По следам капитана Врунгеля

Басов Андрей Николаевич

– Дохлая лодочка. Лом, пудовки вполне хватит. Пошли!

Спустились вниз. Лом подал мне гирю, и мы затаились у кормового выхода на палубу. Слышно как шлюпка ткнулась в корму. Я выскочил на палубу подбежал к корме и, крикнув вниз:

– Ребята, ловите! – бросил им гирю.

Она как пушечное ядро прошила лодку насквозь, и та мгновенно пошла ко дну. Подбежали и Лом с Фомой. Незадачливые гангстеры барахтаются в воде, почему-то ругаясь матом не по-немецки, а на чистом русском языке. Поплыли к причалу. Лом крикнул вдогонку:

– Передавайте привет родине!

Затем мы вытащили из салона на палубу три стула, уселись, и стали как в театре наблюдать за попытками этих болванов выбраться не берег. Не так уж это и просто. Стенка причала довольно высокая. Плавая в воде, за её верхний край

не зацепиться. Скребут по стенке руками, хватаются за выступы, пытаются друг друга подсаживать. Всё безуспешно. Комедия вперемешку с драмой длилась не так уж долго. Один из них заметил неподалёку вмурованное в стенку кольцо для причальных канатов. Поплыли к нему, вцепились в кольцо все вчетвером, и начали что-то орать. Кто-то услышал. Набежали люди и вытащили несчастных гангстеров наверх. Прикатила скорая помощь, врач посмотрел на это чудо, и машина укатила обратно, а этот «квартет» побрёл куда-то вдаль. Наутро мы снялись с якоря и двинулись в Нидерланды. По-старинному – в Голландию.

Голландские селёдки

Роттердам, прямо скажем, не Венеция или Амстердам с их каналами, но воды хватает. Говорят, что есть в городе старый уголок с названием Дельфсхавен и вот там есть каналы. Но мы туда не добрались. Посетили ботанический сад, проехались к долине ветряных мельниц, которые когда-то были предназначены для откачки воды из низин, находящихся ниже уровня моря. Некоторые из них даже и сейчас машут своими крыльями, как в старину. Туристам нравится. Полюбовались на улицах множеством кошек. Жители Роттердама их очень любят и никому в обиду не дают. В Роттердаме кошка – это всё равно, что священная корова в Индии. Заглянули и на рынок, чтобы узнать, что это за штука такая – знаменитые голландские селёдки, которых наши предки сгоняли в табуны и пасли на морских просторах. Рынок большой и богатый. У входа в рыбную секцию сидят два пса и зорко следят за тем, чтобы ни одна кошка не проникла в секцию и не нарушила спокойствия торговли рыбой. Кошек они, конечно, не гоняют. Никто бы не позволил. Сидят просто для устрашения кошачьего племени, которое крутится неподалёку, но не рискует прорваться к рыбам. Голландские селёдки совсем не похожи на русских мальков. Голландские аристократки крупные, жирные, ароматные, холёные и важные. Так и кажется, что если вознамерился съесть или положить на сковороду голландскую селёдку, то прежде нужно обратиться к ней на «вы» и спросить разрешения. Полюбовались мы ими, попробовали в разных видах, и решили, что хоть немного нужно взять с собой. – Бочку, пожалуй, будет многовато, – засомневался Лом, – но бочонок вполне можем взять.

Взяли. Дотащили до яхты, и Лом вскрыл бочонок, чтобы взять рыбы на обед. Никто не мог и полагать к чему приведёт этот опрометчивый поступок. Рыбный запах мгновенно разнёсся вокруг яхты. Все окрестные кошки ринулись сюда. Сначала истошно вопили с берега, а потом, поняв, что это бесполезно, нахально полезли на борт. Лом заперся в надстройке, а Фома пытается отбиться от нашествия. Пока высадит на берег одну кошку, на судно залезают две.

– Хрис, – в панике кричит он, – отведи яхту от берега, и я перекидаю кошек обратно!

– Как же, перекидаешь! Местное население вон смотрит за нами. Они вмиг нам накостыляют за такое обращение со своими любимцами.

Положение спас Лом. Выглянул из надстройки, и бросил пару рыбин на берег. Все кошки ринулись туда, и палуба мигом очистилась. Мы отплыли от берега на несколько метров и облегчённо вздохнули. Кошкам нас не достать.

