По рукам и ногам
Шрифт:
Я сглотнула давящий ком в горле. Совершенно не хочу, чтобы он видел мои слезы. Не выдержу.
– Мне очень жаль… – ага, сдались ему мои жалости, дурость какую-то сказала, и совсем некстати, – кто…
– Я виню себя и никого кроме, – неожиданно оборвал Кэри зародившийся вопрос. – Этого не должно было случиться. Если случилось, значит, не доглядел, не среагировал, не понял. А сейчас уже поздно.
Убивается. Ничего себе, Ланкмиллер убивается.
А мне было не до шуток и не до сарказма. И вообще паршиво
Не то что бы я сильно к Николь привязалась, но настолько все это гадко вышло. Она не заслужила.
Кэри глубоко и протяжно вздохнул.
Я не знала, что сказать. Что вообще полагается говорить в таких ситуациях, и надо ли мне рот раскрывать. Поэтому молчала, по-тихому пытаясь иголку капельницы из-под кожи вытянуть.
Вот же развел безысходность. Это заразно, оказывается. Так хотелось сообщить Ланкмиллеру что-то жутко ядовитое, но он был настолько подавленный, что попросту не поворачивался язык.
Расправившись с капельницей, я потихоньку попыталась слезть с кровати и походить хоть немного, а то все мышцы атрофируются, кто знает, сколько мне еще валяться без движения? Правда, к подвигам подобного типа я была еще не готова и, сделав пару неуверенных шагов, как шлюха на двухметровых каблуках, судорожно ухватилась за полку над кроватью.
Кэри почти раздраженно усадил меня поперек колен, как непослушного ребенка.
– Прекрати глупости, еще мне проблем с тобой не хватало… – измотано проворчал он.
При ближайшем рассмотрении, у Ланкмиллера еще и синяки под глазами обнаружились, бессонницей, значит, мучился. А пока это ближайшее рассмотрение осуществляла, забыла, что перспектива сидеть, прижавшись к насильнику, пусть и скорбящему, меня не прельщает, и вырваться я собиралась еще в самом начале. Теперь уже было поздно.
Я задумчиво и несмело коснулась его виска, потом ладонью медленно провела вниз по щеке и остановилась, не уверенная, стоит ли продолжать или лучше руку уже отдернуть, и так натворила порядочно.
Ну, можно оправдаться тем, что я всегда мечтала пощупать мужскую щетину. А я мечтала? Что за дурость…
Кэри молча взял мою руку в свою и чуть сжал, явно не спеша отпускать обратно. От него пахло усталым отчаянием. Фу, романтично как. Не хочу к нему проникаться ни сочувствием, ни уж тем более симпатией. Синдром… этот… идентификации заложника?
Но едва я попыталась слезть, он меня словно котенка приподнял и уложил на кровать, опустившись рядом и носом уткнувшись мне в шею. Ну отлично. Спрашивать что-то сейчас – бесполезно. Ланкмиллер явно на беседы не настроен.
Я улеглась поудобнее и больше не отпихивалась. Ладно уж, пусть поспит, что с него взять.
Едва дыхание Кэри выровнялось, глубоким и спокойным стало, я потихоньку вылезла из-под его руки и ушла спать на кресло.
– Ки-и-ику…
Я раздраженно отмахнулась. Даже во сне умудряется меня
– Ки-ику, – уже куда более требовательно.
Нет, эта кара меня окончательно постигла. С протестующе-досадливым стоном пришлось просыпаться. Да я все что угодно сделаю, чтоб его больше не видеть. Хоть вообще больше спать не буду.
Но не тут-то, черт возьми, и было. Мое разочарование с завидной жесткостью стерло в пыль все хрупкие надежды. Ланкмиллер действительно нависал надо мной, опираясь на подлокотники кресла и внимательно заглядывая в глаза.
– Проснулась наконец-то, – констатировал извращенец и выпрямился.
Слов не было выразить, как он меня раздражает. Всего несколько дней, а почему-то уже тошнит. Еще и шея затекла дико.
– Вот скажи мне, Кику, – Ланкмиллер сцепил руки за спиной и отвернулся, вопрос был задан почти ласково, снисходительно уж точно, – неужели тебе неприятно хотя бы даже спать в одной постели со мной? Вот правда настолько противно?
– Спать в одной постели приятно с тем, кого любишь. С тобой ничего общего иметь не хочу. Вообще тебя видеть не хочу. Ах, зачем я это… Все равно ведь не поймешь.
– Естественно такому тирану, как я, не понять, – Кэри театрально развел руками и укоризненно взглянул на меня, – уж не настолько плохо я с тобой обращаюсь.
Я насупилась. Что-то сегодня он серьезный. Лучше бы отпустил насовсем. Но о таком просить я попросту не смела, зная, что мне ответят решительным отказом. По крайней мере, пока что какое-то время надо потерпеть.
– Кушать хочу… – тихо посетовала я.
– Тебе сейчас нельзя много, вон на столе тарелка. Собственно, за этим я тебя и будил, вовсе необязательно было материться.
Материлась? Я материлась? Ну, то что было спросонок, можно бы и мимо ушей пропустить. И чего он мне нотации читать взялся, и так голова тяжелая.
Тарелка на столике действительно стояла, плоская с темно-синей каемкой, в ней было нечто наподобие жидкой картофельной каши вперемешку с водой и без всяких излишеств. Но пахло вкусно.
Я было взялась за ложку, но тут же резко ее выронила и недоверчиво взглянула на Кэри.
– Это есть можно, – доверительно шепнул он, склонившись к моему уху.
Ну вот, а сам чуть было весь аппетит не обломал.
Ланкмиллер собрался уходить. Я понимаю, лезть туда, куда лезть не следует, а уж тем более напоминать ему о Николь и всем случившемся – худшая из идей, но все равно, это важно.
– Кэри! – он так быстро остановился, что я носом врезалась в его спину. – Ты неправильно поступаешь, что не ищешь виновника. Так нельзя, он же обязательно почувствует безнаказанность и будет продолжать. Очень легко решать проблемы, убивая людей! Понимаешь?