По рукам и ногам
Шрифт:
Насчет Марко я уверена не была. Вернее, я не была уверена, готов ли он принять такую неприглядную истину. И я по дури своей, конечно, слила ему в прошлом множество деталей своей невольной жизни, но до этого, кажется, дело все-таки не дошло, что теперь чертовски усложняло всю ситуацию. Хотя какое мне, казалось бы, дело, до того, чего этот Бьянки себе там думает, да и сейчас вообще творится полнейший форс-мажор, грозивший печальным итогом, если ничего не предпринять.
Я измученно вздохнула, порываясь от нервов на палец накручивать не только прядь, но и ни в чем неповинное ухо. Самое отвратительное, что со мной могло произойти, не считая всего, связанного с мучителем, это встреча с бывшими
Тот, что ввалился в комнату первым, с напускной вальяжностью прошел вглубь, оценочно оглядывая обстановку и меня заодно с ней, не как чернорабочий, а как актер захудалого театра.
Марко заподозрил неладное и подскочил:
– Вам уже делать что ли нечего? Как всегда полон корабль работы, а они тут прохлаждаются. А ну пошли вон! Мы из-за вас потонем когда-нибудь… – недовольно проворчал он, опускаясь обратно в кресло.
Однако сдавать позиции было просто категорически, просто катастрофически рано, потому что все неприятности только еще начинались.
– Остынь, – осадил его тот, кто все еще в дверях стоял, – мы на хозяйскую дочку пришли посмотреть, чего ты мечешься, как икра бешеной селедки? Вон как глаза выпучил.
– Куда же ты пропала, милая Роуз? Наши мужики загибаются без твоих нежных губок, – сахарным голосом проворковал первый дядька, по моим весьма смутным подозрениям это был Томас Сунде. – По голосу оказалось куда проще узнать, чем по лицу – один из постоянных клиентов как «Шоколада» в общем, так и меня в частности.
И этот постоянный клиент был в шаге от того, чтобы зверски нарушить мое личное пространство, что уже заставляло задумываться о последствиях и искать пути отступления. От его слов меня попросту перекосило так, что это не осталось незамеченным ни для единого человека в каюте, и, кажется, здорово взбесило обоих дядек. Хайме Хиль, второй чернорабочий, повыше и, вроде бы, лет на десять помоложе первого, изобразил уважительное лицо, щеки раздул изо всех сил, и протянул издевательски:
– А ты разве не знал? Она теперь Ланкмиллерская подстилка, ва-а-жная из себя, про простой народ забыла. Только мы про тебя не забыли, куколка.
Путь отступления мне был отрезан этим самым Хайме, наглухо замуровавшим своей тушей дверной проем. Я умоляюще взглянула на Марко, но там надеяться не на что было, он сидел бледный, как мел при своей-то смуглости, и предвкушал свое получение качественных пиздюлей сначала от этих ребят, потом от Розы. То ли сталкивался раньше с кулаком этих товарищей, то ли угроза на этот раз обрисовалась ему более материальной.
Томас плюхнулся на кровать и широким размашистым жестом опустил руку мне на плечо. И я бы отползла, но весь трагизм ситуации заключался в том, что мне было, в общем-то, и некуда.
Я заерзала, порываясь скинуть ненавистную руку, пахнущую машинным маслом.
А от самого рабочего будь здоров, как спиртом несло, и что-то мне казалось, он вовсе не детальки им протирал в целях дезинфекции.
– Пошел к черту, – раздраженно рявкнула я, когда мои потуги не возымели и тени успеха, а презрительно-насмешливые взгляды так резали остатки самолюбия, что я чуть ли не пыхтела от негодования.
И мне ли не знать, что портовых мужиков лучше не злить подобным образом, потому что у них в случае чего разговор короткий. Но куда лучше меня об этом, видимо, известно было Марко, потому что тот продолжал сидеть тише воды и даже признаков жизни не подавал.
– Ну, это ты
Хиль наконец с широченной улыбкой шагнул внутрь, ждать видимо надоело, и захлопнул за собой треклятую дверь. У меня сразу же екнуло сердце и неприятно сдавило горло. Я с самого начала предчувствовала, что визит этот не кончится для меня ничем хорошим, и мурашки липкие по коже уже давно ползали, но только сидела я все время, как тормознутая в надеждах на лучшее. А намерения мужиков становились все чище и чище. В плане ясности. И не ограничатся они никаким «посмотреть на хозяйскую дочку».
– Да что вы тут за балаган устроили?! Возомнили себя безнаказанными?! Это дочь госпожи Розы, и то, что было в прошлом, не волнует ни госпожу, ни меня! – судя по лицу и голосу Марко, это был его последний выпад, и последний аргумент, у которого был еще хоть какой-то шанс возыметь влияние.
– Розы? – Хиль скривился. – Твоя Роза не платит нам уже третий месяц. Так хоть натурой возьмем, верно, куколка? Отсосешь нам, как в старые добрые времена?
– Я тебя, скорее, член откушу, паскуда, – я предприняла еще одну отчаянную попытку вырваться, хотя у меня даже пальцы от страха ослабли.
От Марко, конечно, мало толку, но может за него хоть спрятаться можно?
– Да ты не рыпайся, рыбонька, – уже без всякого сахарного тона посоветовал Хайме, – мы все как надо сделаем.
– Немедленно меня выпустите, не то я…
Я… Действительно, что я? Что я против двоих здоровых мужиков?
Самое глупое применение, которое только можно было найти шаблонной фразе…
– Не то – что? Закричишь? А тут еще целый корабль голодных до баб мужиков, и все они, поверь мне, не прочь будут с тобой развлечься, – прошипел на ухо Сунде, сопевший от предвкушения, как паровоз.
Я сделала кислое лицо и принялась прикидывать, как можно вырваться хитростью, потому что от попыток, основанных на физической силе толку было, как от козла молока.
Ну мы же еще не в Антее, а значит, я вроде как Ланкмиллерская… собственность? И к Розе пока имею весьма туманное отношение. Да и это делу не поможет, что уж тут. Но легко я им не дамся, пусть даже не ждут расслабляющих потрахушек!
А Томас и Хайме, однако, окончания моих мыслительных процессов ждать не стали и от словесных прелюдий перешли к делу с головокружительной резкостью. Набросились так, что моему серому свитеру на размер больше спокойно можно было панихиду заказывать. Подавившись чуть было не вырвавшимся из горла протестующую криком, я зашипела, расцарапывая все, до чего смогла дотянуться, и, продолжая извиваться, даже несмотря на то, что держали меня в четыре руки. На кровати завязалось что-то вроде обещавшей быть кратковременной схватки, в ходе которой мне даже пяткой в глаз удалось попасть одному из «бывших клиентов». С таким достижением и помирать не страшно, в чем мне, видно, в скором времени собрались помочь, судя по посыпавшимся в ответ матюкам и проклятиям. И тут случилось то, чего никто даже близко и предугадать не мог.
Удар в глаз получил Хайме, а замер на месте даже Томас. Это было последнее, чего я ожидала от всесторонне притухшего Марко.
– Я приказываю вам покинуть помещение, – тихо, но очень уверенно велел он в резко наступившей тишине.
– Ты – чего?.. Ты на кого зубы скалишь, щенок? – медленно и очень злобно проговорил Хиль, хватая несчастного за грудки.
Тот и рта не успел открыть, как получил разбитую губу и, наверное, даже перелом челюсти. У меня сердце екнуло от вида крови, но жалеть никого, как выяснилось, времени не было.