спросил, что ее привело сюда, потому как еще накануне она предупредила, что приедет сегодня в Бангари. Тогда ему показалось это странным, потому что обыкновенно он встречался с нею раз в неделю.
— Откуда Хит знает эту девчонку из Берры? — удивилась Клементина.
— Так ведь он здесь с ней и познакомился, — ответил Джек, глянув в окно гостиной, в ту сторону, где были Эбби и Хит. Ему не хотелось говорить, что Эбби пострадала от козней распутного отца Хита и что ему не дают покоя истинные намерения Хита в отношении Эбби.
— Уж не крутит ли он шашни с ней? — изумленно спросила Клементина.
— Понятия не имею, что он там делает, — честно ответил Джек. — Хотя очень бы хотелось знать.
Клементина воззрилась на Джека. Неужели по его голосу она угадала в нем защитника?
— В случае смерти отца, Хиту перепадает целое состояние, — словно размышляя вслух, сказала Клементина и подошла к стоявшему у окна Джеку.
— Разве ты не в курсе? — удивился Джек, взглянув на нее.
— Чего?
— Эбенезер умер во сне несколько дней тому назад. Похоже, об этом еще не все узнали.
Клементина открыла рот от изумления.
— Я ничего не слышала, — сказала она и снова посмотрела в сторону сада.
Теперь она действительно недоумевала, зачем ему понадобилось встречаться с Эбби. Завладев отцовскими деньгами, он, конечно же, мог выбрать себе любую женщину, какую бы только захотел. Она вдруг живо заинтересовалась Эбби и захотела узнать о ней побольше.
За едой Эбби заметила, что Хит не раз мельком оглядывал ее платье. В смущении она решила, что он подумал, уж не то ли это платье, которое было на ней накануне. И она сочла нужным все ему объяснить.
— У меня нет своей одежды, — тихим голосом проговорила она.
Хит, казалось, удивился.
— Простите?
— Я заметила, что вы разглядываете, во что я одета. Это платье одолжила мне миссис Хокер. Своей одежды у меня немного — я оставила все в Берре. — Ей было неловко признаваться, что все ее пожитки наверняка растащили, как только она оставила землянку на Речной улице. — Однако в ближайшее же время я собираюсь в Клэр, там и прикуплю себе что-нибудь. — Эбби тут же пришло в голову, что она могла бы спокойно вернуться в Берру в любой момент. Но слишком уж тягостные воспоминания были связаны у нее с этим местом, да и потом, без отца и Нила ей там нечего было делать.
Хит думал о том, что по закону Эбби так богата, что даже себе не представляет, но при этом ему была противна сама мысль, что она могла наложить свои руки на то, что по праву принадлежит ему. Он допускал возможность, что ей ничего не нужно от Эбенезера, поскольку она презирала его всей душой, но поди найди того, кто из принципа откажется от целого состояния, тем более если ему всю жизнь приходилось горе мыкать. Хит хотел все прояснить, и он решил задать ей несколько отвлеченных вопросов в надежде узнать, что бы она почувствовала, будь ей известно, что она унаследовала деньги Эбенезера, но спросить нужно было так, чтобы она никоим образом не догадалась, к чему он клонит. Ее ответы должны подсказать ему, как действовать дальше. У него был только один месяц на то, чтобы исправить положение в свою пользу, — именно это он и собирался сделать.
— Вы из тех девушек, что обожают красивые тряпки? — как бы невзначай спросил он.
— Я всю жизнь была бедна и даже не представляю себе, что значит иметь красивые платья.
— А если б вы невзначай… унаследовали целую кучу денег, стали бы тратить их налево и направо?
Эбби задумалась.
— Может, и стала бы, — сказала она, испугав Хита. — Да только этому никогда не бывать, ведь родственников у меня в Ирландии раз-два и обчелся, и уж поверьте, ни у кого из них нет лишнего гроша за душой. И мои шансы получить в наследство деньги хоть когда-нибудь столь же велики, сколь и вероятность того, что в ближайший же час на нас обрушится снегопад. Но это даже хорошо. У кого ничего нет, тому и терять нечего. — В ее голове эхом отозвались слова отца: ведь это была одна из любимых его поговорок.
— Разумеется, — задумчиво проговорил Хит. Как же ему хотелось, чтобы все так было и впредь!
— А вы сами всегда были богаты? — полюбопытствовала Эбби. Ей не верилось, что когда-то Эбенезер, по уверениям ее отца, трудился не покладая рук на золотых приисках.
Не ожидавший такого вопроса, Хит какое-то время пристально наблюдал за нею.
— Собственно говоря, не всегда. Когда я был совсем маленький, мы тоже горе мыкали. — Ему снова предстояло это испытать, обернись все не так, как ему бы хотелось. Эта мысль была столь невыносима, что Хиту даже стало физически больно.
Эбби уловила гримасу боли, исказившую его лицо, и решила, что ему неприятно вспоминать былое.
— Простите мое удивление, но мне верится в это с трудом, — усомнилась она. На самом деле она и вовсе не могла представить себе такое.
— Это правда, — сказал Хит, не в силах скрыть горечь при мысли о том, что жизнь его может снова стать такой, какой была когда-то. — До того, как отец напал на золотую жилу на викторианских приисках, мы буквально прозябали в нищете. — Хиту было противно вспоминать то время. Как они с матерью прятались от нескончаемого летнего зноя в палатке, разбитой там же, посреди золотых приисков, где вечно пыль стояла столбом. И как холодной зимой их палатка насквозь промокала под дождем или как ее временами срывало ветром. И как злился отец, ненавидевший физический труд, а копать золото была еще та работенка, не приведи Господи. Иной раз отец требовал, чтобы Хит трудился с ним на пару: хоть у него в компаньонах и были два чужеземца, едва говорившие по-английски. К тому же они беспробудно пьянствовали и часто ссорились, и нередко дело у них доходило до драк. То было ужасное время, сущий кошмар, и Хит не мог это забыть до сих пор.