Плата за молчание
Шрифт:
В конце марта Бевензен решил по примеру лорда Нельсона атаковать флот Бернхольда. Во время предварительных разведывательных вылазок он установил, что ядовитые сточные воды танкеры перекачивают в один из уединенных рукавов дельты Рейна, в нескольких километрах от границы с Нидерландами, у небольшого городишка в районе Клеве. То есть в природном заповеднике, в центре летнего отдыха тысяч людей!
27 марта Бевензен занял свой пост в одном из маленьких притоков. Около 22 часов мглистый ночной туман прорезали зелено-бело-красные огни: с Рейна сходило в приток судно. В оптический прибор Бевензен смог еще разглядеть, что это «Хазенбюттель» Бернхольда. Затем огни погасли, и только по смутным очертаниям судовых надстроек можно было догадаться, что мимо «Ксении» прошел вражеский танкер. Еще немного спустя
Положение Бевензена было крайне затруднительным. На «Ксении» он находился один, да и права подняться на борт «Хазенбюттеля» у него не было. Противозаконные действия совершались на территории, не подведомственной Гамбургу. А для того чтобы обратиться за помощью к полицейским властям Клеве, надо было иметь подписанную начальником гамбургской полиции официальную бумагу.
И чтобы выманить сюда своих местных коллег, Бевензен решил пуститься на хитрость. Он потихоньку вывел «Ксению» из притока в Рейн, а затем повернул обратно и с ходу врезался в танкер, команда которого все еще перекачивала в реку свою химическую отраву, делая это, конечно, при выключенных сигнальных огнях. Таким образом, авария произошла не по вине Бевензена. Правда, он едва не погубил «Ксению», но зато вывел из строя рулевое управление «Хазенбюттеля», полностью лишив флагманское судно маневренности и вынудив капитана Ханса-Петера Невигера самого обратиться по радио за помощью к речной полиции Клеве.
При расследовании причин аварии неизбежно должно было обнаружиться, почему «Хазенбюттель» с погашенными огнями стоял на якоре в притоке Рейна. Рассчитывая на это, Бевензен не ошибся: делу о нарушении водного законодательства был дан ход.
Однако дальше все пошло совсем не так, как можно было ожидать. Угроза наказания не заставила Ханса-Петера Невигера выдать подлинного инспиратора и главного виновника махинаций с ядовитыми отбросами. Капитан «Хазенбюттеля» взял всю вину на себя, покаявшись в корыстном умысле: хотел за спиной хозяина заработать тысчонку-другую марок. Достопочтенный судовладелец, чемпион мира по танцам доктор Бернхольд об этом и не подозревал.
Готовность Невигера к самопожертвованию была легкообъяснима. Поступи он иначе, лишись он доверия всесильного судовладельца, не видать бы ему больше капитанского мостика ни в одном гамбургском пароходстве. Бевензен был бессилен что-либо здесь изменить; Невигер продолжал стоять на своем: Бернхольд к делу не при-частен.
Доказательств антиобщественной, преступной деятельности гамбургского почетного гражданина кандидат в комиссары полиции предоставить своему начальнику так и не смог.
То, что пятикратный чемпион мира по танцам доктор общественно-политических наук Юрген Бернхольд спустя два года предстал все же перед судом, явилось следствием обстоятельств, которых заинтересованные лица своевременно не предусмотрели, а потому и предотвратить не смогли.
Ремонт сильно поврежденной моторной яхты «Ксения» должен был стоить 15 тысяч марок. Клингбайль требовал их у кандидата в комиссары полиции, которому во временное пользование была предоставлена яхта. Бевензен, в свою очередь, переадресовал требование дальше: так как авария произошла из-за отсутствия на «Ха-зенбюттеле» предписанных правилами сигнальных огней, убытки должны были быть возмещены за счет гарантийного страхования.
Страховое общество, как водится в таких случаях, тщательно все проверило и выяснило, почему танкер стоял на якоре в полной темноте. 15 тысяч марок за ремонт «Ксении» оно, правда, выплатило, но тут же обратилось в суд с требованием взыскать эту сумму с Невигера как единственного виновника происшедшей аварии. Поскольку на допросах в полиции капитан «Хазенбюттеля» признался, что грубо нарушил правила судовождения, стремясь тайком перекачать в Рейн ядовитые химические отходы, и что эта противозаконная операция совершалась без ведома судовладельца, к застрахованному танкеру все случившееся отношения не имеет!
