Плата за молчание
Шрифт:
Отсюда мейстер Виттенберг заключил, что неизвестный сломал руку при падении с какого-нибудь судна и что дальнейшее расследование производить нецелесообразно: согласно полученной по телефону справке из портовой диспетчерской Куксхафена, за последние 100 часов, относящиеся ко времени гибели неизвестного, мимо бе-лумской отмели вверх и вниз по Эльбе прошло 900 судов из 28 стран. В своем донесении прокурору Виттенберг указывал, что расходы, которых потребовала бы проверка всех 900 судов, никак несоизмеримы с этим малосущественным случаем. В результате неизвестный утопленник был похоронен, а материалы о нем сданы в архив.
По заведенному порядку федеральное
Бевензен, в круг обязанностей которого розыск пропавших без вести не входил, вероятнее всего, вообще этого сообщения не заметил. Да и слишком скудное описание неизвестного покойника едва ли могло навести Бе-вензена на мысль о Клингбайле, который после кораблекрушения моторной яхты всякое сотрудничество с ним прекратил и вестей о себе больше не подавал.
Только через 13 месяцев, в ноябре 1969 года, когда гамбургский иллюстрированный журнал «Штерн» почему-то вспомнил белумского утопленника и поместил его фотографию, Бевензен увидел знакомое, расплывшееся лицо Клингбайля. Впрочем, гибель человека, которому он, в сущности, был обязан жизнью и продвижением по службе, его не опечалила.
Бевензен не стал спорить. Его это, в общем-то, не касалось. Он свой долг выполнил. Право же, нельзя было требовать от него чего-то еще. Расследование убийства Клингбайля в его обязанности не входило. А уж теперь оно и вовсе не имело к нему отношения: с 1 января 1969 года он был переведен в транспортную полицию, и здесь, в автодорожной инспекции, ему предстояло скоро производство в обер-комиссары. Он ведь никогда и не думал скрывать, что на работу в полицию поступил с единственной целью иметь прочное, не зависящее от экономических кризисов место и гарантию на пенсию по старости.
Было бы, однако, несправедливо по отношению к уголовной полиции Куксхафена умолчать о том, что она приложила теперь все силы, чтобы довести дело до конца. Мейстер Виттенберг, год назад поспешивший сдать материалы о неизвестном утопленнике в архив, сейчас извлек их оттуда и по-настоящему принялся за работу. Он распорядился об эксгумации трупа и поручил вскрытие квалифицированному судебному медику. Он запросил также все пароходства, к которым относились упомянутые 900 судов. И наконец, он привлек к участию в деле эксперта-гидролога доктора Лухта из управления речного и морского транспорта Гамбурга.
Произведя сложные расчеты относительно силы ветра, его направления, относительно скорости течения, приливов и отливов и тщательно проанализировав полученные результаты, доктор Лухт пришел к категорическому заключению, что Зигфрид Клингбайль никоим образом не мог очутиться на белумской отмели, свалившись в районе Куксхафена с океанского лайнера. Утопили его где-то в другом месте, возможно даже, в его собственной ванне в Дуйсбурге и при этом сломали ему руку. В окрестности Куксхафена он попал уже мертвый и был сброшен в воду с какой-нибудь моторной лодки, никак с официальной службой порта не связанной и потому диспетчером не зарегистрированной.
На отмель же у Белума труп вынесло вследствие редчайшего случая. Эксперт-гидролог рассчитал, что произойти такое могло только при уровне воды 6,35 метра. А этот уровень наблюдался за весь год лишь один раз: в ночь с 4 на 5 октября 1969 года! Отсюда следовало, что убили Клингбайля люди, сведущие в судоходстве, знающие особенности приливов
Однако установлением данного факта возможности куксхафенской уголовной полиции были исчерпаны. Выяснить, кто же они, эти расчетливые, изощренные убийцы, так и не удалось.
Отравление воды и воздуха опасными промышленными ядами продолжается и поныне. Ни полиция, ни суд ничего в этом вопросе не изменили.
4 октября 1974 года в статье, озаглавленной «Что, мафия отравителей так и останется безнаказанной?», дюссельдорфская «Дойче цайтунг» писала: «Если созданная преступными возчиками банда могла представлять реальную угрозу для 60-миллионного населения ФРГ, то ведь единственно потому, что промышленные концерны рады были любым способом отделаться от ядовитых отходов».
То, что такого рода дела вообще вызвали в последние годы целую серию скандалов, неизбежно приведших к судебным процессам, было заслугой не властей, а совсем иных общественных сил. Застрельщицей в этом вопросе была Германская коммунистическая партия, сумевшая организовать специальные трибуналы в особо загрязненных местностях - в Северном Рейн-Вестфалии, Гессене и Бадене, разоблачить виновных и публично заклеймить их позором. ГКП была первой политической партией, предложившей в ФРГ проект нового закона об охране окружающей среды, который исходил из принципа соразмерности вины и наказания: наибольшую ответственность за преступный промысел должны были нести подлинные виновники этих махинаций - промышленные концерны.
Ландтаги 1 [1 Парламенты земель.], возглавляемые социал-демократами и деятелями ХДС, всячески противились подобным разоблачениям, заявляя, что все это политические происки коммунистов. Однако ГКП неизменно подкрепляла свои сообщения столь убедительными доказательствами, что полиция и правовые органы, хотя и разводили волокиту на многие месяцы, в конце концов оказывались вынуждены предать виновных суду.
Орган ГКП «Унзере цайт» еще в августе 1971 года поднял вопрос о позорной истории, ставшей впоследствии печально известной как «Бохумский скандал с цианидами». Однако процесс в Бохуме состоялся лишь в ноябре 1973 года, и 6-я судебная коллегия ландгерихта, разбиравшая это дело, отнеслась к опасным правонарушителям с той же снисходительностью, что и другие суды. За 20 тысяч бочек цианистых стоков, вылитых в заводь под Бохумом, главные обвиняемые были приговорены: один - к 18, другой - к 9 месяцам лишения свободы. Пятеро возчиков отделались штрафами от 500 до 5000 марок. Поставщик ядовитого фрахта концерн «Дегусса» поначалу вообще не был привлечен к ответственности.
В Гессене, как и в Бохуме, задолго до первого крупного скандала аналогичного рода ГКП привлекла внимание общественности к преступно опасным действиям отравителей окружающей среды. В сентябре 1973 года один из возчиков, 23-летний Зигфрид Плауман, был наконец арестован.
Под покровом ночи Плауман переправил на мусоро-свалки во все концы страны 60 тысяч тонн мышьяковистых, цианистых, серно- и азотнокислых отбросов, спустил в канализацию и грунтовые воды многие автоцистерны канцерогенных химикалиев и высокотоксичных отходов нефтепереработки. Пробы, взятые в зараженных Плаума-ном местностях, показали, что в почве и воде образовались уже нервно-паралитические яды.