Плохая война
Шрифт:
– Он ехал с другими господами, один из которых был ее брат, это был просто визит к родственнице! – крикнул запальчиво молодой дворянин, имени которого Волков не помнил.
– От души желаю вам, молодой человек, чтобы и к вашей жене приезжали подобные «родственнички» с подобными визитами, – язвительно отвечал кавалер.
– Не смейте так говорить! – продолжал кричать молодой дворянин. – Ваш злой язык кидает тень на благороднейшую семью земли Ребенрее.
Тут Волков понял, что орет тот неспроста. Он криком своим распалял приехавших господ и распалялся сам. И делал он это только для одного. Кавалеру показалось,
Волков вздохнул, и, видя, что он не отвечает, молодой дворянин продолжил так же громко:
– Я не потерплю, чтобы в моем присутствии очерняли фамилию моего сеньора! Я требую, чтобы вы извинились перед сеньором моим.
– Я бы тоже не хотел очернять мою жену, – спокойно отвечал кавалер, – мне, как мужу, тяжко переживать такой позор. Я бы с удовольствием извинился десять раз, но что мне сделать с двумя письмами Шауберга, которые он писал моей жене, и что мне сделать с письмом моей жены, что она писала Шаубергу?
Повисла пауза. Молодой дворянин, который вот только что кричал, все более распаляясь, смолк, не зная, что и ответить. Другие господа тоже молчали. Видно, к такому обороту никто из них готов не был.
– Если желаете, господа, я готов зачитать письма, хоть почерк в них и не очень разборчив, – продолжал кавалер, стараясь, чтобы радость победы не проступала на лице его.
Тут молодой дворянин, что неистово кричал минуту назад, обернулся и растерянно поглядел на молодого графа, и во взгляде юного глупца так и читался вопрос: а теперь мне что делать? Что говорить? И этот его глупый, детский взгляд вдруг открыл для Волкова всю картину, которую до сих пор он не видел. Нет, это дело затеяли не сеньоры графства, которые боялись, что горцы дойдут до их владений. И даже не герцог. Все это было делом рук Теодора Иоганна, девятого графа фон Малена. Именно его. И теперь, когда все пошло не по плану, выученные заранее роли уже не вели дело к нужной концовке. Вот поэтому молодой дворянин и смотрел на своего сеньора так растерянно.
Кавалер взглянул на графа. И в первый раз на бледном лице этого человека он увидел… Нет, не страх, а опасение. И раздражение. Волков ждал, что граф что-то скажет, но тот молчал, и, выручая его, заговорил умный старый фон Эдель. И говорил он примирительно:
– Нет смысла читать те письма, ведь они могут быть поддельными, история знает много таких случаев.
– Да, – воскликнул обрадованно фон Хугген, – откуда нам знать, что письма не поддельны?
– Неужто вы думаете, что я и письма подделал? – От удивления Волков даже засмеялся.
– Ах, вы еще смеетесь! – воскликнул молодой дворянин. – Вы смеетесь, над благородным собранием смеетесь? Сначала вы игнорировали наше приглашение, заставили нас ехать к вам, а теперь еще и потешаетесь над нами?
«Сопляк и дальше будет искать повод для драки, – понял кавалер. – Он не угомонится, не для того его сюда привезли».
– Эти письма подлинные! – уже серьезно сказал он. – И господин Шауберг получил по заслугам.
– По заслугам? – возмутился один сеньор, которого звали фон Клейст. Он весь разговор стоял за креслом графа, а тут вдруг
Волков знал, что ему этого никогда не простят, уже тогда, когда приказывал повесить труп Шауберга на заборе. Но ничего не мог с собой поделать, больно ему хотелось уязвить жену в то время. Понимал, что это глупо, да не смог с собой совладать.
– Фон Шауберг был подлый человек, – только и мог ответить кавалер.
– Подлый? – воскликнул фон Клейст. – Он был честный и благородный человек. Он был не способен на подлость!
– Откуда вы знаете? – не согласился кавалер.
– Потому что я его дядя, и он вырос на моих глазах, а вы убили его, не дав даже выбрать время, место и оружие.
– Да! – с вызовом крикнул молодой дворянин, снова нашедший повод для распри. – По закону рыцарства вы должны были дать ему право выбора оружия! Вы дали? Нет! А место поединка дали ему выбрать? Нет! А может, он был болен в тот день?
– А ведь вы еще убили Кранкля! – вставил фон Эдель. – Он тоже был подл? Кажется, вы благородно убили его из арбалета? – В голосе сеньора слышалось презрение.
«О! Они про Кранкля вспомнили, видно, и вправду серьезно готовились к встрече».
– Между прочим, господин Кранкль стрелял первым, – напомнил Волков, – и убить меня из арбалета он не считал зазорным.
– А как в вашей земле погиб благородный кавалер Рёдль? Один из лучших рыцарей графства? – спросил молодой граф. – Он и его сеньор защищали цвета нашего дома на всех турнирах и были непревзойденными бойцами.
«Черт, они и это сюда приплели».
– Мне о том неизвестно. – Вот на это ему и вправду нечего было ответить. – Я буду искать виновных.
Молодой граф опять презрительно хмыкнул.
– Как же так вышло, что одному из них в ваших владениях отрубили голову?
«Отрубили? Они не знают, что голову ему оторвали. Слава богу». Может и зря он это сделал, но все-таки он произнес:
– Я найду виновных.
– Конечно, найдете, – зло сказал фон Клейст, он даже невежливо указывал на Волкова пальцем, продолжая говорить, – а скорее, назначите. Как это было с Шаубергом. Вы ведь просто убили его! Не дав ему права выбора места и оружия!
Волков поморщился от этих слов, как от глупости.
– Не смейте гримасничать! – закричал молодой дворянин и при этом тоже стал указывать на кавалера пальцем. – Извольте выслушать тех, чей дом вы оскорбили.
Волков молчал, опасаясь, что, начни он говорить, не сдержится и скажет наглецу то, из-за чего вспыхнет ссора. А молодец все не унимался, и уже сделал шаг к Волкову, и так же нагло указывал на него пальцем:
– А если я сделаю вам вызов и не позволю вам выбрать арбалет? Примете ли вы его или спрячетесь за спины своих сволочей, что вы притащили с собой?
А вот это уже была откровенная грубость.
– Эй, вы! – воскликнул Бертье. – Кого это вы соизволили назвать сволочью?
Чувствуя, что дело идет к большим, большим неприятностям, Волков повернулся к Бертье и поднял руку.
– Прошу вас, Гаэтан.
– Пусть этот господин соизволит ответить на мой вопрос! – не отставал Бертье.