По следам капитана Врунгеля
Шрифт:
– Ничего себе! – поразился Лом. – Уже второй случай связи нашего путешествия с теми давними временами.
– Да, интересно, – согласился я.
Фома промолчал. Когда уходили из таверны, то денег за пиво и бифштексы с нас не спросили.
В порту назревает скандал. Мы заняли у причала место привычной швартовки какого-то типа, которое он считает своим по праву первенства. Но в порту нет платных швартовок, которые можно было бы арендовать за собой. Так что мы вправе послать его подальше, и не обращать на выверты склочника никакого внимания. Но он никаких резонов не воспринимает. Орёт что-то о наглой русской оккупации бедной и несчастной Франции, а полиция ничего и не думает предпринимать.
28
Ажан – французский полицейский
– Месье, я приношу извинения за этот глупый спектакль. У нас во Франции много чудаков в разных органах государственного управления, как, наверное, и у вас в России. Давайте сообща погасим этот нелепый конфликт. Вы переставите своё судно в любое свободное место у причала. Их, как видите, достаточно, а администрация порта за эту любезность бесплатно полностью заправит ваше судно.
– Конечно же, мы не против такого разрешения конфликта, – ответил я. – Прекрасно вас понимаю. Кому приятно видеть подобное пренебрежение должностным лицом существующими правилами и не только правилами, но и общепринятой этикой. Вы правы, у нас в Росси часто бывает то же самое. Мы уйдём.
Незаметно пожали друг другу руки, и мы перегнали яхту на другое место. На следующий день в топливном терминале порта нас заправили под завязку даром. Лом при этом задумчиво проговорил:
– Я вчера во время скандала почувствовал себя совсем как дома в Кронштадте. Хотя и не знаю французского языка. Представители власти везде, наверное, одинаковы. Хлебом не корми, а дай покуражиться.
Мы оставили гостеприимную Францию и отправились в Великобританию.
Английские нищие
Пролив Ла-Манш неспокоен, но мы благополучно прибыли в Саутгемптон ни с кем не столкнувшись. А ведь могли и врезаться. Вскоре после выхода из Кале на Ла-Манш опустился густой туман. У нас радара нет. Есть только его имитация для инспектора из Морского регистра. Приходится полагаться лишь на звуки гудков. Это было страшное зрелище, когда мимо нас на расстоянии метров четырёх пролетел от носа до кормы борт какого-то гиганта. Хорошо ещё, что не опрокинулись от волны, которую он создал. Так и поседеть можно. В Саутгемптоне прошли мимо причалов порта, и нашли себе местечко у городской набережной с жилыми домами и магазинами.
– Кто помнит по книге, что происходило в Саутгемптоне пятьдесят лет назад, – спросил Лом.
– Происходили вежливые, аристократичные нищие в цилиндрах, котелках и белых галстуках. А также какая-то бессмысленная потасовка со странным титулованным типом из местного населения, – ответил Фома.
– Нищие и драки – явление постоянное во времени. Так что вряд ли там что-то изменилось.
– Из Саутгемптона вышел в свой печальный рейс «Титаник», – добавил я. – Можно заглянуть в Морской музей. Там, наверное, что-нибудь об этом найдётся.
Мы стоим на палубе и обозреваем окрестности, соображая, куда бы пойти. Напротив – около одного из зданий группка местных сэров сидят на скамейках и пялятся на нас. Потом начали переговариваться между собой. Опять разглядывают нас, и опять переговариваются. Передают что-то друг другу. Поднялись и направились к нам.
– Вот и нищие пожаловали, – произнёс Лом. Только почему-то не в цилиндрах, котелках и белых галстуках.
– Наверное, мода сменилась, – предположил Фома. – Ведь сколько времени прошло с тех пор. Лом, у тебя мелкие деньги есть?
– Нет.
– Как же будем выходить из положения?
– Не знаю. Дать сотню и сказать, чтобы поделили на всех?
Из группы выделился один сэр или мистер, и обратился ко мне на английском наречии:
– Простите нас за назойливость, но вы явно не англичане и нам показалось, что в вашей стране и у вас есть какие-то трудности. Мы хотим, хотя бы как получится помочь вам. Вот собрали восемьдесят пять фунтов. Примите, пожалуйста, в качестве дружеской помощи.
И протягивает их мне. Я настолько обалдел, что просто автоматически взял. А, может, не захотел обижать людей за их добросердечие. Поблагодарил от души. Сэры вернулись на свои скамейки, а я огляделся вокруг себя, недоумевая о причине произошедшего события. Ага, Фома только что вылез из машинного отделения. Руки чёрные от грязи, которую он размазывает какой-то тряпкой. Тельняшка рваная на груди. На лице пятна масла. Лом голый по пояс. На мне заношенный и кое-где дырявый жилет с одной пуговицей. Немудрено принять нас за находящихся в бедственном положении.
Перевёл ребятам то, что сам услышал. Бросились вниз, и начали дико хохотать. Над чем? Над ситуацией, над англичанами или над собой? Так и не поняли, но ведь в любом случае смешно. Отчалили от набережной здесь, и переместились на полмили вперёд. Неудобно получится перед людьми, когда они увидят нас переодевшимися для выхода в город. Вернуть деньги? Тогда и они окажутся в глупом положении. Не заслужили этого. Пусть думают, что и на самом деле помогли.
– Нищие, говорите? Кто? Где? – никак не может успокоиться Лом, смеясь уж в который раз.
Сходили в Морской музей. Там и в самом деле есть много о «Титанике». Изумительная по детальности модель корабля. Очень современно есть даже простые развлечения. Лом поиграл в судоводителя, а Фома в кочегара. Постояли у памятника его инженерам. Заглянули и в Национальный автомобильный музей. Полюбовались машинами Джеймса Бонда.
Вечером, слушая местное радио, я узнал, что завтра на стадионе состоится футбольный матч, между местной командой и ливерпульской. Лом и Фома загорелись пойти посмотреть. Я тоже загорелся вместе с ними. Вот так в горящем и даже пылающем виде и оказались на трибуне стадиона. Однако до этого момента при входе на стадион наблюдали занятное событие. Общий поток болельщиков, вливающихся на стадион, строгая охрана делит надвое – болельщиков, на футболках которых написало либо «Ливерпуль», либо «Саутгемптон». У ливерпульцев футболки белые, а саутгемптонцев красно-белые широкими полосами. Оба потока разводят по разным секторам трибун. Мистеров, на которых не видно внешнего пристрастия к какой-либо из команд, пускают куда угодно.
Нас тоже пустили куда угодно, и мы из чувства солидарности с местными нищими пошли на одну из трибун с полосатыми болельщиками. Сектора отделены друг от друга и поля высоким забором из колючей проволоки. Что говорит о масштабах страстей, разыгрывающихся тут. Это приятно. Не окажемся втянутыми в драку между болельщиками. Огляделись. Хороший стадион. Все двенадцать секторов заняты равномерно. Значит, болельщиков разных команд примерно поровну. Лом очень доволен.
– Хорошо организовано. Я бы не удивился, если болельщиков после матча станут и выпускать порознь, чтобы они при выходе не сцепились. Какая эмоциональная публика! А у нас англичан представляют почему-то скучными педантами без всяких сильных чувств.