Такого оборота дела Невигер никак не ожидал. Услышав в палате по гражданским делам гамбургского ландгерихта 1 [1 Суд земли (земля в ФРГ – исторически сложившаяся крупная территориальная единица). (Примеч. перев.)], какую сумму ему придется уплатить, он струхнул уже по-настоящему и перестал выгораживать Берн-хольда, поведав суду, что именно по заданию этого всеобщего любимца «Хазенбюттель» и еще 13 танкеров спускают в Рейн тысячи тонн всякой отравы.
Сам Бернхольд в подобные мелкие неприятности своих служащих не вникал, а может быть, как раз тогда участвовал в очередном танцевальном турнире где-нибудь за границей. Вся история стала известна ему лишь по окончании этого непредвиденного гражданского процесса, из-за которого вокруг махинаций с ядовитыми отходами разгорелся первый крупный скандал.
Так кандидат в комиссары полиции Бевензен, ни на что уже не надеявшийся, дождался своего звездного часа.
По фактам, установленным при рассмотрении иска, прокуратура возбудила уголовное дело против Бернхоль-да, и 7 декабря 1970 года ландгерихт Клеве присудил его к 8 месяцам лишения свободы и 85 тысячам марок штрафа. Проходившие по тому же делу капитаны, среди которых был и Невигер, отделались штрафами в размерах от 500 до 5000 марок. В своем резюме председательствующий, директор ландгерихта Шольтен, отметил, что капитаны действовали в экономических интересах фирмы, Бернхольд же из корыстных побуждений не постеснялся злоупотребить властью судовладельца над зависящими от него служащими…
Все же одного результата этот громкий скандал достиг: впервые внимание общественности ФРГ было привлечено к такого рода преступлениям и к тем поистине необозримым грозным последствиям, к которым они могли привести. В прессе появились первые критические статьи.
«Здесь мы столкнулись с корыстолюбием самого отвратительного сорта», - писал «Шпигель». А профсоюзная газета «Металь» задавала вопрос: «Почему вместе с другими обвиняемыми не сидели на скамье подсудимых руководители «Калтекса»? Они-то ведь больше всего и наживались на этом преступном промысле, они сэкономили миллионы, которые пришлось бы потратить на очистные сооружения. Но самое худшее, что они вовлекли в свои криминальные махинации все больше людей: непрестанно повышая плату за вывоз ядовитых стоков, они разжигали алчность судовладельца Бернхольда и его не пойманных пока сообщников…»
Кое-какую пользу принес этот скандал и Бевензену, которого произвели наконец в комиссары. Расширили также и штаты возглавляемого им отделения: он получил двух новоиспеченных кандидатов в секретари уголовной полиции 1 [1 Должностное звание младшего полицейского чиновника в ФРГ. (Примеч. перев.)]. Его даже уполномочили активизировать борьбу с загрязнением окружающей среды.
16 представителей извозного промысла, сбрасывавших ядовитые отходы химических и нефтеперерабатывающих заводов в Эльбу в районе Большого Гамбурга, были переданы прокурору еще в 1968 году. И Бевензен очень скоро понял, почему его осведомитель Клингбайль именно эти фирмы принес на алтарь правосудия. Все 16 экспедиторов были конкурентами картеля, к которому сам Клингбайль принадлежал. Однако Бевензен допустил серьезный промах, упомянув на следствии о картеле и о Клингбайле и пригрозив подозреваемым выставить Клинг-байля свидетелем обвинения в суде. Так владельцам экспедиционных контор очень скоро стало известно, что Клингбайль - полицейский шпик.
Покойника нашли на отмели у Белума, там, где неподалеку от Куксхафена Осте впадает в Эльбу. Обнаружил его крестьянин Генрих Бёмеке из Оттерндорфа. Через два часа мейстер 2 [2Звание младшего командного состава в полиции. (Примеч. перев.)]. Виттенберг из 1-го полицейского участка Куксхафена прибыл на место, поспев как раз вовремя, перед самым началом полуденного прилива, который унес бы мертвеца дальше.
Погибший оказался мужчиной лет пятидесяти пяти, очень высокого роста и около 100 килограммов весом. В морге оттерндорфской больницы местный врач нашел, что левая рука в плечевом суставе сломана, но, несмотря на это, пришел к выводу, что смерть наступила вследствие несчастного случая: человек утонул сам.