Планета откровений
Шрифт:
Теперь руководство Космофлота судорожно думало, как же им теперь слезть с этой ёлки. А слезать надо было срочно, потому что кто его знает, на что эти «медведи» способны. Может быть, уже вычислили след от прохождения выжившего корабля в подпространстве, и теперь готовят ударный флот для уничтожения человечества… Если у них есть такое мощное оружие, то почему бы не быть мощным средствам обнаружения противника! И надо было как-то сообщить об этом всем земным правительствам, которым совсем не понравится то, что от них скрывали такое стратегически важное открытие. И так уже на Космофлот косо смотрят, довольно логично подозревая их в создании независимого от всех общества, а тут ещё такое всплывёт! Но, к сожалению, у Космофлота на данный
После того, что произошло, полная автономия вряд ли светила звездолётчикам в ближайшем обозримом будущем. И как бы они не распрощались с той независимостью, которую имели сейчас…
Но проблемы Космофлота были в первую очередь проблемами руководства. А здесь и сейчас экипажу «Бориса Годунова» предстояло за несколько дней завершить ту работу, которая обычно могла длиться годами. Конечно же, никто не говорит о том, чтобы они добились положительного результата. Нет! Но всё равно очень обидно будет бросить такую перспективную планету. Она и сама по себе представляла немалый интерес в плане дальнейшей колонизации, а наличие столь мощного разума делала её просто бесценной. Пока что, правда, разум этот присутствовал лишь в графиках показаний датчика, ни увидеть, ни потрогать его у команды исследователей, к сожалению, пока не получилось. Может быть, и к лучшему? Если вспомнить о бесславной кончине целой команды высокопрофессиональных специалистов. Такая участь может надолго отпугнуть от какого-либо контакта. Может, лучше улететь сразу? Не тянуть кота Шрёдингера за хвост?
Шпакля сел на кровати, включил свет и активировал вирт-окно компьютера. Уснуть явно не получается, так лучше занять себя действительно нужной работой, а не переливанием из пустого в порожнее. От этих мыслей толку никакого, один лишь вред нервам. А нервы, как говаривал его дедушка, надо беречь смолоду.
***
В мастерской, невзирая на поздний час, ярко горели все лампы, а из скрытых в обшивке динамиков раздавалась спокойная классическая музыка. «Моцарт», — рассеяно отметил Виктор Петрович, жестом руки закрывая за собой дверь.
— Ефим? — спросил он.
— Да, Виктор Петрович, — отозвался откуда-то снизу голос механика.
Капитан заглянул под верстак. Оттуда торчала нижняя часть Ефима, не проявляя тенденции к извлечению остальной части.
— Я тебя не отвлекаю? — спросил Виктор Петрович.
— Нет-нет, что вы, капитан! — бодро отозвался частично невидимый Ефим. — У меня отвертка под верстак закатилась. Сейчас вылезу.
Капитан кивнул, и прошёлся взглядом по поверхности верстака. Там творилось что-то невообразимое, особенно если смотрящий на всё это человек разбирался в технике на уровне «поменять лапочку» и «как-эта-хрень-включается». Переплетение проводов, подсоединенные друг к другу экраны, датчики, какие-то ещё неведомые детали… Работа, видимо, была в самом разгаре. Что бы она собой не представляла.
Ефим, наконец, выбрался из-под верстака, победно сжимая в руке отвертку.
— Вы что-то хотели, Виктор Петрович? — он как всегда был вежлив, капитан не мог вспомнить случая, когда Ефим повысил бы на кого-то голос, или, что было совсем уже из разряда фантастики, начал бы ругаться. Не зря его Борис андроидом называет, ох, не зря.
— Да, хотел спросить, как продвигается заказ Святозара, — сказал Виктор Петрович, опасливо косясь на неведомое чудище на верстаке. — Я смотрю, работа в полном разгаре?
— Что? — переспросил Ефим, потом увидел, куда смотрит капитан, и покачал головой: — А, нет, это Вы не туда смотрите, капитан! Это
И он достал из кармана маленькую коробочку, ткнул в неё отверткой, после чего удовлетворённо положил обратно.
