По рукам и ногам
Шрифт:
Все внутри против этого адски так бунтовало. Хочется отойти в уголок и стоять там, чтоб больше никто не подходил и не заставлял меня снова измываться над собой и над всеми. Я это не люблю, я ж не Ланкмиллер.
Роза улыбнулась и отошла. Видно, она тоже лишь для вежливости рядом постояла. Или ее моя внутренняя борьба напугала так. Мне ведь еще Зои в бордель-кафе говорила, что ничего-то я от окружающих не могу скрыть, все у меня на лице так и отражается.
О чем только это баба могла подумать – представить страшно. Ведь, держу пари, выражение непревзойденного
Дьявольски раздражаясь, я принялась искать Ланкмиллера глазами, но прежде чем преуспела, сзади кто-то вдруг за локоть меня схватил, а на ухо шепнул тихим женским голосом:
– Наложница господина Кэри, верно я понимаю?
– Не наложница, а спутница, – кажется, так он меня сегодня весь вечер представлял.
Сердце упало как-то нехорошо.
Я отдернула руку, но как бы, черт его побери, не так. Эти когти под три сантиметра длиной, снова в меня вцепились, да еще и с силищей такой не-дамской! Не высвободишься.
Пришлось развернуться к женщине лицом. Теперь уж, точнее, конечно, к девушке. Потому что она молодая еще была совсем. И так резко контрастировала с Розой, преисполненной степенности с достоинством пополам. А это не баба, а какой-то ураган. Да вдобавок еще и рыжая. Безумно живые глаза и все манеры – тоже.
– А я вот обладаю другой информацией. Ты не бойся, я доверенное лицо, никому не скажу. Но мне стало скучно, и Кэри позволил с тобой поиграть, – она лучезарно, вот-вот почти дружелюбно улыбнулась, в странной манере чуть голову назад откидывая.
– Так уж и позволил. Все неправда, – буркнула я, делая миллиметровый шажок в сторону.
Стискивают предплечье, а болит все тело, кажется.
– Ну почему же, я действительно позволил, – хозяин за спиной девки вырос моментально, будто кто-то для этого секунду назад специально в ладоши хлопнул. – Кику, сделай милость, прояви чуточку вежливости. Это моя сестра, Алисия Ланкмиллер, познакомься.
– Такое ощущение, что это не светский вечер, а хит-парад твоих родственников. И каждому из них ты готов отдать меня на растерзание, – процедила я, глядя исподлобья на него, как на предателя – предатель и есть – и все еще пытаясь руку свою освободить.
Я верно понимаю, этот засранец меня только что отдал попользоваться? Он невыносимая мразь, и я ему об этом скажу. Дома. Пусть даже обойдется мне это парой пощечин. Хорошо, хоть не мужику.
Алисия, пока тянула меня за руку из зала и вдоль по душному полутемному коридору, трещала без умолку, к счастью, не слишком громко.
– Куни делать умеешь? Нет? Ах, очаровательно, он ничему-то тебя еще не обучил! Что, и на оргиях ни разу не была? Не бойся, придет и твое время…
– Вот уж дудки. Я лучше вены вскрою.
– А вот это ты зря, он эти суицидальные формальности страсть как не любит. Он, в смысле, Кэри.
Кажется пристрастие к туалетной эротике – в некотором роде семейное. Алисия, в любом случае меня тоже в дамскую комнату притащилась, разве только она была чем-то сродни с
Пока я размышляла в таком отвлеченном ключе, оказалась затянута в кабинку. Она была намного просторней, чем там, в больнице, соответственно, больше раздолья давала для эротических фантазий, в буйности которых я и не сомневалась.
– Ну чего вста-ала, как вкопанная? – скучным голосом протянула Алисия.
– Покажи, что умеешь.
– Ничего не умею, – я вжалась в стенку кабинки, не слишком уж и прочную, почти полностью уверенная, что от Ланкмиллера мне в летит за это по первое число.
– Не знаешь, как доставить удовольствие девушке? Ты же сама девушка! А как же страсть?
– Страсть бывает в любви, а я вас с братцем не люблю, вы мне даже не нравитесь! Вот ни капельки. Ни вот такусенькой! – я выразительно показала двумя пальцами предполагаемые размеры капельки и отвернулась в сторону, хотя рассматривать здесь хоть немного увлеченно было-то и нечего.
– Такова доля наложницы, – всплеснула руками девка, чуть ли не топая то ли от удивления, то ли от раздражения излишнего. – И правду сказал, совсем дикая…
Алисия наклонилась низко-низко, а назад отступать было и некуда, я и так уж почти со стенкой срослась. Девушка меня очень увлеченно обнюхала, отстранилась на секунду, будто обдумывая результат, а потом вдруг прижалась к моим губам.
И намотала волосы на кулак, чтоб отстраниться нельзя было.
Мой первый, мать его, поцелуй. С бабой. Никогда б не подумала. От поэзии жизни я давно уже отказалась, поэтому это небольшой силы удар.
Что ж, это не так противно, как могло бы быть. По крайней мере, запах приятный, и ее не тянет покусать мне там язык или губы. Только растерянности и странное какое-то, полу-приятное оцепенение все никак не хотели сходить. Я так и стояла, как настоящий истукан со вздрагивающими плечами, и думала, отвечать ли мне или все-таки, это странно будет выглядеть.
Раскрасневшаяся Алисия отстранилась и хихикнула.
– Чего это у тебя взгляд такой безумный?
Я кашлянула, усилено пытаясь волосы пригладить, тем временем совсем хрупкие пальцы, те самые, с когтями под три сантиметра скользнули кончиками этих же когтей открытой легким шарфом шеи, вниз по ключицам. Она, видимо, постоянно что-то про себя под мечтала да отмечала.
– У-у, что, все так плохо? – удивилась Алисия, разгребая поролоновые подкладки, потом, не преуспев, просто спустила бретельки, дернула их вниз и вздохнула. – Эх, братец… Вот он никогда не научится, что женское тело – вещь очень хрупкая, на нее дышать опасно. Давно ты в них?
– Не особо, – я зачем-то с усилием принялась растирать щеки.
Тело реагировало, зараза, странно.
– Хочешь, сниму?
– Ну… Кэри… Он, небось, недоволен будет.
Алисия плюнула и аккуратно меня от зажимов избавила.