По праву сильного
Шрифт:
Но машина Ящера все еще в нашем дворе.
Опять разозлившись на себя захлопываю окно, из которого тянет промозглых сырой холодный сквозняк. Спать надо, а не фигней страдать. Ящер вряд ли задержится больше, чем на неделю, а я не должна превратиться ни в ручную Таню, ни в озлобленную Олю.
– Ксюш, – слышу как мама меня зовет.
– А, – подаю я голос, зло раздирая уложенные лаком волосы расческой.
– Я который день забываю спросить, посмотри, не знаешь, кто это?
Плетусь смотреть.
Мама
В списке неотвеченных несколько раз повторяется один и тот же номер. Мама нажимает на воспроизведение, а там молчание. И таких звонков последние три дня несколько. И даже четыре из них приходятся на то время, которое я провела с Гордеевым.
У меня холодок пробегает по коже.
Он же сказал, что от нас отстанут.
Глава 18
– Нет, не знаю… – сглатываю я вязкую слюну.
Наверняка, это те люди. Как же так? Ящер обещал, что они больше не побеспокоят!
– Значит, извращенец какой-то, – морщится мама. – Я думала, прошли те времена, когда звонили эти грязные онанисты. Фу.
– Да, похоже, ты права, – соглашаюсь я с ней, но сама так не думаю. Паника опять меня захлестывает. Неужели все бесполезно, и на них нет управы?
– Ладно, я спать. Глаза слипаются. Тебя утром будить?
– Нет, встреча с научруком у меня на следующей неделе, – качаю я головой, не в силах сосредоточиться на чем-то кроме этих звонков.
Вернувшись в свою комнату, я беспокойно нарезаю круги.
Странные пугающие звонки.
Странные, потому что на том конце молчат. Те гады, начали бы запугивать. Или не угрожают на автоответчик, чтоб доказательств угроз не было?
Пометавшись немного, я решаюсь написать Гордееву.
«Мне домой названивают и молчат, последний звонок был пару часов назад, мне страшно», – набираю я и отправляю, пока не передумала.
Не проходит и минуты, как мой телефон звонит. Хватаюсь сразу, потому что рингтон у меня громкий, а уже поздновато. Мама, наверно, уже легла.
– Алло, – громко шепчу я в трубку.
– Что за звонки? – грозно спрашивает меня Ящер.
– Я не знаю, но кроме тех, из-за кого, я пришла к в... к тебе, некому в трубку молчать.
Гордеев вздыхает.
– Номер можешь прислать?
– Да, сейчас сделаю.
– Жду, – и отключается.
Рысью на цыпочках щемлюсь к домашнему телефону, фотаю номер с определителя и отправляю Гордееву. Подозреваю, что он опять просто перезвонит, поэтому закрываюсь в ванной и пускаю воду из крана, чтобы не слышно было голоса снаружи.
И оказываюсь права.
– Тебе что-нибудь говорит имя Николаева Мария Алексеевна? – без вступления начинает Гордеев сурово.
А на заднем фоне раздается
– Деня, тебе еще пирожки погреть? С вареньем?
– Мам! Нет, я уже сам весь как пирожок! – рявкает в ответ Ящер.
Я закусываю щеку, чтобы не захихикать.
– Я слышу, как ты сопишь, – это уже мне. – Так что?
– Нет, я никаких Николаевых вообще не знаю, и с Машами у меня туго, – признаюсь я, пытаясь говорить серьезно. Пирожок! Это Ящер-то! Интересно, с чем варенье?
– Номер зарегистрирован на нее. Парни, с которыми имел разговор Макс, клянутся, что это не их работа. Так что успокойся и спать ложись.
– Я посмотрела, звонки начались, когда Лешка в больницу попал…
– Я проверю, что там за Маша-Даша, но думаю, это какая-то лажа. Не бери в голову.
– Ладно, я попробую, – обещаю я. Мне и вправду немного легче. Скорее всего, кто -то или балуется, или ошибся номером. В конце концов, кто сейчас вообще звонит на домашний? – Я уже почти легла. Спокойно ночи.
– Да уж. Спокойной, – ворчит Ящер. – У тебя там вода шумит, легла она.
– Я в ванной, – сознаюсь без задней мысли, а вот у Гордеева я ее, похоже, вызываю.
– Ты голая?
– Н-нет, – обалдеваю я.
– Уже переоделась ко сну? – допытывается Ящер.
– Да.
– Пустишь меня?
– Нет! У меня мама спит! Дверь громко лязгает! – паникую я. – Спокойной ночи?
Гордеев-пирожок выдает цветистую фразу на нецензурщине.
– У тебя балкон есть?
– Да, на кухне, – я не понимаю, к чему эти вопросы.
– Окна куда выходят? Во двор? Этаж какой?
– Второй, – растерянно отвечаю я.
– Через десять минут посвети мне, – и кладет трубку.
Я в недоумении смотрю на мобильник. Зачем ему светить? Но засекаю время и топаю на кухню, стараясь не греметь. По дороге подцепляю братов банный махровый халат и накидываю поверх пижамки.
В положенное время помигав светом, выхожу на балкон.
Вглядываюсь в темноту, но глаза успевают заметить только тень, метнувшуюся к дому. Потом странный вибрирующий звук. А несколько секунд спустя я чуть не начинаю верещать, потому что за поручень балкона цепляются мужские руки.
Слава богу, прежде, чем я выхожу из ступора, мужчина подтягивается, и я узнаю в нем Гордеева. Очень хочется его чем-нибудь треснуть за то, что напугал до смерти. Но с одной стороны – нечем, а с другой стороны – вдруг упадет. Этаж-то может и второй, но ногу можно сломать, и упав на ровно месте.
Когда Ящер уже садиться на бортик и перекидывает ноги внутрь балкона, я наконец задаюсь главной мыслью: с каких это пор бизнесмены и политики по балконам лазают?
– Ты зачем залез? – от удивления и волнения, я даже перехожу на «ты» без внутреннего заикания.