Плывущие против течения
Шрифт:
— Громче говорите! — крикнул кто-то.
Из задних рядов стали проталкиваться вперед.
— Мы дали срок хозяину, — Имано повысил голос, — и объявили, что если наши требования не будут приняты, мы объявим забастовку. Чтобы ее сорвать, наш хозяин пошел на хитрость: решил набрать безработных и показать нам, что может обойтись без нас. Так он ответил на наши требования. Мы поэтому начинаем забастовку... — Имано обвел взглядом безработных, столпившихся полукругом около него. — О себе мы рассказали. Теперь мы ждем, чтобы
Над толпой безработных пронесся гул возмущенных голосов:
— Где этот Кимура? Он совсем другое говорил...
— Обманул нас!
— Собака! Давай его сюда!
– Безработный в солдатском мундире вышел вперед и стал рассказывать рабочим о том, как Кимура вербовал их, предлагая поехать в Одзи:
— Лесопилка завалена заказами, а рабочих в Одзи не хватает, — так объяснил нам Кимура. Вот мы и поехали. А если бы мы знали, что из нас хотят сделать штрейкбрехеров, разве кто-нибудь из нас поехал бы! Верно я говорю, товарищи? — обернулся он к своим.
— Мы голодаем, но мы не штрейкбрехеры!
— Подлецами не будем!
— Нас обманули!
Рабочие лесопилки, выйдя из ворот, смешались с безработными.
Имано отошел в сторону с безработным в солдатском мундире. Хейтаро сел на корточки и стал беседовать с пришельцами.
В домах уже зажигались огни. Повеяло вечерней цро хладой.
— Что ж, товарищи, — сказал безработный в солдатском мундире, — пора и в обратный путь трогаться. Спасибо, небольшой задаточек получили: хватит на дорогу домой.
— Никуда вы сейчас не поедете, — сказал Имано. — Успеете уехать с утренним поездом. А сегодня отдохнете у нас. — Он оглянулся и, увидев Хейтаро, окликнул его: — У тебя готово?
— Готово, товарищ Имано.
— Ну тогда объяви!
Чтобы перекричать гул голосов, Хейтаро рупором сложил руки:
— Товарищи безработные, не расходитесь! Наши рабочие приглашают вас поужинать... Угощенье, правда, не богатое, но зато от чистого сердца.
— А ты не скромничай, — громко сказал старик Мори, — угощенье неплохое! И еще наши жены приготовили для гостей кадки с горячей водой. Сперва помоетесь, а потом отведаете лапши. Лапшу Одзи с квашеной репой!
— Лапшу стачечников! — крикнул Хейтаро.
* * *
Весть о предстоящей демонстрации долетела и до школы. На большой перемене шестиклассники обступили учителей Аоки и Танаку.
— А мы как же? — спросил Дзиро. — Неужели взрослые не позволят нам идти с ними?
— Как же нам не позволят! — воскликнул Масато. — Мы боремся за нашего Сато-сенсея.
— Все пойдем, все! — сказал Аоки. — Только организованно.
Аоки отвел Дзиро в сторону и посоветовал ученикам изготовить транспарант, чтобы самим нести его на демонстрации.
— А директор школы и наставник Г ото знают? — спросил, улыбаясь, Дзиро.
— Знают, но боятся запретить, — сказал Танака. — Совсем растерялись.
Мальчики долго спорили, кому писать лозунг с требованием об освобождении Сато-сенсея. И наконец, по предложению Дзиро, решили писать лозунг всей школой. Все ученики, кроме малышей-первоклассников, могли принять участие в этом деле.
Сигеру принес фанерный щит, и дедушка Симура приделал к нему древки. Котаро и Дзиро написали карандашом контуры иероглифов. А после уроков возле шита собрались все школьники.
Во дворе выстроилась длинная очередь мальчиков. Каждый из них подходил к транспаранту, приседал перед ним на корточки, брал из рук Котаро кисточку и смачивал ее в тушнице, где была разведена красная тушь. Каждый должен был сделать маленький мазок в пределах контура знака.
Когда кто-нибудь пытался сделать кистью большой мазок, раздавался тонкий сердитый голос Котаро:
— Не жадничай! Другим оставь!
Дзиро сидел рядом с Масато и отмечал на клочке бумаги фамилии школьников, которые уже «расписались» на транспаранте.
— Сто пятьдесят два! — крикнул Дзиро, когда все школьники поставили свои «подписи» и буквы на транспаранте были закончены. — Банзай!
— Банзай! — прокатилось по школьному двору.
Котаро, сидевший все время на корточках, встал и,
выпрямившись, потер заболевшую спину.
— Ну, кажется, закончили! — сказал он. — Самый красивый транспарант будет. . .
Он вдруг замолк и с испугом посмотрел в сторону. К транспаранту двигались первоклассники — «головастики», как их называли. Они шли чинно, парами, держа друг друга за руки. Подойдя к транспаранту, они остановились; вперед вышел один из них и, поправив пояс на халатике, потребовал кисточку.
Дзиро и Сигеру не выдержали и расхохотались, увидев растерянную физиономию Котаро с очками, сползшими на нос.
— Они испортят нам всю работу! — жалобно простонал он.
Но Масато, к удивлению всех, стал на сторону «головастиков».
– Как так — испортят? — Он сердито посмотрел на Котаро. — Они тоже японцы и любят Сато-сенсея. Они имеют право...
– Да они, понимаешь, измажут всё!
– - чуть не плача, сказал Котаро. — Иероглифы все написаны, уже негде кисть прикладывать...
– А пусть поверх написанного мажут, — предложил Масато. — Их же учат каллиграфии, они умеют держать кисточку.
«Головастики» загалдели:
— Конечно, умеем!.. Не испортим!..
Справедливость в конце концов восторжествовала.
Увидев, что его товарищи согласны с Масато, Котаро вздохнул и вытащил кисточку из-за пазухи.
Масато стал по очереди подводить малышей к щиту, показывая, где надо сделать мазок.
— Только осторожно, — ласково предупреждал он. — Я поручился за вас. Если кто-нибудь напачкает, я тому ноги оторву!