— Вот, теперь закончил, — сказал он. — Пойду, отправлю его Борису, пусть монтирует к основному датчику.
Виктор Петрович оторопело перевел взгляд с Ефима на верстак, потом снова на Ефима.
— Адронный коллайдер? — спросил он. — Вот это? Он же на Земле размером с наш корабль, если не больше!
— А, — махнул рукой Ефим. — Ерунда это на Земле, а не коллайдер. Всё гораздо проще, на самом деле. Но я пока не закончил, осталось ещё протестировать пару-тройку систем…
Он ещё раз достал из кармана коробочку.
— Вот это — действительно было сложно, — сказал он. — Я себе всю голову сломал, пока не понял, как добиться нужного эффекта.
Виктор Петрович пытливо глянул на него — нет, ни грамма иронии в глазах, Ефим был абсолютно серьезен. «Что, чёрт возьми, этот парень делает на должности простого механика? — подумал капитан. — Будь у меня такие способности…» Вслух он, конечно, этого говорить не стал.
— Ефим, ты молодец! — вот, что сказал он. — Ребятам внизу очень пригодится эта штука!
— Рад стараться, капитан! — браво ответил механик, и, выждав для приличия несколько мгновений — вдруг у капитана будут ещё вопросы или предложения — не дождался, и вышел из мастерской. Видимо, отправлять своё гениальное творение на планету.
Виктор Петрович обошёл верстак, посмотрел на «адронный коллайдер» с одной стороны, потом с другой, ничего не понял и, вздохнув, тоже вышел. Надо было скорректировать планы экспедиции в связи с тем, что в ближайшее время, скорее всего, разум на этой планете будет, всё-таки, обнаружен…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Любой лес полон звуков. В любое время суток, будь то непроглядная ночь, или солнечный полдень, или туманное утро… Лес это огромный организм, живой и обычно равнодушный к пришельцам. Это равнодушие слышится в пении птиц, стрекоте и гудении насекомых, в шелесте листьев и журчании ручьев. Лес живёт своей жизнью, и пришельцам тут не место. Звуки, издаваемые ими, выбиваются из общей симфонии. Но пока лес равнодушен к ним. Пока.
Гришин не хотел бы находиться поблизости, когда этот лес начнёт проявлять интерес к пришельцам, то есть к ним. За последние несколько дней он видел столько видов живых существ, способных отправить человека к праотцам, не будь на человеке защитного скафандра, что уже потерял им счёт. Огромные комары, сухопутные осьминоги, иглобрюхие, иглокожие… И все не прочь были подзакусить землянином. И при этом обалденно красивые цветы, яркое оперение птиц, изящно порхающие бабочки… Изобилие форм жизни поражало, и не только Гришина. Биологи так же были в легком шоке от такого разнообразия. И ведь почти каждое существо могло быть потенциальным носителем разума… Кошмар для ксенолога. Костя Гришин уже махнул рукой на свои слабые попытки поначалу хоть как-то вспомнить, чему его учили на курсах повышения квалификации, после которых к списку его профессий добавилась эта. Какое там! Здесь смотришь, как бы в живых остаться, куда ещё с кем-то в контакт вступать. Разве что в желудочный…
Сейчас ксенолог сидел на берегу очередного пруда, и наблюдал, как охотятся твари, похожие на личинок стрекозы. Если это были действительно личинки, то он боялся даже предположить, какого размера будут взрослые имаго. Проворные чудища выскакивали из воды, и ловко щелкали двойными жвалами, хватая пролетающих над прудом птиц. За те десять минут, что Гришин наблюдал за ними, ни одна из «личинок» ни разу не промахнулась. «Эдак они всех птиц в округе переловят, — с беспокойством подумал он. — А когда переловят, кого начнут жрать?». Ксенолог огляделся вокруг, никого в кандидаты на поедание, кроме себя самого, не нашёл, и решил от греха подальше пойти дальше исследовать инопланетные джунгли.