Пламя и крест. Том 1
Шрифт:
Толстяк только рассмеялся. Он смеялся так искренне, что аж задрожали его жирные щёки, затряслись многочисленные подбородки, заколыхалось огромное брюхо.
– Арнольд, дорогой Арнольд! – выдавил он. – Я свято верю, что надо мной не один этаж, а целая новая башня.
Он весело махнул рукой.
– Этаж, говорит. Вот это здорово!
Он повернулся и кивнул Ловефеллу на прощание.
– Прощай, весельчак, – сказал он сердечным тоном.
– С Богом, мистер ван Бохенвальд, – ответил инквизитор, и на этот раз ему уже было не до шуток.
Толстяк отошёл утиным шагом, и его большой зад дрожал, как фургон, полный сена.
– Ты потратил много времени, чтобы найти мать. А случалось ли тебе подумать об отце? – Спросил он, даже не поворачивая головы.
Ловефелл наблюдал, как он уходил, раздвигая толпу, словно бесформенный галеон, плывущий
– Случалось, – ответил он, но был уверен, что его уже никто не услышал.
Второй этаж башни
Саламандра смотрела на Ловефелла глазами, напоминающими мерцающие искорки.
– Найдёшь меня в багровом пламени, – пропищала она.
Инквизитор наклонился и позволил зверушке взойти на ладонь, но она лишь промелькнула на его запястье, спрыгнула и исчезла в кустах. По-видимому, роль, которую ей назначили, начиналась и заканчивалась на произнесении этого предложения.
– Найдёшь меня в багровом пламени, – повторил Ловефелл. – Я знаю, что это значит, но не знаю, кто тебя прислал.
Он подождал, пока успокоятся дрожащие на ветке листочки, потом встал.
– И не знаю также, для чего я потребовался. – Вдруг он улыбнулся собственным мыслям. – Хотя голову дам на отсечение, ни для чего хорошего, – добавил он.
Полученное сообщение исходило от человека, умеющего заклинать магических существ и знающего об умении Ловефелла путешествовать в иномирье. Это во-первых. Во-вторых, сам вид отправленного существа тоже о кое о чём свидетельствовал. Разве таким образом таинственный посланник не демонстрировал характер своего хозяина? Разве, в таком случае, это не был маг или ведьма, которые специализировались в использовании стихии огня?
Ловефелла окружали языки пламени, сияющие всеми возможными цветами. Однако только один из них можно было назвать багровым. Инквизитор осторожно сделал шаг в его сторону, а потом столь же осторожно протянул руку и окунул пальцы в огонь. Пламя, казалось едва тёплым, как перчатки, нагретые у костра. Но когда Ловефелл вытащил из него руку, он увидел на ней надпись: «Если ищешь её, найдёшь меня».
Слова были написаны на персидском языке, но с помощью арамейского алфавита. Это тоже был явный сигнал. Да и послание было более чем ясно. Кого ещё мог иметь в виду таинственный маг, если не Прекрасную Катерину?
Ловефелл до этого уже задавался вопросом, может ли простой трюк с астральной нитью, который он применил в поисках Анны-Матильды и позже Мордимера, дать хоть что-нибудь на этот раз. Катерина почти со всей уверенностью была в монастыре Амшилас, но инквизитор хотел убедиться, что слово «почти» имеет в данном случае значение. Однако после разговора с Мариусом ван Бохенвальдом поиски ведьмы могли быть истолкованы как нарушение выданных предписаний. В Амшиласе ценилась инициатива, интеллект и любовь не только к истине, но и процессу достижения этой истины. Но в Амшилас принимали только тех, для кого было характерно абсолютное послушание. С другой стороны, однако, они прекрасно знали, что послушание на поле боя иногда бывает губительно для армии, слушающейся приказов заблуждающегося генерала. А чем же ещё были инквизиторы, если не армией, яростно сражающейся с врагом, который, как «лев рыкающий», скрывался повсюду, куда только дотягивался взгляд? Ловефеллу задали бы лишь несколько вопросов: для чего ты ищешь эту женщину? Почему ты хочешь узнать больше о её жизни и способностях? Кому должны послужить знания, которые ты получишь? И, честно говоря, инквизитор, не очень представлял себе, как ответить на так поставленные вопросы. Или, может, не совсем так. Смог бы ответить, но сомневался, что ответы удовлетворили бы вопрошающих. Ибо он знал, что, узнавая о Катерине, узнает и о её сыне. И тогда, может быть, узнает, как восстановить Шахор Сефер, независимо от того, что это могло бы означать для того, кто носил в себе Книгу.
