По обе стороны огня (сборник)

Поволяев Валерий Дмитриевич

– Что случилось?

– Случайно угодил в разборку. В кафе на Патриарших прудах. Из «Калашникова» ему снесли полголовы. Все, что надо было передать генералу, он передал. Успел.

– Царствие ему небесное, исполнительный был парень… Тело из морга забрать нельзя?

– Пока нет, следят мужики с Лубянки. Наши скоро его заберут. Лубянка все равно не уследит, у них дел полно и без того. В крайнем случае подмажем маслом. Генерал сказал, что, если понадобится доставить тело самолетом сюда, он даст такую команду.

– Похоронить можно и в Москве. Здесь у него никого нет. Но… – Николаев кончиками пальцев пощипал нижнюю губу, – взглянуть на тело не мешало бы. Как же он угодил в разборку-то? Вот дурак!

– Генерал считает – случайно. Зашел перекусить в кафе, как мог зайти в любое другое место. Это как кирпич с крыши на голову.

– Двух человек я пошлю на опознание в Москву, – сказал Николаев.

– Генерал велел передать: ждет ваших посланцев. Нет проблем, раз надо опознать, значит – надо. Главное – забрать тело из морга. Может быть, он сам напрямую договорится с Лубянкой.

– Стоит ли ему засвечиваться?

– Генералу виднее – стоит или не стоит. А это вам от него лично, – Шатков извлек из кармана куртки небольшую прозрачную кюветочку с золотыми запонками, украшенными бриллиантами, протянул Николаеву, – небольшой презент.

– Изящная вещь, – похвалил Николаев.

– Генерал любит изящные вещи.

– За мной не заржавеет, – сказал Николаев, – также отдарюсь изящной вещью. Что генерал передавал насчет товара?

– Товар есть. Под Москвой, на складе ПВО в сорока шести километрах от города. Есть в Саратове, в самом городе, есть в Волгограде – тоже в городе, на складах армейских частей, и под Екатеринбургом, в области, в двадцати семи километрах от города, на железнодорожном пикете. Есть там же, в области, и на складах ВВС.

– Почему такой разброс – склады ПВО, ВВС, армейские склады?

– Не могу знать. На это может ответить лишь сам генерал.

– А ближе к нашим краям ничего нет?

– Только Волгоград. Раньше был Харьков, но Харьков ныне – самостийный.

– Как и мы… В конце концов Волгоград тоже годится. На чем можно доставить сюда товар, генерал не сообщил?

– На грузовиках. Хорошо охраняемая армейская колонна – это то, что надо.

– Из Екатеринбурга в Узбекистан доставить товар сможем?

– Скорее всего, только по воздуху, грузовиками опасно. Думаю, что генерал договорится с летчиками, это в его силах.

Внутри у Шаткова что-то дрогнуло, напряглось, – словно бы натянулась некая струна, позволяющая ему держать свое тело, все, что имеется внутри, в сборе, – он вел игру, которая могла кончиться для него плохо – в лучшем случае выстрелом в затылок, в худшем – содрать с живого кожу, либо закатать в горячий асфальт и сделать частью трассы, ведущей отсюда в Москву… Он внимательно следил за Николаевым, а Николаев внимательно следил за ним. То, что Шатков и пароль назвал верный, и подарок был обозначен в довольно ловкой шифровке, посланной Николаеву за три дня до отъезда из Москвы Шаткова – Николаев умел хорошо пользоваться шифровками, это был умный и жесткий человек, как и то, что генерал, о котором шла речь, был охранной грамотой Шаткова, еще ничего не значило, – Шатков мог поскользнуться в любую минуту.

Он едва приметно втянул в себя воздух – постарался набрать как можно больше в рот, пропустить его через себя, погасить противное пламя в груди, подумал о том, что Николаев без проверки его не отпустит, постарается задержать у себя. Николаев не должен его отпустить, иначе он нарушит правила игры, в которую играет сам, он непременно проверит Шаткова.

