Плащаница колдуна
Шрифт:
Оборотень засмеялся хриплым, гавкающим смехом и вцепился ратнику в горло.
Кони разбежались по лесу, но оборотни не стали их ловить. Все равно далеко не убегут. А пока у них была пища поизысканней. Зубы тварей лязгали об кольца кольчуги, перемалывали кости, выдирая их из доспехов.
Оборотни чавкали и подтявкивали, как щенки, упиваясь едой и волей. И вдруг их самодовольное тявканье перекрыл громкий, раскатистый рык.
Оборотни вскинули морды и зарычали в ответ. На пригорке, ярко освещенном луной, стоял
Но оборотней было много, а волколак один. И они не собирались делиться с ним своей добычей.
Рыжий оборотень пригнул голову и угрожающе зарычал. Однако волколак, вместо того чтобы ретироваться в лес, смело шагнул вперед.
Рыжего наглость незваного гостя привела в ярость, и он, больше не задумываясь и не медля, бросился на волколака.
Два мохнатых тела одновременно взвились с места и сшиблись в воздухе.
Стая оборотней поспешила на подмогу вожаку. Оскалив усыпанные зубами пасти, они бросились на волколака. Завязалась драка. Волколак был очень силен. Он разбросал оборотней, как щенков, но они тут же вскочили на ноги и снова ринулись в бой.
Деревья затряслись от яростного рыка, шерсть клочьями залетала в воздухе.
Вдруг волколак вырвался из своры и крупными скачками устремился к лесу. Стая оборотней бросилась за ним.
По лесу бежали долго. Разъяренные погоней оборотни не собирались отставать. Добежав до прогалины, волколак обернулся, словно хотел удостовериться, что оборотни все еще бегут за ним, а потом взвился в воздух огромным прыжком.
Оборотни устремились за ним. Что-то хрустнуло у них под лапами, и они, не понимая, что произошло, все еще в пылу погони, посыпались в глубокую яму, прямо на торчащие внизу колья.
Те оборотни, что бежали позади, успели сбавить ход и метнуться в сторону, а затем остановились и недоуменно уставились на черный провал ямы.
Волколак оскалил зубы в жесткой усмешке, повернулся и скрылся в чащобе.
Завидев Глеба, Диона вскочила на ноги и наставила на него ольстру. Глеб остановился, схватившись рукой за дерево. Дыхание его было тяжелым и хриплым. Голое тело блестело от крови.
– О боги! – негромко воскликнула Диона, швырнула ольстру на траву и бросилась к Глебу.
Если бы она не подоспела, Глеб рухнул бы на землю. Опираясь на плечо Дионы и морщась от боли, он доковылял до лежака и тяжело на него опустился. Диона села рядом.
– Ты ранен? – коротко спросила она.
– Да… Немного.
– Я осмотрю тебя.
Диона осторожно уложила Глеба на траву и стала осматривать его тело.
– Тебе здорово досталось, – сказала она.
– Там… в сумке… есть мазь. Туесок… Достань его.
Диона вскочила на ноги и сбегала за сумкой. Туесок она нашла почти сразу. Показала его Глебу – он кивнул:
– Да. Смажь мои раны.
Диона открыла туесок, зачерпнула пальцами густую мазь и стала накладывать ее на открытые, кровоточащие раны ходока. Глеб сцепил зубы, чтобы не застонать.
Диона осторожно втирала мазь в напряженное, мускулистое тело.
– Тебя подрали оборотни? – тихо спросила она.
– Да, – отозвался Глеб.
– И теперь ты тоже…
Глеб усмехнулся и отрицательно качнул головой:
– Нет. Перед уходом в лес я выпил отвар из корня золотника. Пока он у человека в крови, укус оборотня ему не страшен.
Диона кивнула, давая понять, что слышала о таком отваре, и сказала:
– Выпей еще. На всякий случай.
Глеб вздохнул:
– Больше нет. Настой дорог. Очень дорог.
Смазав раны, Диона закрыла туесок и убрала его в сумку. Глеб вытянулся на лежанке и расслабил мышцы.
– Хорошо… – выдохнул он. – Скоро буду как новенький.
Диона легла рядом, бережно погладила его ладонью по волосам и нежно проговорила:
– У волка лесного боли, у медведя – боли, у всякой твари лесной – боли, а у Глеба – не боли.
Глеб покосился на нее с удивлением.
– Ты прямо как моя мать, – сказал он. – Когда я в детстве набивал себе шишки и ссадины, она говорила те же самые слова. Даже странно.
Диона улыбнулась:
– Ничего странного. У всех женщин присказки одни и те же. Главное тут не слова. Главное…
Диона замолчала.
– Что? – тихо спросил Глеб. – Что главное?
– Ничего. Давай полежим и помолчим.
Глеб прикрыл глаза. Легкий ветер приятно холодил усталое тело. Смазанные мазью раны быстро затягивались.
«Скорей бы», – подумал Глеб.
Почувствовав теплую ладонь Дионы у себя на груди, он вдруг застыдился своей наготы. Открыл глаза и тихо сказал:
– Диона, мне нужно одеться. Принеси мою одежду.
– Да. Сейчас.
Диона бесшумно поднялась с лежанки и пошла за одеждой Глеба, сложенной под деревом. Глеб невольно залюбовался ее тоненькой, гибкой фигурой.
Он вспомнил, как занимались они любовью, и почувствовал, что возбуждается. В данных обстоятельствах это было столь же смешно, сколь и грустно.
Когда Диона подошла к лежанке, Глебу пришлось прикрыться руками. Она поняла и беззлобно усмехнулась. Потом положила одежду рядом с Глебом и негромко проговорила:
– Ничего. Я отвернусь.
Глеб, поскрипывая зубами от боли, неторопливо оделся.
– Наши-то все спят. Крепко их Гиблое место сморило.
– Это не Гиблое место. Это я.
Глеб удивленно посмотрел на Диону.
– Не понял.
– Я наслала на них сонные чары.
– Зачем?
– Чтобы они не мешали и не задавали вопросов.