По рукам и ногам
Шрифт:
Я теперь вслушивалась и вглядывалась в два раза внимательнее.
– Отпусти ее, – мучитель устало махнул рукой, усаживаясь в кресло, – ты забываешься.
Его замечание, кажется, как-то даже приободрило рыжую, и она вновь зашипела, силясь вырваться.
– Немедленно оставь меня в покое. Какое у тебя право есть меня лапать?! Потаскушка гребанная, чтоб ты сдохла…
И не смотря на все, звучала эта гневная реплика почему-то совсем неуверенно и неубедительно. Что здесь, черт возьми, происходит вообще?
– А когда-то ты была такой очаровательной… – Роза задумчиво цокнула
– Тебе налить? – Кэри невозмутимо вскинул брови.
– Не отказалась бы.
Пока Ланкмиллер наполнял стаканы медовой жидкостью, я тихонько отошла поближе к стене и к Алисии. Туда, где чувствовала себя спокойней.
Роза виски только пригубила. Ланкмиллер осушил стакан залпом.
– Зачем приперлась? – с мрачной усмешкой поинтересовался он. Значит, ответ уже предвидел.
– Я пришла забрать свою дочь, и если есть вопрос в деньгах, я заплачу, сколько потребуется.
Забрать меня? Вот прям так? Не смотря на то, что я ожидала этого заявления, мне стало как-то нехорошо. И все же… Это из уст шикарной женщины так гордо прозвучало, что я на миг почувствовала чуть больше достоинства, чем хозяйская подстилка.
– Нет никаких вопросов, – спокойно покачал головой Ланкмиллер, – нахождение человека в подневольном положении аннулирует все родственные связи с кем бы то ни было. Если ты явилась только за этим, думаю, тебе лучше покинуть мой кабинет прямо сейчас.
– Я пошла тебе навстречу, когда ты выкуп'aл сестру. Все-таки, вы родственники. Твоему сердцу, видимо, чужды такие доводы.
А я тугодум, как и всегда. Выходит, когда рыжая говорила о хозяйке, она это имела в виду. Надо же. Воистину тесные семейные связи…
Ясно тогда, откуда все ее понимание и сочувствие, она ведь только года два назад такой же была.
– Знаменитая железная леди заговорила метафорами, – Кэри издевался слишком открыто, чтобы это по-прежнему выглядело изящно. – Надо это где-то записать.
– Одним, значит, даешь шанс на красивую жизнь, а другим нет? И чем продиктован твой выбор? – «железная леди» даже прищурилась и сама же резюмировала. – Несравненным самодурством. Тебе деньги голову снесли, думаешь, уже и судьбами можешь крутить, как хочешь. Розмари, подойди сюда, – а вот это было уже настолько неожиданно, что я секунд пять стояла на месте, как баран, не предпринимал решительно ничего и соображая, каким родным прозвучало сейчас это «Розмари». Потом, стараясь не смотреть на Кэри, медленно приблизилась. – Не узнаешь меня?
– Нет, но я…
Я – … Чувствовала? Нет, теперь, когда она произнесла мое имя, все сомнения развеялись.
Теперь я даже не чувствовала, я знала. Знала, что сейчас стою перед своей матерью и слова выдавить не могу от нахлынувших чувств. Радость оттого, что я ей нужна, что я все-таки действительно ее встретила, хотя
И я чувствовала, что все готова простить сейчас.
Оказалось, Розе и не нужны были мои слова, она все и без них поняла.
– Ублюдок! – я впервые видела, чтобы ее обычно полный достоинства взгляд так полыхал гневом.
– Спокойнее, Роза, – а Ланкмиллер вот казался совершенно невозмутимым, вновь наполняя свой стакан виски, – и чему ты так злишься?
И почему-то как самый отпетый козел в этой ситуации выглядел именно он.
– Чему я злюсь?! Да тому, что моя дочь находится в клетке у избалованного и взлелеянного изверга. И мало того, что он смотрит на нее, как на половую тряпку, так еще и промывает мозги! Да, Розмари, в этом доме меня не любят, но ни это, ни то, что ты оказалась в неволе, не значит, что ты не имеешь права меня любить и признавать. Я твоя мать.
Я хочу для тебя достойной жизни и всегда хотела. Именно поэтому я ушла из трущоб. Чтобы найти способ существовать, как человек, а не как подзаборная собака. И я добивалась этого ради тебя, черт знает, какой ценой. Но когда добилась, оказалось, что уже и незачем… – на миг она замолчала, а продолжила уже совсем неподобающим железной леди дрожащим голосом, когда я оказалась прижата к ее груди. – Я думала, что больше тебя не увижу, там на балу, но я тебе намекнула, рассказала твою историю. Сейчас, мои действия оказались бесплодными. Но знай, если мне удастся тебя вытащить, у тебя будут и деньги, и власть, а сейчас у тебя есть то, что даже он не в силах отнять: любящий человек.
Я даже и сделать-то ничего не могла, словно оцепенев, только слушала стук материнского сердца. Роза погладила меня по голове и отпустила. Я попятилась, чудом не запнувшись о ковер.
Мой мир переворачивался так стремительно, что даже кружилась голова.
– Государственный театр льет по тебе горючие слезы, – Кэри положил подбородок на сцепленные в замочек пальцы, намекая на то, что ожидает продолжения спектакля, – зачем тогда был весь этот цирк с дирижаблем, любящая маменька?
– Это было не для тебя, а для дочери. Чтобы она знала, что кому-то в этой жизни нужна. Она и так уже достаточно от тебя натерпелась.
Нужна? А мучитель после того случая привел меня к прямо противоположные выводам.
– Ничего бы не дало ей это знание, – фыркнул Кэри.
– Дало бы надежду, – отрезала Роза, поднимаясь. – Сейчас я ухожу, но я вернусь, Ланкмиллер, и добьюсь своего.
Она вышла, оставив за собой запах легких дорогих духов. Я тяжело опустилась на диван, закрыв лицо руками. Так кто же мне все-таки врет? Кэри или родная мать? Учитывая то, что она рассказала, все резко встало теперь на свои места, и теория Ланкмиллера стремительно потеряла вес. Теперь она куда больше похожа на сущий бред, чем слова Розы. Действительно, что ему мешает меня продать, он ведь уже от всего гарема избавился. Тут замешана личная неприязнь? Ненависть к ней? Ко мне?