Пляска смерти
Шрифт:
С этими словами он резко повернулся и вышел.
— Клей, — велела я, — пойди с ним.
Клей спорить не стал, и когда он догнал Ричарда, Ричард тоже не возразил. Я сочла это хорошим признаком. Во всяком случае, надеялась, что он хороший.
Глава девятнадцатая
Жан-Клод прижал меня к себе:
— Прости, ma petite,мне очень жаль.
Ашер поцеловал меня в щеку:
— А мне не жаль, что он ушел.
— Веди себя прилично, — сказала
Он прижался ко мне, обняв Жан-Клода за плечи:
— Мы все вели себя идеально, а твой Ульфрик все равно ушел, вздыбив шерсть.
Натэниел встал передо мной, отвел у меня прядь волос с лица.
— Знаешь, Анита, мне тоже не жаль, что его здесь не будет. Я хотел бы сегодня ночью держать тебя в руках, а Ричард бы меня в кровать не пустил.
Оба они были правы. Так с чего ж это я решила, будто должна защитить честь Ричарда?
— Хватит, — сказал Жан-Клод. — Ma petiteустала, оставим ее сегодня с Микой и Натэниелом.
Он поцеловал мое поднятое вверх лицо, ласково, и сам ничего на лице не выразил. Иногда он просил не отсылать его прочь, но сегодня даже не попытался. Выпустил меня и направился к двери рядом с Ашером.
— Как-то неловко выставлять тебя из твоей собственной кровати, — сказал Мика.
Жан-Клод обернулся:
— Ma petiteнеприятно, когда я умираю на рассвете. Уважим сегодня ее чувствительность. Ей хватило потрясений на одну ночь.
Ашер обнял Жан-Клода одной рукой:
— Мы будем у меня.
Сто раз я видела, как они обнимаются, десятки раз отсылала их ночевать в комнату Ашера. Но сегодня впервые подумала, чем же они там будут заниматься. Сексом? Будут делать друг с другом то, что мы с Жан-Клодом делали с Огги? А мне до этого дело есть? Я даже не знала.
Мика посмотрел на меня:
— Дамиан утром не умирает, если он с тобой. Может быть, стоит выяснить, не так ли и с Жан-Клодом?
— Не напирай, Мика.
Мне почти отчаянно хотелось сегодня чего-нибудь нормального. Только в моем голосе прозвучало не отчаяние, а злость.
— Он может спать с другой стороны от меня, так что, если утром он умрет, ты его касаться не будешь.
Я покачала головой:
— Почему это для тебя так важно? И именно сегодня?
— Я думаю, необходимо выяснить, не приобрел ли Жан-Клод какие-то из тех возможностей, что приобрел Дамиан. Но важнее, что Белль Морт труднее стало тебя контролировать, когда он к тебе прикоснулся. Я бы постарался сегодня держать его рядом — просто на всякий случай.
Я заморгала, глядя на него, потом вздохнула:
— Ох. Как всегда, практичен.
— Идеально практичен, — отозвался Ашер и отпустил руку Жан-Клода. — Пойду в свою одинокую постель.
— Ашер! — сказала я. — Пожалуйста. Хватит с меня на сегодня обид.
Он улыбнулся, подошел ко мне, обнял и почти братски поцеловал в лоб.
— Никому из вас я сегодня не доставлю огорчения. Но я бы не против был на себе проверить эту вашу теорию о дневных
— У Дамиана получается только в одной комнате с Натэниелом. Боюсь, без Ричарда у Жан-Клода тоже не получится.
Ашер шагнул назад, пожал плечами этим поразительным галльским жестом и направился к двери. Нам он помахал легко и небрежно, но слишком много столетий воспоминаний накопились у меня о языке его жестов. Ну, не у меня, у Жан-Клода, но я их видела. Ашер был задет, и его можно понять — его одного выставили из комнаты. Но окликнуть я его не окликнула. Мне и один-то труп в кровати не нужен, а два — так и подавно.
Я обернулась к указанному трупу. Он был одет в свой элегантный халат, и виднелся треугольник груди, бледный-бледный, обрамленный чернотой лацканов. А волосы — пена кудрей мягче моих.
На меня волной накатила опустошенность. Не только оттого, что я беременна, тут все сразу было. Слишком много произошло в эту ночь.
Мика обнял меня сзади, Натэниел смотрел мне лицо, приподняв мне подбородок и глядя в глаза. Очень нежно улыбнувшись мне, он сказал:
— Ты вымоталась.
Я кивнула; его пальцы остались у меня на подбородке.
Он поцеловал меня в губы, все еще ласково, без настойчивости. Взяв за руку, он повел меня к кровати. Мика убрал руки с моих плеч, но взял за другую руку, и Натэниел вел нас обоих.
Кровать сегодня была декорирована красным. Алым — от балдахина на четырех стойках до груды подушек. Простыни под покрывалом тоже будут гармоничного или резко контрастного цвета. Когда-то Жан-Клод использовал в убранстве только черный и белый цвета. Я пожаловалась, что мне это не нравится. И до сих пор помню ту первую ночь, когда кровать была декорирована красным. Я тогда перестала жаловаться на монохромность, испугавшись, что он еще чего-нибудь придумает.
Натэниелу пришлось отпустить мою руку, чтобы отвернуть покрывало с горы подушек. Простыни оказались черные — как мазок темноты на красном фоне. Еще подушки поменьше громоздились на двух креслах возле фальшивого камина. Благодаря современным технологиям там действительно могло гореть пламя, но всегда, когда я бывала у Жан-Клода, я там видела только старинный веер за стеклом.
Натэниел и Мика стали сновать туда-сюда как муравьи, пока кресла не оказались завалены подушками, и на кровати их тоже еще много осталось.
Жан-Клод подошел и встал по ту сторону кровати от меня, и мы глядели друг на друга поверх разлива красного и черного шелка. Разлива— это точное слово, кровать была куда больше двуспальной. Я ее называла «кровать оргийного размера», но на самом деле мы с Жан-Клодом такого здесь не устраивали, и не хотелось бы намекать, что без меня нечто подобное происходит. Просто я никогда такой большой кровати не видела. Нет, не совсем верно — у Белль была кровать такого размера. Черт, зря я об этом подумала. Сразу какой-то холодок пробежал по коже.