Проверка обнаружит в Москве и генерала, от имени которого Шатков ведет речь, и труп курьера с картонной биркой на ноге – узнать его не узнает даже родная мама, хотя курьер жив и находится в другом месте, курьера подменяет заезжий рэкетир без фамилии и имени, неосторожно угодивший в разборку – автоматной очередью ему снесло половину головы, все смяло, обратило в кашу, – в общем, по крупным деталям проверка готова, но проколы обычно случаются не на крупных вещах, прокалываются обычно на мелочах, а всех мелочей, как известно, не предусмотреть.

«Ничего, как говорил Кутузов, – главное ввязаться в драку, а там посмотрим, что делать». Шатков вновь втянул в себя воздух, пропуская его сквозь ноздри – сквозь плотный сжим рта дыхание не проходило, – на этот раз погасил холодное гаденькое пламя, горевшее внутри и делавшее его слабым, ответил на несколько незначительных вопросов Николаева – собственно, ответы Николаева не интересовали, ему были важны не слова, а тон, голос, выражение лица Шаткова, то, как он ведет себя, его жесты, поза – то малозначительное, почти неприметное, что может дать дополнительную информацию. Адмирал был прав: Николаев оказался очень опасным собеседником…

Шатков не заметил, когда Николаев нажал на кнопку под столом – скорее всего, эта кнопка была ножная, ощутил только, что за спиной у него будто бы из ничего, из теней в углу выросли двое, он этих людей просек корнями волос, хребтом своим, затылком – не оборачиваясь, вычислил, кто в какой позе стоит. От человека, находящегося справа, почувствовал особую опасность, правую лопатку ему начало жечь огнем, – подумал, что же он будет делать, если этот человек нанесет ему удар в спину?..

– Пока будем опознавать курьера, поживешь у меня, – сказал Николаев Шаткову, цепкие глаза за стеклами очков неожиданно расплылись, сделались нечеткими, размытыми, Шатков никак не мог уловить их выражение. – Извини, если условия будут малость похуже, чем в этом кабинете, – Николаев, повел рукой в сторону камина, из которого едва приметно тянуло вкусным древесным духом, – но трехразовое питание из ресторана получать будешь. – Николаев наклонил голову, давая понять, что разговор окончен, добавил с ноткой некой хозяйской гордости: – Мои сотрудники еду тоже из ресторана получают.

Шатков уловил это, усмехнулся:

– Большое спасибо!

Николаев подхватил сказанное на лету, ответил в тот же миг, с такой же усмешкой:

– Большое пожалуйста!

Шаткова увели в подвал – в узкую, без единого оконца, комнату, в которой стояла кровать, накрытая полосатым пледом, к изголовью был прислонен дряхлый венский стул. Больше в комнате ничего не было.

– Небогато! – присвистнул Шатков и оглянулся на своих конвоиров.

– А тебе больше ничего и не надо, – жестко, отсекая дальнейший разговор, произнес человек с железным лицом – тот, что стоял у дверей, когда Шатков шел к Николаеву (Шатков его так и пометил у себя в мозгу: «Человек с железным лицом»), и добавил многозначительно: – И полагаю, что вряд ли понадобится. Понял?

Умные глаза его ощупали Шаткова с головы до ног.

– А то, что сдал пистолет – молодец! – неожиданно похвалил он.

– А если бы я вздумал этим пистолетом воспользоваться?

– Дохлый номер! Ты видел, какая у Николаева овчарка? Специально на таких умников, как ты, натренирована, – конвоир повысил голос и сильно толкнул Шаткова в спину: – А ну, на топчан!

– Я что, арестован?

– Хуже! – Он еще раз толкнул Шаткова в спину и поспешно отступил назад.

Шатков почувствовал, что человек с железным лицом выдернул на этот раз из кармана пистолет и теперь держит его в руке. Шатков оглянулся – так оно и есть…