Пляска смерти
Шрифт:
— Это из-за того, что мы сегодня сделали с Огюстином.
Жан-Клод сел на угол кровати, все еще держась одной рукой за стойку.
— О чем именно ты упоминаешь, ma petite?Мы сегодня с Огюстином сделали многое.
— Я знаю, все считают, будто мы все тискаемся друг с другом без разбора, но сегодня я впервые увидела, как целуются двое мужчин. Я никогда не видела, чтобы… — У меня пресекся голос. Неужто я еще такой младенец? Черт побери, я же уже большая! — …никогда не видела раньше анального секса, тем более между двумя мужчинами. Тем более между
— Тебя взволновало то, что ты увидела, — сказал он.
— Погоди-ка. — Я обернулась на голос Натэниела. Он приподнялся на локте на подушках, простыня сбилась на колени, едва прикрывая его, но по лицу было видно, что он этого не замечает. — Что ты чувствовала, когда Жан-Клод целовал Огги?
Я открыла рот — и закрыла, потому что не знала ответа. А что я чувствовала?
— Ну, я была не против. Это было… интересно.
Но это было не совсем верно. Я уставилась на кровать и сказала:
— Нет, я… это было интересно.
— Интересно — в хорошем смысле или в плохом? — спросил Натэниел.
Я ответила, не поднимая глаз:
— В хорошем.
Кто-то вздохнул — не знаю кто. Я медленно подняла глаза, и никто не смотрел на меня с укором — будто я что-то ужасное сказала. Не знаю, почему я решила, будто кому-нибудь из присутствующих может не понравиться, что я с удовольствием смотрела, как Жан-Клод целуется с другим мужчиной, но так я подумала. И ждала, чтобы кто-нибудь сказал, что мне должно быть стыдно. Я видела, как мой любимый целуется с другим мужчиной, и не только не ужаснулась, но мне понравилось. Это плохо? Я ждала такого ощущения, но его не было. Наоборот, все казалось правильным, словно всю жизнь я ждала, чтобы это произошло. Казалось правильным, как бывают правильными вещи, находящие дорогу прямо к сердцу. И у меня не было нехорошего чувства, когда это происходило. А теперь это меня смущало. Что же меня смущало — чувство вины? Нет, была неловкость, некоторое… стеснение, что ли, но не вина. Так в чем же дело?
Мика тронул меня за руку:
— У тебя на лице столько мыслей… о чем ты думаешь?
— Что у меня нет ощущения стыда, а разве не должно быть?
— Стыда за что? — не понял он.
— Разве меня не должно возмущать, что Жан-Клод целовал при мне другого мужчину, чужого?
— И тебя это возмутило?
Я покачала головой:
— В тот момент — нет.
Он улыбнулся несколько неуверенно.
— А теперь это тебя смущает, но почему?
— А тебя не смутило бы на такое смотреть?
Он посмотрел на меня внимательно:
— Анита, мне случалось видеть, как ты занимаешься сексом с другими мужчинами.
Вдруг мне снова стало тринадцать лет — стыд, смущение, неловкость полная.
— Я думаю, ma petite,он спрашивает, что ты чувствовала, когда смотрела на нас с Огюстином.
Я бросила на него взгляд, радостный, что он мне помог, но недовольный — что ему пришлось мне помогать.
— Тебя это смутило? — спросил Мика.
Я покачала головой:
— Нет, это было очень интересно. Мы его сделали. Мы им завладели. Это
— Тогда все в порядке, — сказал Мика. — Не стыдись, что тебе не было стыдно.
Черт, я же именно это и делала.
— Теперь, когда ты сказал вслух, это звучит просто глупо.
Он обнял меня, и я прижалась к теплоте его тела.
— Это не глупо, Анита. Чувства не бывают глупыми, они только иногда заставляют нас чувствовать себя глупцами.
Я отодвинулась, посмотрела ему в лицо.
— Тебя все устраивает, что мы сегодня делали. Ты не думаешь, что это было зло или что-то в этом роде.
Он чуть пощекотал меня под подбородком.
— Это у тебя голос Ричарда в голове, а не мой.
Я кивнула. Он был прав, по крайней мере частично.
Мика отошел повесить рубашку в гардероб. Натэниел вытянул ко мне руку.
— Сними свой халат, я хочу обнять тебя — голую и теплую.
Я хотела того же — и вряд ли могла бы придумать что-нибудь лучше, но все еще колебалась. Руку его я взяла, но халат не начала снимать и на кровать не полезла.
Мика подошел ко мне сзади, обнял и прижался. Я повернулась, тихо ахнув:
— Ты голый!
Он озадаченно наморщил лоб:
— Мы же всегда спим голые.
Я покачала головой:
— Но… — И тут я поняла, что мне не так. До сих пор я типа знала, что у Жан-Клода бывали любовники. В смысле, знала, что они с Ашером и Джулианной были истинным m'enage `a trois. Но это были воспоминания и теория. До сего дня это все не было фактом.
Я попыталась вложить это в слова.
— Я знала — в теории, — что ты любишь и мужчин, и женщин, — сказала я, глядя на Жан-Клода. Он был совершенно недвижен. Казалось, мигни — и он исчезнет.
— Но теперь ты знаешь на практике и думаешь обо мне хуже, — сказал он голосом таким же невыразительным, как его лицо.
— Нет, не хуже, но… — Я попыталась начать снова. — В колледже у меня была девушка… то есть подруга… то есть девушка, которая была просто подругой. Мы с нею вместе ходили по магазинам, ночевали друг у друга. Я при ней спокойно раздевалась, поскольку она девушка. А ближе к выпуску она мне сказала, что она гомосексуальна. Мы остались друзьями, но для меня она перешла в категорию парней. Не станешь же раздеваться перед человеком, для которого ты — возможный объект секса. Или спать с таким… да ну, черт побери! — Я посмотрела на Мику. — А тебе не дико сейчас будет спать голым рядом с ним?
Мика рассмеялся:
— Ты сильнее стала тревожиться о моей добродетели?
Я нахмурилась:
— Нет, я… — Я толкнула его так, что он пошатнулся. — Да ну тебя!
Но я начала улыбаться, а это значило обычно, что спор я проиграла. Впрочем, я не уверена, что здесь был спор.
— Никак не умаляя привлекательности твоего Нимир-Раджа, ma petite,я все же думаю, что сумею сдержаться.
Едва заметный намек на веселье был на лице Жан-Клода.
Я посмотрела на Натэниела, который старался не расплыться в улыбке. Еще чуть-чуть — и все будут надо мной смеяться, а я такого не люблю.