– Если ищешь её, найдёшь меня, – повторил он.
И в этот момент он понял, что может спокойно послать астральную нить, потому что она вовсе не приведёт его к Катерине. Кто-то, кто передавал ему сообщение, по-видимому, знал, что инквизитор будет искать ведьму, и, вероятно, умел сплести такое заклинание, чтобы астральная нить вывела Ловефелла не к ней, а к...
Вот именно: к кому?
Ловефелл переносился
Он переключил внимание на длинный чёрный волос, который он снял с расчёски, отданной ему Зеедорфом, и который, как он верил, был волосом, принадлежащим Прекрасной Катерине. Он вызвал астральную нить, и тогда произошло то, чего произойти не было должно. Прежде чем он успел что-либо сделать, что-то, что находилось на другом конце нити, оплело его, схватило и унесло в пространство иномирья. Он, должно быть, на мгновение потерял сознание, ибо когда он уже приземлился на земле, то увидел, что находится в розовом саду. Веерообразные чашечки цветов складывались во фразы: «Наидостойнейший Нарсес, добро пожаловать в дом своего наипокорнейшего раба Арсанеса». «Арсанес», – попытался вспомнить Ловефелл. Это имя не только не звучало, как колокол, но даже не звякало, как маленький колокольчик. Тем не менее, судя по восточному звучанию имени, по всей вероятности, это был кто-то, кто знал Нарсеса. Инквизитор знал, конечно, что по-прежнему находится в иномирье. Но теперь он находился в его анклаве, созданном могущественным магом. Этот волшебник построил себе в своём воображении безопасное убежище, где он оставался душой и разумом. Его тело, казалось бы, лишённое жизни, покоилось в каком-то логове. Ловефеллу оставалось только надеяться, что время, текущее здесь, не совпадает со временем в реальном мире, ибо тогда он мог, вернувшись, увидеть собственное, мёртвое уже тело. Пока, однако, ему не оставалось ничего другого, кроме как подойти к резным дверям и нажать на золотую ручку.
Комната ничем не напоминала мастерскую чернокнижника, так же, как не напоминал его и сам хозяин. Арсанес был одет в красный шёлковый халат, расшитый золотыми драконами, и красные тапочки с загнутыми носами и золотыми помпонами. У него было смуглое лицо и глаза, затенённые длинными ресницами. Из-за завитых, посыпанных золотой пудрой волос, спускавшихся ниже его плеч, его можно было бы принять за рослую женщину, если бы не квадратная, властно выдвинутая нижняя челюсть, которая придавала лица тревожащее выражение жестокости. Конечно, Арсанес не должен был выглядеть именно так на самом деле. На самом деле он мог быть стариком, юношей или даже женщиной. Его нынешний облик, как и все окружающие инквизитора декорации, были ничем иным, как отражением воли Арсанеса в иномирье. Чернокнижник хотел жить в доме, окружённом розовым садом, и хотел выглядеть так, как он выглядел. Это весьма красноречиво свидетельствовало о его мастерстве и мощи. Настолько значительных, что Ловефелл имел лишь смутное представление о том, как можно добиться подобного эффекта. Сам он мог пребывать в иномирье лишь в течение нескольких минут, не говоря уже о таких сложных действиях, как изменение его структуры. Он мог только надеяться, что кто-то, кто задал себе столько труда, не привёл сюда Ловефелла лишь для того, чтобы его убить.
– Господин мой и учитель, Нарсес, владыка пламени! – Арсанес опустился на колени и склонил голову так низко, что обмёл волосами пол. – Ты осчастливил своим присутствием твоего недостойного слугу.
Ловефелл спокойно присел на кресло. Он отметил, что Арсанес носит на пальцах золотые перстни с рубинами, а из-под рукавов халата выглядывают массивные браслеты. Конечно, тоже из золота, искрящегося от вставленных в него рубинов.
– Меня зовут Арнольд Ловефелл, и я имею честь быть инквизитором. Не называй меня ни учителем, ни, тем более, Нарсесом, – холодно приказал он.