По праву сильного
Шрифт:
Кажется мне, он видит в моих словах какой-то подвох, но совсем не тот. У него вызывает напряжение все связанное с этой неизвестной Машей. Мне даже становится обидно, я столько всего пережила, а его волнует только какая-то Николаева. Он, конечно, не знает об этом ужасе, но хоть спросить-то мог, как мы, как мама…
– С тех пор, как я узнала, что твоя авария – ненесчастный случай, – довольно резко отвечаю я и тут же корю себя.
Ну Лешка-то в чем виноват? Он сам пострадал. Хотя, кому-то же брат перешел дорогу.
–
– Знающие люди сказали, – поджимаю я губы.
– Что за знающие люди? Ты сериалов пересмотрела? – Лешка смотрит на меня так, будто я маленький капризный ребенок, который привирает, чтобы получить побольше внимания.
– Почти. Максим Лютаев – герой популярного городского блокбастера «Найди плохого парня».
Лешка снова бледнеет.
– Ты связалась с Лютаевым? – и он тут же покрывает пурпурными пятнами.
Вижу, что он хочет устроить мне разнос.
Но пока брат на больничной койке и не может помочь, более того, сам хоть и невольно является источником проблем, главная в семье я. И не важно, что он старше. Именно мне сейчас приходится разгребать эти самые проблемы.
Последнее, что мне сейчас хочется услышать, это упреки в выборе неподходящей домашней девочке компании. Не после того, как меня встретили те трое, и не после того, как мне пришлось идти к Гордееву.
– Тебя сейчас только это волнует? – вспыхиваю я, хоть несколько минут назад уговаривала себя не злиться на Лешку. – Меня вот волнует, кто хотел тебе навредить. И по какому поводу.
– Я не знаю, – брат отвечает слишком быстро, и я понимаю, что он просто отмахивается от моего вопроса.
– А ты подумай. Потому что в следующий раз тебе может не повезти. Представь, что будет с мамой.
– Да не знаю я! Поняла? – огрызается он, но выдыхает и чуть спокойнее обещает: – Но я подумаю.
К сожалению, в этот момент в палату возвращается мама, и разговор на эту тему приходится отложить.
Собственно, посещение длится не очень долго. И по моим ощущениям, Лешка разочарован тем, что мы не додумались принести ему мобильник. С мамой брат прощается очень тепло, а вот на меня смотрит укоризненно.
Ничего. Переживет. Мне важнее, что мы не оказались на улице, и Лешке оказали нужную помощь.
И понимаю ведь, что я надолго, если не навсегда, останусь для него младшей сестрой, за которой надо приглядывать, но внутри все равно клокочет какая-то иррациональная обида на его реакцию. А если бы Лешка узнал, что я переспала с Гордеевым, то что? Он выпорол бы меня? Запер бы дома? Я давно совершеннолетняя.
Вернувшись домой, я стараюсь успокоиться, посмотреть на ситуацию глазами брата. Да, когда-то мы были близки, но сейчас мы оба слишком взрослые, а установки остались прежние, из детства.
Сами собой руки потянулись к старым фотоальбомам, где на снимках запечатлено наше счастливо
Вот мы сидим на крыльце подъезда, у Лешки в руках рогатка, а у меня заплыл один глаз. На самом деле причиной был обычный «ячмень», но выглядит так, будто мы обнимаемся после суровой битвы. И еще много подобных моментов, которые воскрешают в памяти светлые воспоминания. Взбаламученная душа успокаивается. Ближе, чем мама и Лешка, у меня никого нет. Глупо копить обиды.
Альбом за альбомом я добираюсь до маминых.
У меня мелькает шальная мысль, что среди них есть альбомы с фотографиями учеников. Возможно, я смогу увидеть там Дениса. Эта мысль кажется мне немного стыдной, но привлекательной, поэтому поборовшись с собой, я все-таки прочесываю мамины талмуды и нахожу то, что ищу.
Он тут совсем такой же и в то же время совсем другой. Фотографий немного, несколько групповых фото на фоне березок с молодой листвой, видимо, в конце учебного года, парочка в актовом зале и… несколько фоток, раздражающих меня наличием на них Ольги, которая практически висит на Денисе.
Судя по антуражу, это или выезд на какой-то День здоровья или трудовой лагерь, большие компании смеющихся подростков, многие мальчишки обнимают девчонок, но только в том, как Ольга прижимается к Гордееву, мне видится что-то неприятное и захватническое. Мерзкая баба.
Денис не говорил, что учился с ней.
И одергиваю себя: а должен был?
Не забывайся, Ксюша. У вас совсем другие отношения.
Но несмотря на разумные доводы, настроение отчаянно портится. Снова. Хочется кому-нибудь сказать гадость. Желательно Ольге или Гордееву.
Словно в ответ на мои желания, раздается рингтон моего телефона.
Злобно захлопнув альбом и запихнув поглубже в ящик, я отвечаю на звонок, даже не посмотрев, кто там.
– Ты помнишь, что завтра мы едем к Мише? – ни тебе здравствуйте, ни тебе как прошел день.
Понятно, что злюсь я совершенно беспричинно, но довольный голос Гордеева бесит меня, подогревая злость, кипящую внутри еще больше.
– Да, конечно. Во сколько мне быть готовой? – я отвечаю подчеркнуто нейтрально. Немного из-за обиды, но в основном, чтобы напомнить себе свое место. Нечего тут растекаться лужицей перед тем, кому ты не больно-то нужна.
– Думаю, в половине одиннадцатого мы за тобой заедем, – тон Дениса меняется, становится похож на тот Ящеровский. Очевидно, он уловил, что я держу дистанцию, и поддержал меня.
Господи, чего меня из крайности в крайность мотает? Если это продлится долго, я стану истеричкой.
– Денис, а ты надолго в городе? – спрашиваю, чтобы понять, как долго мне нужно продержаться.
Голос Ящера холодеет еще на несколько градусов:
– А что уже мечтаешь избавиться? Тяготишься отработкой? – его слова хлещут меня, как кнутом. – Не переживай, ты нужна еще на пару раз.