Плата за молчание
Шрифт:
– Спенс, приезжай немедленно! Мне кажется, Мэрилин убита…
Мэр Хоук тут же разбудил свою жену и вместе с ней поспешил на виллу врача. Уже в холле они наткнулись на него самого. Голый до пояса, в одних лишь промокших насквозь полотняных брюках, он, лежа в кресле, стонал от боли. Лицо его было таким воспаленным, точно его только что сильно отхлестали. Мэр с ужасом спросил, что случилось.
– Посмотри сам!
– ответил Шеппард.
– Я знаю только, что заснул на диване в гостиной и что ночью меня разбудил громкий крик. Я бросился наверх, в спальню Мэрилин. Она, однако, не проявляла уже признаков жизни, и все ее лицо было залито кровью. Когда я нагнулся к ней, меня вдруг ударили сзади чем-то тяжелым по затылку. Должно быть, я на миг потерял сознание, но почти тут же очнулся и погнался за неизвестным. Я настиг его уже на берегу озера. Однако там в темноте он снова ударил меня. Я пришел в себя спустя несколько минут. Я лежал на берегу наполовину в воде.
Мэр
По непонятным причинам мэр первым делом уведомил о случившемся не комиссию по расследованию убийств, а братьев Сэма - Ричарда и Стивена Шеппардов, тоже, как и он, врачей, имевших собственную клинику в другом предместье Кливленда.
Стивен Шеппард по прибытии на виллу сразу взбежал наверх, в спальню. Ричард же остался в холле и бегло осмотрел своего, как предполагалось, жестоко избитого брата. Находившаяся здесь же жена мэра слышала, как Ричард неожиданно и очень настойчиво спросил:
– Сэм, ты имеешь какое-нибудь отношение к этому делу?
Ответа Сэма Шеппарда женщина не расслышала. Ей показалось только, что он мотнул головой.
Тем временем Стивен Шеппард констатировал смерть своей невестки и вызвал полицию.
Но еще до прибытия комиссии по расследованию убийств братья отвезли Сэма Шеппарда в свою клинику.
Это обстоятельство имело огромное значение для всего дальнейшего развития дела. В течение долгого времени Сэма Шеппарда невозможно было допросить, как невозможно было впоследствии проверить и заявление его братьев о полученных им якобы тяжких повреждениях. Вначале комиссия по расследованию убийств располагала только показаниями мэра Хоука и обоих братьев Сэма. Но уже в этих показаниях следственный судья Сэмюэль С. Гербер обнаружил определенные сомнительные моменты, позволявшие предполагать, что на самом деле все происходило иначе и что убийство совершил муж покойной - Сэм Шеппард. Слухи, исходившие от людей, близко знавших обоих супругов, еще больше усиливали это подозрение. Выяснилось, что брак Шеппардов был вовсе не таким счастливым, как Сэм после смерти жены пытался его изображать. Говорили, что Мэрилин изменяла мужу с Хоуком, а Сэм Шеппард на протяжении ряда лет состоял в любовной связи со своей медицинской сестрой Сьюзен Хэйс. Комиссия по расследованию убийств почти еще не сдвинулась с места, а пресса уже вплотную подошла к цели, настраивая подробными сообщениями об аморальном образе жизни супругов Шеппард общественное мнение, и особенно различные женские организации, против Сэма Шеппарда. Когда же Сьюзен Хэйс на допросе в полиции созналась в своей интимной связи с Сэмом Шеппардом и в том, что ждет от него ребенка, «Кливлендская печать», игравшая ведущую роль в этом общественном скандале, открыто возмутилась: «Почему Сэму Шеппарду позволяют до сих пор укрываться в клинике его братьев? Любой другой житель нашего города, не состоящий в столь тесной дружбе с властями, при наличии таких серьезных подозрений давно уже сидел бы в тюрьме. А Сэму Шеппарду, единственному, у кого были основания желать смерти Мэрилин Шеппард, чтобы жениться на другой, более молодой женщине, поддержка его семьи и его влиятельных друзей дает возможность водить за нос полицию. Сколько еще это может продолжаться? Когда наконец доктор Сэм Шеппард окажется за решеткой?»
Под давлением этой поднятой газетами кампании Сэм Шеппард 30 июля был взят под стражу и одиннадцать недель спустя, 18 октября 1954 года, предстал перед судом по обвинению в убийстве. Впрочем, на этом два месяца и два дня продолжавшемся сенсационном процессе под председательством старого судьи Эдварда Дж. Блитсина не столько говорилось о самом преступлении, сколько о безнравственной атмосфере, царившей на вилле Шеппардов. Убийство, благодаря тактике братьев Шеп-пардов и неповоротливости полиции ставшее уже недоказуемым, послужило лишь поводом для публичного обличения разъедающих общество язв. Все же общее возмущение аморальностью подсудимого сказалось на решении присяжных. Под давлением общественного мнения они после исключительного по своей длительности 102-часового обсуждения вынесли обвинительный вердикт, признав Шеппарда виновным в убийстве второй степени 1 [1 В кодексах некоторых западных стран существует градация, подразделяющая убийства на две степени, из которых первая, более тяжкая, подразумевает «собственно» убийство, а вторая дословно может быть переведена как «забитие до смерти». Смертной казнью карается только убийство первой степени. (Примеч. перев.)]. Это отношение присяжных не позволяло отправить на электрический стул подсудимого, ни вина, ни невиновность которого не были, по существу, доказаны. Однако лицемерные требования ханжеской буржуазной морали были удовлетворены: 70-летний судья Блитсин приговорил Сэма Шеппарда к пожизненному заключению в каторжной тюрьме.