Однако дело этим не кончилось. Покончив с брошенной на берег рыбой, кошки выстроились вдоль воды и заныли жалобными голосами. Зверьки-то симпатичные, красивые, обычно ласковые и прелестные. Просто сердце разрывается от жалости к страданиям голландских кошек по голландской селёдке. Переглянулись. Мы с Фомой стали подтягивать яхту к берегу. Лом притащил из камбуза злополучный бочонок с селёдками, и вынес на берег. Мигом истошное мяуканье стихло, и послышалось удовлетворённое урчание в процессе кошачьего насыщения. Мы посмотрели на эту живую картину, помолчали, скинули концы, и отправились подальше от роттердамских кошек и селёдок – во Францию

Французский сюрприз

Пролив Па-де-Кале между Францией и Англией – это место, через которое шли в старину все раздоры между двумя странами. Ведь по прямой от Кале во Франции до Дувра в Англии всего лишь каких-то жалких двадцать три мили [23] . Почему бы англичанам не всыпать наглым лягушатникам [24] , которые захапали себе самые плодоносные земли и чудесный климат. С другой стороны, почему бы французам не врезать высокомерным любителям ростбифов и эля [25] , чтобы те не слишком задавались. Вот так и жили эти две страны время от времени, взаимно истребляя население друг у друга. Даже легионы [26] Древнего Рима совершали сюда набеги.

23

Миля – морская миля равна 1892 метра

24

Лягушатники – пренебрежительное прозвище французов

25

Эль – английское пиво

26

Легион – в римском легионе было от 1000 до 6000 солдат пехоты и конницы

В Кале мы не планировали особо задерживаться. Так, пробежались по городу, никуда не заглядывая. Встретились случайно с Шарлем де Голлем [27] и его супругой. Они уже много лет в бронзовом виде неподвижно гуляют на одной из площадей. Кале – родина французских слонов? Иначе и не подумать, увидев множество их изображений в самых разных местах города. Может быть, это как-то связано с религией? На многих церквях во Франции есть изображения слонов. И даже какой-то из Пап Римских вроде бы имел своего слона. Заглянули в портовую таверну. Достойное заведение. Сели. Заказали пиво и бифштексы. Пиво хорошее, а бифштексы съедобные.

27

Де Голль – бывший президент Франции

– Фома, здесь, наверное, капитан Врунгель и нанял твоего деда на «Беду», – предположил Лом. – Чего ты вертишься?

– Может, и здесь. Не пойму, что это он меня так разглядывает.

– Кто?

– Вон тот дед.

Рядом со стойкой на высоком стуле восседает древний, наверное, девяностолетний старик с совершенно седой шевелюрой. Когда мы вошли, он орлиным взором хозяина обозревал заведение. Сейчас почему-то уставился на Фому и сверлит его взглядом. Подозвал бармена, что-то ему сказал, и ткнул пальцем в Фому. Бармен выбрался из-за стойки, подошёл к нам и спросил Фому:

– Месье Фукс?

– Фукс, – на чистом французском языке последовал автоматический ответ от обладателя этой фамилии.

Бармен обернулся к старику, кивнул головой и отвалил за стойку. Дед тяжело поднялся и заковылял к нам.

– Фома, ты нам никогда и не говорил, что знаешь французский язык, – удивился Лом.

– А то!

Старик доковылял до нас, уселся за стол и начал свою не такую уж короткую речь. Замолк, глядя на Фому, выслушал мой ответ, а Фома обернулся ко мне.

– Что он говорит?

– Что ты очень похож на Фукса, которого он когда-то хорошо знал. Были приятелями. Потом тот нанялся куда-то матросом и исчез навсегда. Спрашивает, не было ли у тебя родственников, которые обретались в Кале лет пятьдесят назад. Я ему сказал, что твой дед отсюда. Он в восторге от такого сюрприза. Что ему ответить?

– Что я очень благодарен ему за память. Мы сейчас как раз делаем командой внуков путешествие по тому же пути, который когда-то прошли наши деды.

Я перевёл, и мы получили напутствие по благоприятному завершению нашей миссии. Старик даже прослезился. Я перекинулся с ним ещё несколькими незначащими фразами, и он ушёл на своё место.