Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9
Шрифт:
— Кто это? Вон тот, в полушубке?
— Это… Это начальник штаба. Платонов, — говорит Левчук, нахмурившись.
Сани останавливаются, Клава ловко выскакивает на снег, и тут же к ней с протянутой рукой подходит Платонов.
— Ну, здравствуй, девушка. Как доехалось?
Он улыбается белозубой улыбкой, и Клава не в силах оторвать взгляда от его лица, тоже улыбается. Левчук хмурится и отходит в сторону.
Начштаба ведет радистку в землянку. Левчук забирает рацию и с убитым видом, не спеша, идет следом» (I, арк. 23–24; II, арк. 83; III, арк. 147).
Стар. 228. Один
— Плохо, значит, старался, — сказал Левчук.
[…]
— Куды весялей… А ты заслужаны, кажаш. Каб хоть Валодька… —
У першай рэдакцыі: «Один остался… И все что хотел человеком быть… у том причина.
…Погожая осень, крестьяне копают картошку. Под лесом работает Грибоед с семьей: женой и старухой-матерью, старший из детей, тринадцатилетний Володька, помогает отцу с лошадью. Младшие сидят на меже возле костерка.
Грибоед поворачивает коня в конце загона и вдруг слышит:
— Эй, человек!
Он оборачивается — кто-то в военной форме с оружием машет ему из кустов. Грибоед оставляет лошадь и идет к нему…
…В сумерках он везет из леса в свой дом тяжело раненого. Другой, раненый легче, идет рядом. Он говорит:
— На время, отец. Вот поправится, и мы пойдем. А пока надо помочь…
…На его кровати в избе лежит забинтованный человек, жена Грибоеда поит его молоком из кружки, рядом стоит другой.
— Ну во и добра, — говорит женщина. — Всего кружку выпил, значит, на поправку пойдешь.
— Спасибо, родная…
…Уже лежит снег, начало зимы. Грибоед колет дрова во дворе, вдруг прибегает Володька.
— Татачка, немцы!
— Запрагай каня! Хутка!
Грибоед бросается в избу к раненым, Володька выводит кобылку, запрягает в сани, Грибоед выносит из избы раненого, они выезжают со двора на дорогу к лесу, как вдруг немцы открывают огонь. Грибоед изо всей силы стегает лошадь, та срывается вскачь, и тогда рядом тихо ойкает Володька. Отец хватается за него, мальчонка оседает в санях, они прорываются в лес, но побледневший мальчишка без сознания. Разрывная пуля попала ему в живот…» (I, арк. 26–27; II, арк. 85–86; III, арк. 149–150).
Стар. 231. …Землянка, маленькое окошко бросает слабый свет на самодельный, грубо сколоченный стол, за которым у рации сидит Клава. […]
Останавливается и Левчук… — У першай рэдакцыі замест гэтага фрагмента: «Левчук терпеливо сидит на скамейке под стеной гаража, солнце скрылось за крышами высоких домов. Двор живет своей привычной для него жизнью: возятся дети в песочнице, взрослые подметают дорожки, выбивают ковры. Старушки уже оставили свой пост у подъезда и скрылись в доме.
Наблюдая жизнь большого двора, Левчук думал свои, важные теперь для него думы.
Вот интересно — какой он? Веселый, общительный? У Платонова было такое живое лицо, приятно смотреть. И кто он? Возможно, инженер, специалист по машинам, может, сам даже строит машины, автомобили например. Это было бы здорово! Или врач — тоже неплохо. Может, даже лучше, если бы врач. А то теперь в медицине почти сплошь женщины, а что женщины? Только ругаться с ними… Может, он уже кандидат каких там наук. Было бы приятно. (Левчук сдержанно улыбается.) Хотя, конечно, главное, чтоб был человеком: приветливым в обращении, не пьяницей, чтоб не ругался. Хорошо еще, когда человек удачливый в жизни, но не за счет других. А то сколько их развелось, этих ловкачей, строящих свое благополучие за счет других! Умных с выгодой для себя.
Конечно, было бы очень здорово, если бы он оказался таким, каким хочется. Но… В жизни не часто так получается, как хочешь.
И все-таки надо надеяться.
Тем более, что столько с ним связано, словно с родным сыном, которого не дал бог. Три дочки. А что дочки — все у них от матери, а отца ничего. Ну да что фантазировать — скоро, наверно, все выяснится…» (I, арк. 30–31; II, арк. 89–90; III, арк. 155). У трэцяй рэдакцыі гэты фрагмент упісаны Быкавым у самым канцы сцэнарыя (арк. 186–187).
Стар. 237. — Гэ, то ж той, што перабег да немцев. Кудрауцау той.
— Кудрявцев?
— Ну. Што вясной боты у Гусака украл. Той, немецкий агент. —
У першай рэдакцыі адсутнічае (I, арк. 39; II, арк. 98; III, арк. 165).
Стар. 238. …знакомый голос Кудрявцева… — У першай рэдакцыі:
«знакомый голос предателя» (I, арк. 40; II, арк. 99; III, арк. 166).
Стар. 239. …а сам подался к Клаве.
— Ну, давай! Сразу за малинник и в рожь! Быстро! — У першай рэдакцыі замест гэтага: «чтоб дверь не захлопнулась, и повернулся к Клаве» (I, арк. 42; II, арк. 101; III, арк. 168).
Стар. 239. — Ах, холеры! — давясь от дыма, просипел Грибоед. — Забьют же! Левчук, ты давай! А я тут уже…
Что-то поняв, Левчук бросился по лестнице… — У першай рэдакцыі замест гэтага: «— Грибоед, бей! По ним бей! — крикнул Левчук, а сам бросился по лестнице» (I, арк. 42; II, арк. 101; III, арк. 169).
Стар. 240. Оставшись один, Грибоед достает из кармана последнюю обойму, вынимает из нее пятый патрон и сует в нагрудный карман. […] Грибоед пытается встать, чтобы бежать, но тут сзади сквозь дым раздается трассирующая автоматная очередь, и он тихо опускается на землю. — У першай рэдакцыі адсутнічае (I, арк. 42; II, арк.
101–102; III, арк. 169–170).
Стар. 240. Левчук, пригнувшись, бежит в дыму по истоптанной ржи, падает, снова вскакивает, все дальше уходя от пожара, от немцев, к лесу. — У першай рэдакцыі: «Откуда-то из-под него рикошетом брызнула пуля, он вскочил и в дыму, пригнувшись, бросился в рожь. Сразу же запутался ногами в стеблях, упал, снова вскочил, изо всех сил побежал прочь от пожара, от немцев, к лесу» (I, арк. 42–43; II, арк. 102; III, арк. 170).