По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
На основании дополнительных статей 1809 года к первоначальному крестьянскому «положению 1804 года», в пределах крестьянских арендных участков образованы были особые участки, долженствовавшие поступить в пользование безземельных батраков. Эти постановления имели целью обеспечить быт этих батраков, печальное положение которых обнаружилось вскоре и послужило одной из причин издания дополнительных статей 1809 года. При обсуждении в местном комитете оснований разрабатывавшегося положения 1849 года, обращено было особое внимание также на необходимость постепенного перехода от барщинной аренды к денежной — оброчной. Достижение этой цели признавалось весьма желательным, но вызывало правильное опасение, что, при переходе на денежную аренду, «крестьяне-хозяева» пожелают всецело воспользоваться своими участками и уничтожать участки батрацкие. Чтобы предотвратить эти последствия, грозившие батракам совершенным обезземелением, комитет признал необходимым предоставить в распоряжение каждого помещика часть крестьянской земли, для наделения батраков, «подобно тому, как последние до того пользовались в каждом крестьянском участке 1,5 лофами пахотной земли в каждом поле с лугами и сенокосами». Останавливаясь
Отсюда ясно, какое именно назначение имела земля, отрезанная от крестьянской и присоединенная к мызным угодьям; землю эту называют податной мызной землей или квотой. По обнародовании «положения 1849 года», часть крестьянской земли, действительно, была присоединена к мызным угодьям, но не получила, однако, того назначения, которое должна была получить по мысли законодателя. Вопрос о квоте оказалось необходимым возбудить снова при обсуждении в Государственном Совете последнего крестьянского «положения 1860 года». Тогда, т. е. в 1856 году, рыцарское дворянство объяснило, что ему показалось, будто бы, недостаточно семилетнего опыта для основательного изыскания способов к уничтожению податного свойства батрацкой земли; остзейский комитет согласился с дворянством, и, вследствие этого, постановление § 21 «положения 1849 года» перенесено без всякого изменения в ст. 9 нового проекта. Государственный Совет не встретил и со своей стороны препятствия продлить упомянутый «срок опыта», но признал, однако, необходимым ограничить его определенным временем. По мнению Государственного Совета, для этого достаточно было назначить пять лет. Он положил также: обратив внимание дворянства Лифляндской губернии на меры, принимаемые министерством государственных имуществ,для обеспечения работников в казенных имениях, — предложить дворянству ту часть земли, которая прирезана от податной земли к мызным, употребить в течение предоставляемого пятилетнего срока, для обеспечения, по возможности, участи всех вообще работников в помещичьих имениях. Это мнение Государственного Совета удостоено Высочайшего утверждения 5-го мая 1860 года. При вторичном рассмотрении проекта «положения 1860 года» Государственный Совет нашел, однако, что только что изложенное постановление, по самому содержанию своему, не может быть внесено в текст нового положения, но что оно, по окончательном утверждении в общем законодательном порядке, должно быть сообщено министром внутренних дел к исполнению — непосредственно чрез генерал-губернатора.
Согласно этому и с прямым определением пятилетнего срока для употребления отрезанной земли в пользу работников, — мнение Государственного Совета, Высочайше утвержденное 13-го ноября 1860 года, чрез министра внутренних дел, сообщено генерал-губернатору, для зависящих распоряжений, 19-го ноября 1860 года. Об исполнении этого Высочайшего повеления «и по сегодня» не имеется никаких сведений, из чего можно заключить, что в действительности оно и не было исполнено, и что таким образом квота и поныне не получила определенного ей назначения.
Оно и понятно. Предположение о назначении податной мызной земли или квоты безземельным батракам возникло как бы для виду, на деле же оно имело целью увеличить состав мызных угодий насчет крестьянской податной земли. В этом убеждает «положение 19-го февраля 1866 года о волостном общественном управлении в остзейских губерниях», явившееся в то самое время, когда уже оканчивался определенный в 1860 году пятилетний срок для отвода батракам той части земли, которая прирезана от податной земли к мызной. По примечанию к § 1 означенного положения, участки повинностной крестьянской земли могут быть предоставляемы в арендное пользование и даже продаваемы в собственность не принадлежащим к крестьянскому сословию лицам, с сохранением личных сословных прав своих! В силу этого постановления, многие крестьянские участки в частных имениях перешли в руки местных дворян. Есть случаи такого перехода участков и в некоторых казенных имениях; например, крестьянский двор Звиргзде, около 100 десятин, казенного имения Альт-Саукен, находится, как говорит, в пользовании местного дворянина.
Нечто подобное квоте имело вместо в губернии Эстляндской; ныне действующее в ней «положение о крестьянах 5-го июля 1856 г.» составлялось под прямым влиянием законодательных мер, принимавшихся правительством для обеспечения быта крестьян в Лифляндской губернии, и положение о них 1849 года служило образцом для положения о крестьянах Эстляндской. В 9 ст. последнего положения вполне определенно выражено то общее начало, что, для обеспечения быта крестьянского сословия, ему предоставлено неотъемлемое право пользования всей годной к возделыванию землей, которая находилась во владении крестьян 9-го июня 1846 года. В ст. 17 значение этого сильно ослабляется тем, что, но мере прекращения барщины, часть крестьянской арендной земли, а именно до 1/6 доли её, предоставлено отделять в неограниченное распоряжение помещика, причем 18 ст. положения определяет, что землей этой помещик хотя и может пользоваться по своему произволу, но изъяснено, что она может быть употреблена для поселения на ней господских работников и т. п.