В течение восьми лет Шеппард отличался от других заключенных каторжной тюрьмы «Мэрион» в Огайо только своим номером - 98860. А затем началось его поистине чудесное спасение.
Некая экзальтированная, недавно разведенная с мужем западногерманская миллионерша наткнулась в Каннах на иллюстрированный журнал с описанием печальной судьбы Шеппарда, и изображенный на цветном фото заключенный показался ей объектом, могущим разогнать ее скуку. Она написала Шеппарду, что верит в его невиновность, и пообещала с помощью своих миллионов добиться пересмотра дела. Шеппард ответил смиренным письмом с изъявлением благодарности за неожиданное участие и обещанную помощь. Завязавшаяся таким образом переписка постепенно становилась все оживленнее, и наконец из каторжной тюрьмы пришло страстное признание в любви: «Я люблю Вас больше жизни. Вы наполнили мое существование новым смыслом. Если бы я мог, я немедленно женился на Вас, пусть даже здесь, в тюрьме». К письму был приложен сделанный из жестяной тюремной ложки крест.
Этот столь необычный для миллионерши свадебный подарок так тронул сердобольную самаритянку с берегов Рейна, что она не решилась сохранить его для себя одной и тут же через печать известила о нем общество. Первым непредвиденным следствием всего этого явился громкий скандал в высших финансовых кругах Западной Германии.
Гамбургский «Шпигель» заинтересовался в этой любовной идиллии не столько судьбой одержимого матримониальным пылом кливлендского женоубийцы, сколько биографией и происхождением предмета его страсти. Героиней необычного романа оказалась 57-летняя Ариана Теббениоганс, дочь дюссельдорфского промышленника, невестка гитлеровского министра пропаганды Йозефа Геббельса и тетка его тогда еще здравствовавшего пасынка Гаральда Квандта - человека, извлекавшего из реваншистских устремлений Бонна наибольшую выгоду. Главный акционер четырех десятков концернов по производству оружия мультимиллиардер Гаральд Квандт давно оправдал возложенные на него Геббельсом надежды. Перед своим самоубийством первый из нацистских болтунов составил завещание. Предвидя, что пасынок, весьма вероятно, будет единственным из всей семьи оставшимся в живых, он поручил ему продолжать традиции германского рейха и всемерно способствовать тому, чтобы на развалинах нацистского государства выросла новая Германия, точно возродившийся из пепла феникс.
Если разоблачения «Шпигеля» и не могли повредить Квандту, все же эта история грозила нанести значительный ущерб его финансовым интересам. Одна из принадлежавших ему компаний как раз в то время была занята конструированием танка, который в 1970 году должен был поступить на вооружение американских войск. Если бы американская пресса подхватила теперь разоблачения «Шпигеля», Квандт мог бы лишиться этого сулящего ему новые миллиарды контракта. Поэтому он попытался отговорить свою тетку от намерения выйти замуж за каторжника Шеппарда. Но тщетно. В конце 1962 года Ариана вылетела в Огайо, поручила адвокату Ли Бэйли возбудить ходатайство о пересмотре дела и быстро достигла первых успехов. 24 января 1963 года ей разрешили посетить Сэма Шеппарда в тюрьме. После четырехчасовой беседы в холодном помещении для свиданий Ариана сообщила осаждавшим ворота тюрьмы репортерам:
– Теперь я окончательно убедилась в невиновности Сэма. А потому рассматриваю это свидание как нашу помолвку.
Не только кливлендские, но почти все американские газеты раздули из этого сенсацию под девизом: «Любовь готова сломать тюремные решетки!» Но при этом ни о происхождении немки, ни о ее родне не было сказано ни слова.
«Своим личным вмешательством Квандт добился, чтобы предыстория этого дела осталась скрытой от публики…» - объяснил столь несвойственную американской прессе сдержанность «Шпигель», который тоже не смог, видимо, высказаться подробнее.
Любовь, намеренная сломать тюремные решетки, обошлась Ариане Теббениоганс почти в 4 миллиона долларов, предоставленных ею в распоряжение Ли Бэйли: в штате Огайо, и особенно в городе Кливленде, агитация в защиту «бедного невиновного» Сэма Шеппарда должна была проводиться с размахом кампании, предшествующей выборам президента США. Прежде элегантная, кокетливая миллионерша одевалась теперь просто и скромно, гладко зачесывала волосы, убирая их в пучок на затылке, и выступала на бесчисленных собраниях женских союзов как страстная поборница справедливости и милосердия. Тексты ее выступлений по,поручению Ли Бэйли составляли проповедники и писатели. Бэйли выискивал в специальной литературе десятки случаев осуждения невиновных, доведенных в конечном счете до самоубийства. Наемные репортеры протащили эти истории в печать. Самые дорогие частные сыщики, нанятые Бэйли, собирали в кругу прежних знакомых Шеппардов слухи, намеки и указания, легшие в основу подозрений против осужденного. Затем соответственным образом обработанные, эти сведения выдавались подкупленными репортерами за «документальные отчеты», которые постепенно подтачивали уверенность публики в виновности Сэма Шеппарда.