Совокупность этих довольно неясных постановлений и некоторых других неизбежно наводит на мысль, что прирезка 1/6 части крестьянской земли к мызным находилась и в Эстляндской губернии в непосредственной связи с вопросом об обеспечении быта безземельных работников, на случай отмены барщины, т. е. с тем самым вопросом, для разрешения которого признано было необходимым допустить присоединение
Что касается количества крестьянских земель, не получивших назначения, определенного им Высочайшими повелениями, то оно очень значительно.
В Лифляндской губернии всей мызной земли 2.114,462 дес., крестьянской — 1.490,785 дес., а часть крестьянской земли, ожидающей назначения, определенного ей Высочайшим повелением 13-го ноября 1860 года, составляет около 243,648 десятин.
В Эстляндской губернии всей мызной земли 1.039,890 дес., крестьянской — 675,815 дес., а крестьянской земли, не получившей назначения, Всемилостивейше одобренного 9-го июня 1846 года, около 104,250 десятин.
Повторяем то, что уже выше сказано: в балтийских губерниях очень много того или другого, подлежащего, как это видно из новейших законодательных мероприятий, непосредственным изменениям, и земельный вопрос надо оставить более или менее далекому будущему. Нельзя, однако, не упомянуть здесь, что когда император Николай I, в 1836 году, задумал улучшить быт крестьян и поручил это дело П. Д. Киселеву, впоследствии графу, то тогдашний министр финансов граф Канкрин явился тоже со своим проектом. По его мнению, освобождение крестьян должно было идти «тремя ступенями», и третьей, лучшей, последней ступенью — было обращение их в положение крестьян остзейских, т. е. граф предполагал освободить их без земли и обязать обрабатывать помещичьи земля на основании договоров. Граф Канкрин, как известно, был совершенно отстранен Императором Николаем I от участия в этом деле первостепенной государственной важности, и правильное направление его принадлежало всецело Императорам Николаю I и Александру II.
Нарва.
Красивый вид города. Собор Спасо-Преображения. Историческое о Нарве. Две башни. Осада 1700 и 1704 года. Две собственноручные расправы Петра I. Анна Крамер. Река Нарова. Штиглицовская мануфактура. Водопад. Осмотр Ивангородской крепости и Гермейстерского замка. Историческое. Дворец Петра Великого и ратуша. Кренгольмская мануфактура. Отъезд к Усть-Нарове.
Очень хорош был вечер в день прибытия путников в Нарву, 2 июля, и древние очертания города, в которых чередовались высокие башни замков, купола и шпили многих старых и далеко не старых церквей выделялись очень красиво по бледно-голубому небу. При начале путешествия красивой декорацией, высоко над морем, располагаясь по Вышгородской горе, поднимались шпили церквей Ревеля и рыцарская башня Длинного Германа; здесь, в Нарве, основные черты декорации, кроме моря, те же, имеется тоже башня Длинный Герман, а, вместо моря, в скалистых берегах шумит и пенится глубоко-синяя Нарова. Надо быть совершенно несправедливым, чтобы не признать, что Нарва, в своей совокупности, не исключая, конечно, водопада и мануфактур, один из красивейших городов наших, и нельзя, поистине, не удивляться тому, как это ее, Нарву, находящуюся всего в шести часах железнодорожного пути от Петербурга, посещают так мало. В ней есть что посмотреть, есть о чем вспомнить, есть чему поучиться. Нарва, в придачу ко всем своим особенностям, имеет еще и ту, что она находится в ведении двух губернаторов: кренгольмская мануфактура и с полсотни городских домов расположены в Эстляндской губернии, а остальное — в Петербургской, так что тут имелись налицо и уездный исправник, и уездный гакенрихтер. Только с 1-го июня 1886 года, по делам судебным, Нарва подчинена вполне эстляндскому губернскому прокурору.
Городской собор Спасо-Преображения, с 1708 года православный, был, как это доказывает историк Нарвы — Ганзен, еще в самом начале XVI века, в 1502 году, единственной, за время рыцарского ордена, и древнейшей церковью города; может быть, он существовал еще до рыцарей, и так как целый ряд пожаров и разрушений, последовательно уничтожавших Нарву, никогда вполне церкви этой не коснулся, то и представляет она, хотя и не совсем в древнем обличии, свидетеля времен самых далеких. Была она, в свое время, католической, сделалась лютеранской и стала, наконец, в присутствии самого Петра и его Августейшего семейства, православной. Собор о трех кораблях, трех приделах; десять готических шестигранных столбов, острые парусные своды, канцель, крашеный в голубое с золотом, черепа над входной дверью, — напоминают о его неправославном кладбищенском происхождении; имеется Царское место; запрестольный образ изображает Тайную Вечерю. В соборе до сих пор сохранились надгробные плиты 1314 года, но они покрыты деревянным полом; стены имеют до сажени толщины. Вся алтарная часть пристроена позже и отделяется от храма стеной с Царскими вратами и двумя дверями. Колокольня — круглый столб в двадцать четыре сажени вышины — построена в 1642 году и строилась целых шестьдесят лет.